I. Повтор как стилистический прием и его функции в литературе
Повтором или репризой называется фигура речи, которая состоит в повторении звуков, слов, морфем, синонимов или синтаксических конструкций в условиях достаточной тесноты ряда, т.е. достаточно близко друг от друга, чтобы их можно было заметить.1
Также как и другие фигуры речи, усиливающие выразительность высказывания, повторы можно рассматривать в плане расхождения между традиционно обозначающим и ситуативно обозначающим как некоторое целенаправленное отклонение от нейтральной синтаксической нормы, для которой достаточно однократного употребления слова.
Функции повтора и та дополнительная информация, которую он несет, могут быть весьма разнообразными.
Наиболее обычная функция повтора – функция усиления. В этой функции повтор как стилистический прием наиболее близко подходит к повторам как норме живой возбужденной речи.
Those evening bells! Those evening bells.
(Th. Moore)
Повторы, несущие функцию усиления, обычно в композиционном отношении очень просты: повторяющиеся слова стоят рядом друг с другом. Другие функции повтора не так прямо связаны с тем эмоциональным значением, которое эти повторы имеют в живой разговорной речи. Функция других повторов обычно выявляется в самом контексте высказывания. Так в следующем отрывке из романа Диккенса «Our Mutual Friend» повтор имеет функцию последовательности. Она проявляется даже без конечного then, которое уточняет эту функцию.
«Sloppy… laughed loud and long. At this time the two innocents, with their brains at that apparent danger, laughed, and Mrs. Hidgen laughed and the orphan laughed and then the visitors laughed».
Повторение слова laughed, усиленное многосоюзием, служит целям образного воспроизведения описываемой сцены.
Иногда повтор приобретает функцию модальности.
«What has my life been? Tag and grind, lag and grind turn the wheel, turn the wheel»
(Ch. Dickens)
Повтор здесь использован для передачи монотонности и однообразия действий. Эта функция реализуется главным образом ритмом, который образуется из-за повторения слов и словосочетаний. Такую же функцию модальности имеют и разнообразные повторы в «The song of the shirt» Томаса Гуда.
Work – work – work!
Till the brain begins to swim!
Work – work – work!
Till the eyes are heavy and dim!
Seam, and gusset, and band,
Band and gusset, and seam, -
Till over the buttons I fall asleep,
And sew them on in a dream!
Утомительное однообразие и монотонность действий выражена разными средствами. Важнейшим, конечно, является само значение оборотов Till the brain begins to swim! и Till the eyes are heavy and dim! Но лексикологически переданное утомление, вызванное работой, еще не указывает на однообразие, монотонность самой работы. Это передается повторами слов work и seam, and gusset, and band.
Другая функция, которая довольно часто реализуется повтором, - это функция нарастания.
Повторение слов способствует большей силе высказывания, большей напряженности повествования. Эта функция родственна первой функции, указанной выше.
В ряде случаев повтор служит для выражения многократности или длительности действия. В этой функции повтор является типизацией фольклорных повторов. Fledgeby knocked and rang, and Fledgeby rang and knocked, but no one came.
В функции многократности действия особенно часто повторяются наречия, разделенные союзом and.
He played the unhappy tune over and over again.
Часто многократность действия или длительность действия поддерживается и значением пояснительных слов и словосочетаний.
I sat working and working in a desperate manner, and I talked and talked morning noon and night. Здесь длительность выражена формой глагола, повтором и словосочетанием noon and night.
Иногда повтор приобретает функцию смягчения резкости перехода от одного плана высказывания к другому. Так, например, в следующей строфе из поэмы Байрона «Don Juan» повторение слов and then служит целям такого смягчения перехода:
For then their eloguence grows quite profuse:
And when at length they’re out of breath, they sign,
And cast their languid eyes down, and let loose
A tear or two, and then we make if up:
And then – and then – and then – sit down and sup.
Бывают случаи, когда повтор выступает в функции, которая противоречит самому назначению повтора, как средству выделения отдельных частей высказывания. Повторяющиеся единицы, слова и словосочетания служат лишь фоном, на котором резко выделяются другие, неповторяющиеся единицы высказывания. Так в следующих примерах повторяющиеся слова не являются тем элементом высказывания, который должен быть выделен:
«I am attached to you. But I can’t consent and I won’t consent and I never did consent and I never will consent to be lost in you»
(Ch. Dickens).
Особо важно отметить функцию, которая является второстепенной, но которая сопровождает в большинстве случаев другие, вышеуказанные функции повтора. Это функция ритмическая. Повторение одних и тех же единиц (слов, словосочетаний и целых предложений) способствует более четкой ритмической организации предложения, часто приближающую ритмическую организацию к стихотворному размеру. Вот предложение, в котором повторение сочетания and upon his создает определенный ритм:
«The glow of the fire was upon the landlord’s bold head, and upon his twinkling eye, and upon his watering mouth, and upon his pimpled face, and upon his round fat figure»
(Ch. Dickens).
И.В. Арнольд выделяет другие функции повтора. Повтор может, например, выделить главную идею или тему текста.
Beauty is truth, thruth beauty, - that is all
You know on larch, and all you need to know.
Повтор подчеркивает единство, и даже тождественность, красоты и правды. Лингвистически это выражается тем, что подлежащее и предикатив, связанные глаголом be, меняются местами, а это возможно только в том случае, если между обозначаемыми ими понятиями существует тождество.
Повтор может выполнять и несколько функций одновременно.
В «Песни о Гайавате» Г. Лонгфелло повтор создает фольклорный колорит, песенную ритмичность, закрепляет и подчеркивает взаимосвязь отдельных образов, сливая их в единую картину.
With the odours of the forest,
With the dew and damp of meadows,
With the curling smoke of wigwams,
With the rushing of great rivers.
Повтор придает сказу ритмический, песенный характер и объединяет в одно целое перечисление элементов природы края.
Различного рода повторы могут служить важным средством связи внутри текста.
Связь при помощи предлогов имеет более конкретный характер, чем союзная связь. В приведенном примере связь осуществляется анафорическим повтором предлогов with, from и in с параллельными конструкциями и некоторыми другими повторами. Многообразие функций повтора особенно сильно представлено в поэзии, поскольку стихосложение основано на повторности конструктивных элементов, повтор играет немалую роль и в прозе. В прозе повтор используется для речевой характеристики персонажей, экспрессивности, эмоциональности; нередко приобретая сатирическую направленность.
II. Классификация повторов у различных авторов
Существует несколько формальных разновидностей повтора, отличающихся друг от друга характером стилистической выразительности.
М.Д. Кузнец и Ю.М. Скребнев выделяют:
Простой повтор – это непосредственно следующие друг за другом повторения одного и того же члена предложения, словосочетания или целого предложения. Наиболее употребительный случай простого повтора – удвоение слова или предложения.
Oh, the dreary, dreary moorland!
Oh, the barren, barren, shore!
(Tennyson)
Встречаются также трехкратные и четырехкратные повторения:
Gold! Gold! Gold! Gold!
Bright and yellow, hard and cold,
Molten, graven, hammer’d and roll’d,
Heavy to get and light to hold.
(Th.Hood)
Scrouge went to bed again, and thought, and thought, and thought it over and over and over…
(Dickens)
Повторение одного и того же слова или предложения не только привлекает внимание слушателя или читателя к повторяемому элементу сообщения, как наиболее важному, но, в известном смысле, добавляет и новые оттенки к его содержанию. Изолированное номинативное предложение «Gold!» вызывает представление о золоте; четырежды повторенное, оно говорит о всепроникающей власти золота.
Стилистическая функция повтора, как в большей или меньшей степени и всех других синтаксических средств, находится в сложной зависимости от лексикологического значения повторяющихся элементов. Так, в приводимом ниже отрывке повторение слова again передает повторяемость, периодичность действия.
All these words shall then become
Like oppression’s thundered doom
Ringing through each heart and brain
Heard again – again – again!
(Shelley)
В следующем двустишии слово dying повторяется трижды, подчеркивая постепенность замирания эха.
Blow, bugle, blow, set the wild echoes flying,
And answer, echoes, answer, dying, dying.
Повторение группы слов – например, ряда однородных членов предложения – может осложняться их перестановкой.
Seam, and gusset, and band,
Band, and gusset, and seam,
Till over the buttons I fall asleep,
And sew them on in a dream
(Th.Hood)
В этом отрывке перестановка повторяющихся слов еще более подчеркивает утомительное однообразие труда швеи, о котором говорит автор.
Обрамление – это повтор, при котором элемент, стоящий в начале речевого отрезка, повторяется в конце его, занимая, таким образом, психологически наиболее отчетливо выделенные синтаксические позиции.
Those kids were getting it all right, with busted heads, and bleeding faces – those kids were getting it.
(B. Griffith)
Специфической, характерной для английской разговорной речи формой обрамления является повторение подлежащего, выраженного личным местоимением, и сказуемого или его части в конце предложения. Это один из видов так называемых присоединительных утверждений.1
I’m come to have lessons, I am… I’m a good girl, I am…
(Shaw)
Цель такого повтора – подчеркнуть содержащееся в основном предложении утверждение. Он типичен для раздраженного, настойчивого или убеждающего тона речи. В нормативных грамматиках употребление присоединительных утверждений квалифицируется как черта, свойственная просторечию.
Подхват - это вид повтора, при котором слово или группа слов, заканчивающих (реже – начинающих) предложение, словосочетание или стихотворную строку, повторяются в начале следующего соответствующего отрезка речи.
With Bewick on my knee, I was then happy: happy at least in my way.
(Ch. Brönte)
Подобно другим видам повтора, подхват служит для эмфатического выделения важнейшей части высказывания; в некоторых случаях – например, в развернутом многоступенчатом сложном предложении – подхват облегчает понимание связи между отдельными частями предложения; в поэзии к этим его функциям добавляется ритмико-интонационная функция.
Синтаксическая тавтология – это повторение члена предложения (обычно подлежащего), выраженного существительным, в форме местоимения. Стилистическая функция этой конструкции состоит в эмфатическом подчеркивании предмета речи. Существительное, отделенное от последующей части предложения безударным местоимением, как бы обособляется:
Miss Tillie Webstor, she slept forty days and nights without waking up.
(O.Henry)
Употребление тавтологического подлежащего – характерная черта просторечия и потому используется в художественной литературе для речевой характеристики действующих лиц. Тавтологическое подлежащее часто встречается в фольклоре – например, в детских рифмованных побасенках:
Little Miss Muffet
She sat on a tuffit.
Употребляется оно также в стихотворениях, написанных в стиле народных баллад.
«Last night the moon had a golden ring,
And tonight no moon we see!»
The skipper he blew a whiff from his pipe
And a scornful laugh laughed he.
(Lohgfellow)
Иногда синтаксическая тавтология выступает в форме прямо противоположной рассмотренной – как повторение члена предложения, выраженного местоимением, в виде уточнения.
She has developed power, this woman – this wife of his!
(Galsworthy)
Стилистическое значение такой конструкции состоит в подчеркивании всей предицируемой части, в усилении ее смысловой весомости. Характерной для английского синтаксиса разновидностью синтаксической тавтологии является основанное на известной тенденции английского языка к употреблению глаголов–заместителей повторение всей синтаксической структуры предложения в схематизированном виде. Функция таких повторов несомненно усилительная:
I washed my hands and face afore I come,
I did… I know what the like of you are, I do.
(Shaw)
Употребление таких повторов осуждается в нормативных грамматиках, как черта, свойственная просторечию.
Полисиндетон – намеренное повторение служебных элементов, чаще всего союза and, для связи между однородными членами предложения, или между следующими друг за другом предложениями, или между более крупными отрезками речи. Классическим примером полисиндетона может служить известное описание водопада у Р. Саути:
Recoiling, turmoiling, and toiling, and boiling.
And thumping, and plumping, and jumping.
(Southey)
Настойчиво повторяемый союз подчеркивает представление об одновременности описываемых действий или о тесной связи указываемых признаков.
Иногда полисиндетон создает приподнято-торжественную тональность повествования.
And only thing really troubled him, sitting there – the melancholy craving in his heart – because the sun was like enchantment on his face and on the clouds and on the golden birch leaves, and the wind’s rustle was so gentle, and the yew – tree green so dark, and the sickle of a moon pale in the sky.
Многократное повторение союза and, в разговорной речи обычно означает просто примитивность ее построения и становится стилистическим приемом лишь тогда. Когда используется для речевой характеристики персонажа в художественном произведении.
I always been a good girl; and I never offered to say a word to him; and I don’t owe him nothing; and I don’t care; and I want be put upon; and I have my feelings the same as anyone else.
(Shaw)
И.В. Арнольд выделяет звуковые повторы – один из ведущих признаков, отличающих поэзию от прозы. Различают эвфонические и метрические повторы. Рифма принадлежит к эвфоническим типам повтора, куда относятся также аллитерация, ассонанс, диссонанс, анафора, эпифора, парономасия, параллельные конструкции. Метрические повторы – это стопа и кратные ее повторы (размер) и строфа.
Параллелизмом называется более или менее полная тождественность синтаксической структуры двух или нескольких следующих друг за другом предложений.
The cock is crowing,
The stream is flowing,
The small birds twitter,
The lake doth glitter.
(Wordsworth)
В этом элементарном примере параллелизма мы видим повторение одной и той же синтаксической модели в каждой строке стихотворения (подлежащее – простое глагольное сказуемое), нарушаемое лишь наличием определения при подлежащем в третьей строке и введением вспомогательного глагола to do в утвердительное предложение, составляющее четвертую строку. Чаще всего параллелизм сопровождается лексической тождественностью одного или нескольких членов каждого предложения. В этих случаях параллелизм может служить дополнительным синтаксическим средством подчеркивания той или иной содержащейся в речи семантико-стилистической фигуры. Например, в следующем четверостишии параллелизм строк сочетается с антитезой внутри каждой строки.
The seed ye sow, another reaps;
The wealth you find, another keeps;
The robes you weave, another wears;
The arms you forge, another bears.
(Shelley)
Хиазм является своеобразной разновидностью параллелизма. Хиазм – воспроизведение структуры и лексического состава предыдущего предложения, сопровождающееся изменением синтаксических связей между повторяющимися членами предложения:
The jail might have been the infirmary, the infirmary might have been the jail.
(Dickens)
Анафора – употребление одних и тех же, т.е. лексически тождественных, членов в начале двух или нескольких относительно законченных отрезков речи – предложений, стихотворных строк, целых строк, целых строф стихотворения или периодов прозаического текста, состоящих из нескольких предложений.
Farewell to the mountains high covered with snow!
Farewell to the straths and green valleys below!
Farewell to the forests and wild – langing woods!
Farewell to the torrents and loud – pouring floods!
(Burns)
Здесь наряду с анафорическим Farewell to the наблюдается также параллелизм синтаксического строения каждой строки.
Цель употребления анафоры – удержать, закрепить в памяти читателя настойчиво подчеркиваемый повторением элемент.
Анафора также придает повествованию своеобразный ритм, что, наряду с повторением тождественно звучащего анафорического элемента, несколько приближает звучание прозаического отрывка к звучанию поэтической речи. Употребляемая в стихотворении анафора усиливает момент звуковой гармонии речи, дополняя собой ее метрику и рифмовку.
Случаи употребления анафоры можно встретить часто. В первой главе романа «Hard Times» Диккенс начинает четыре следующих одно за другим предложения словами «The emphasis was helped by the speaker’s…»; стихотворение Гуда «Past and Present» состоит из 4 строф, каждая из которых начинается одинаковой строкой: «I remember, I remember…».
Эпифора в противоположность анафоре представляет собой употребление тождественных элементов в исходе, т.е. в конце двух или нескольких следующих один за другим отрезков речи.
В одном из стихотворений Бернса находим любопытный пример эпифоры, создаваемый повторением междометия:
A country lad is my dergee,
An’ few there be that ken me, O
But what care I how few they be?
I’m welcome aye to Nannie, O.
(Burns)
Эпифора в еще большей мере, чем анафора способствует ритмической организации речи благодаря интонационному усилению и звуковому тождеству концовок. Но стилистическая функция эпифоры не сводится только к этому. Эпифора подчеркивает логическую связь или эмоциональное тождество смежных отрезков речи.
Эпифора может сочетаться с анафорой, в результате чего образуется обрамление.
John Anderson, my jo, John,
When we were first acquent,
Your locks were like the raven,
Your bonnie brow was brent;
But now your brow is beld, John,
Your locks are like the snow;
But blessing on your frosty pow,
John Anderson, my jo!
Обрамление, основанное на сочетании анафоры с эпифорой, может осложняться синтаксическим параллелизмом.
If he wishes to float into fairyland, he reads a book; if he wishes to dash into the thick of battle, he reads a book, if he wishes to soar into heaven, he reads a book.
(Chesterton)
Аллитерацией называется особый стилистический прием, цель которого создание дополнительного музыкально-мелодического эффекта высказывания. Сущность этого приема заключается в повторе одинаковых звуков или сочетаний звуков на относительно близком расстоянии друг от друга.
Secret and self – contained and solitary as an oyster.
(Ch. Dickens)
Аллитерация, как и все другие звуковые средства, не несет в себе какой-либо смысловой функции. Она является лишь средством дополнительного эмоционального воздействия, своего рода музыкальным сопровождением основной мысли высказывания, выявляющим настроение автора.
Аллитерация в английском языке глубоко уходит корнями в традиции народного творчества. Литературная форма древней английской поэзии отличалась от современных литературных форм поэтических произведений. В этой поэзии опорными моментами стиха были ритм и аллитерация. Каждое значимое слово в строке народных песен, сказаний, находившееся под ударением, начиналось с одной и той же комбинации звуков.
Аллитерация древнесаксонской поэзии играла ту же роль, что в современной поэзии играет рифма. Аллитерация может быть названа начальной рифмой: рифмуется не последний слог слова, а начальные звуки слова.
В современном английском языке под аллитерацией понимается не только повтор начальных звуков, но и звуков в середине слова. Народная традиция, как известно, всегда жизненно устойчива и прием аллитерации, как художественная форма народных поэтических произведений, остался в английском языке как испытанное средство художественно-эмоционального воздействия на читателя. В отличие от русского языка, где аллитерация не имела столь глубоких корней в народном творчестве, в английском языке аллитерация широко применяется в качестве художественно-стилистического приема не только в поэзии, но и в художественной прозе. Аллитерация часто используется в народных поговорках и в пословицах.
Tit for tat; blind as a bat; betwix and between;
It is neck or nothing; To rob Peter to pay Paul.
Аллитерацию можно видеть в заголовках газет и в названиях литературных произведений.
Sense and Sensibility
Pride and Prejudice;
School for scandal;
A Book of Phable and Phrase.
Аллитерация не только не имеет самостоятельного смыслового значения, но и не подсказывает каких-либо дополнительных эмоциональных оттенков значения.
В этом отношении интересны некоторые теории, которые пытаются доказать, что отдельные звуки или комбинации звуков обладают дополнительными оттенками значений или особой выразительной силой. Так, Ж. Вандриес утверждает, что «различные звуки и их различные сочетания обладают различной выразительной силой».1
А. Морис идет дальше. Он наделяет отдельные звуки способностью выражать идеи и чувства, и утверждает, что в творчестве подлинного поэта имеется соотношение между звуками слов, мыслями и чувствами, которые они выражают.
Один из крупнейших специалистов по английскому стихосложению французский ученый Верье рекомендует произносить с закрытыми глазами какой-нибудь гласный звук (А, И, У), сильно и отчетливо его артикулируя. Так он приходит к тому, что звук (У) выражает обычно печаль, серьезность; звук (И) внушает радость.
В английской художественной литературе и особенно в поэзии аллитерация начинает рассматриваться как мощное средство выражения чувств и эмоций поэта. Звуки речи рассматриваются как имеющие собственное эмоциональное значение. Так, например, звук [d] рассматривается как звук, который производит мрачный, зловещий эффект, [l], наоборот является выражением нежности и теплых чувств. Так повторение звука [d] в следующих строках рассчитано на усиление подавленного, мистического настроения, создаваемого всей поэмой.
Darkness there, and nothing more.
Deep into that darkness peering, long I stood there wondering, fearing,
Doubling, dreaming dreams no mortal ever dared to dream before.
(E.Poe. The Raven)
Аллитерация усиливает эмоциональное воздействие на читателя, создает определенный тон высказывания.
Ассонансом или вокалической аллитерацией называется повторение ударных гласных внутри строки или фразы или на конце ее в виде неполной рифмы.
Ассонанс в виде повтора ударных, преимущественно гласных звуков широко используется в стихотворении Э. По.
Tell this soul, with sorrow laden, if within the distand Aiden,
I shall clasp a sainted maiden, whom the angels name Lenore –
Clasp a rare and radiant maiden, whom the angels name Lenore?
Гальперин приводит свою классификацию повторов. Гальперин выделяет лексический повтор. Под лексическим повтором понимается повторение слова, словосочетания или предложения в составе одного высказывания (предложения, сложного синтаксического целого, абзаца) и в более крупных единицах коммуникации, охватывающих ряд высказываний. Н.И. Белунова, занимающаяся изучением лексического повтора в работе «Интегрирующая функция лексико-синтаксических повторов в текстах публицистического стиля» показывает условность термина лексический повтор. В реальной языковой действительности существует лишь лексико-синтаксический повтор, поскольку повторяющиеся лексемы неизбежно соотносятся друг с другом по синтаксическим позициям, которые они занимают.
При этом классификация лексико-синтаксического повтора может быть представлена 2 разновидностями1:
1) лексико-композиционным повтором, для которого характерно то обстоятельство, что повторяющиеся слова находятся в предикативных единицах (двух или нескольких), построенных по принципу лексико-синтаксического параллелизма
Fight your little fight, my boy,
Fight and be a man.
2) лексико-позиционным повтором, предполагающим повторение синтаксической позиции (или их комбинаций) с одним и тем же синтаксическим наполнением без сохранения синтаксического параллелизма.
Don’t long to have dear little, dear little boys.
Whom you’ll have to educate.
Рассматривая лексико-синтаксический повтор, Н.И. Белунова выделяет 3 основные функции повтора:
1. связующая или интегрирующая, которая предназначена для связи сложных придаточных предложений;
2. стилистическая;
3. текстообразующая.
Более широкой сферой бытования лексико-синтаксического повтора является абзац. Именно абзац, играющий в публицистическом произведении весьма и весьма существенную композиционно-стилистическую роль, является тем текстовым фрагментом, в пределах которого, прежде всего, и реализуются текстообразующие функции экспрессивных средств, в том числе и лексико-синтаксический повтор.
Лексико-синтаксические повторы интегрируют абзац, подчеркивая его семантическое единство и осуществляя, таким образом, текстообразующую функцию. При этом в качестве дополнительных средств, интегрирующих абзац и выступающих совместно с лексико-синтаксическим повтором, употребляются следующие типы показателей связи: 1) лексические; 2) синтаксические.
Лексико-синтаксический повтор обычно появляется в сложноподчиненных предложениях, содержащих цепь придаточных определительных предложений, или при наличии развернутой авторской ремарки.
Своеобразным видом повтора является повтор синонимический.
Сущность его заключается в том, что для выражения одной и той же мысли используются синонимические средства. Такие синонимические повторы очень часто используются в поэзии, в ораторской речи и других стилях художественной и публицистической речи. Так в сонете Китса «The grasshopper and the Cricket» мысль, изложенная в первой строке, повторяется синонимическими средствами в девятой строке:
The poetry of earth is never dead…
The poetry of earth is ceasing never…
Как видно из этого примера, для синонимического повтора не обязательно употребление объективных синонимов. Понятия могут быть сближены всем ходом образного сопоставления явлений или логическим анализом. В таком случае в словах, выражающих эти понятия, появляются контекстуальные значения, которые могут оказаться синонимичными. Так, здесь синонимичными стали сочетания dead и is ceasing never.
Парные синонимы, о которых шла речь, тоже представляют собой разновидность синонимического повтора. Эмоционально-художественная функция таких повторов связана с фольклорными традициями. Как известно, синонимический повтор глубоко уходит корнями в народно-песенное творчество. Так в русском языке – путь-дорога; до поры до времени; молодо-зелено. В английском языке – lord and master; clean and heat; act and deed; far and away; the rough – rude sea (W. Shakespeare), watchful and vigilent (W. Scott)
Иногда синонимический повтор осуществляется образными средствами, которые повторяют мысль, изложенную логическими средствами. Так в двух предложениях, следующих одно за другим, в речи Байрона в палате общин повторяется одна и та же мысль; в первом предложении в риторическом вопросе мысль изложена логически, т.е. без применения образных средств языка, во втором, эта же мысль изложена средствами развернутой метонимии:
«Setting aside the palpable injustice and the certain in effeciency of the bill, are there not capital punishments sufficient in your statutes? Is there not blood enough upon your penal code, that more must be poured forth to ascend to haven and testify against you?»
Особенно разнообразны синонимические повторы в разновидности публицистического стиля – в ораторской речи. Они здесь несут не только художественно-эмоциональную, но и служебную функцию. Они замедляют повествование и, тем самым, дают возможность более внимательно следить за развитием мысли или системой аргументации. Синонимические повторы, выражая одну и ту же мысль, дают возможность сделать то или иное добавление, так или иначе расширить, детализировать основное содержание высказывания. Синонимические повторы не менее часто встречаются в стиле художественной речи, и в особенности в его стихотворной разновидности. Если в стиле ораторской речи синонимический повтор обычно имеет функцию нарастания и убеждения, то в стихотворной речи функция синонимических повторов – функция детализации.
К синонимическому повтору близко примыкает явление, известное названием плеоназма. Как и в синонимическом повторе при плеоназме повторяется не одно и то же слово, а повторяется мысль. Однако, в отличие от синонимического повтора, такое повторение не вызвано требованиями художественной выразительности, это как бы излишнее повторение, отягощающее речь, не придающее высказыванию каких-либо дополнительных оттенков. Поэтому плеоназмы рассматриваются как своего рода недостаток речи.
«It was a clear, starry night, and not a cloud was to be seen».
«He was the only survivor; no one else was saved».
В каждом из этих двух примеров имеется излишнее добавление к основной мысли. Оно не имеет художественной ценности, не вызвано смысловой необходимостью. Плеоназмы в письменных стилях художественной речи появились, как полагают, из стиля ораторской речи. Таким образом, можно сказать, что зачастую плеоназмы это синонимические повторы немотивированные с художественно-эстетической точки зрения.
Среди разнообразных форм повторов, используемых в стиле художественной речи и почти не используемых в других стилях, встречается иногда и повтор, основанный на многозначности слова. Такой повтор близок по своему содержанию к каламбуру, так как в его основе лежит сопоставление основного и производного значения слова. В нижеприведенном примере глагол to retire выступает в 3 разных предметно-логических значениях:
«Miss Witherfild retired, deeply impressed with the magistrate’s learning and research; Mr. Jinks retired within himself – that being the only retirement he had…, and Mr.Grummer retired to wipe out the insult which had been fastened upon himself».
(Ch. Dickens)
В некоторых случаях глагол, выступающий в разных значениях, опускается, получается своего рода нулевой повтор.
Then came the dessert and some more toasts.
Then came tea and coffee; and then the ball.
В первых двух случаях слово came употреблено в одном значении, в последнем случае глагол опущен, но именно в этом эллиптическом обороте глагол выступает в другом значении. В первых двух значениях came означает принесли, подали, сервировали, в последнем случае имеет значение начался.
Основная функция такого рода повторов – функция каламбура. Азнаурова в разделе «Стилистическое использование омонимии, полисемии и синонимии», рассматривает подробно такие виды повторов, которые основаны на стилистическом использовании слова в плане его омонимии.
Стилистическое использование омонимии известно как прием «игры словами» (pun).
Hamlet: … To die – to sleep; -
To sleep! Perchance to dream; there is the rub;
For in the sleep of death what dreams may come,
When we have shuffled off his mortal coil;
Must give us pause…
(Shakespeare, Hamlet)
Существительное coil имеет следующие значения: Noisy disturbance and A length of cable… when coiled. В составе метафорического перифраза to shuffle off this mortal coil, получившего в современном английском языке статус фразеологизма со значением «умереть», точнее «покинуть этот бренный мир»; реализуются оба омонима. Сигналом актуализации первого является прилагательное-определение mortal в значении extremely great, второго – глагол-сказуемое to shuffle off в значении to take a thing … off … in a clumsy manner.
Язык: coil Речь: to shuffle off one’s mortal coil
актуальное
cable (конструкция)
|
mortal coil shuffle off
Близкое к приему игры словами – использование слов в их исходных вещественных значениях в особым образом организованных синтаксических конструкциях – лексический хиазм. Функция – усиление интеллектуального содержания лексической единицы.
It seems to me against the whole normal notion of property that a man should own something because it flies across his garden… Besides, if we want poor people to respect property, we must give them some property to respect.
Следующие примеры иллюстрируют стилистическое использование близких по значению однокоренных слов, принадлежащих различным частям речи – граммонимов: существительное dare в составе группового сказуемого, глагол to dare в составе синтаксической конструкции to dare smb to do smth and dare в качестве компонента сложного существительного dare – devil.
1) Brain remembered how Bart near New Bridge laid flat on the tracks while a goods train rumbled over him – a daredevil, who dared the others to do it, though nobody would take his «dare».
(Sillitoe)
2) Dozens of them have been arrested in a new wave of repression aimed at «beheading» the movement, but it is a movement, with a million heads and just as the arrest of leaders … in the early days of the Workers Commission Movement failed to hall it’s development, so the new arrests will fail too.
(Morning Star)
Лингвистическое основание использования в микроконтексте близких по значению однокоренных слов – наличие общих или близких сем: в 1 примере - «смелость», во 2 «голова» в закрепленном переносном значении (обезглавить – голова). Основная функция – усиление. В 1 примере предметно-стилистического содержания dare-devil, выполняющего синтаксическую функцию плеонастического подлежащего к собственному имени Bert, и являющегося основным ядром в характеристике последнего. Стилистически реализуемые слова во 2 примере оформлены приемом «лексический хиазм» «beheading the movement» - «a movement with a million heads…», построенном на двух типах повторов – рамочном и подхвате. Примечательно, что следующее за этим сравнение также заключено в рамки параллельной конструкции (… and just as…). Стилистическая функция – усиление основной мысли высказывания.
Гальперин в отличие от Азнауровой называет такой повтор корневым. Сущность этого приема заключается в том, что к существительному или глаголу, расширившему свое значение, присоединяется в качестве определения слово той же основы, которая как бы возвращает своему определяемому истинный смысл.
He loves a dodge for it’s own sake; being… the dodgerest of all the dodges.
(Ch.Dickens)
Schemmer, Karl Schemmer, was a brute, a brutish brute.
(J. London)
Последний пример представляет собой соединение разных видов повтора: начального повтора Schemmer, имени героя – и слова, характеризующего его – brute, усиленного корневым повтором. В корневых повторах особенно разнообразны оттенки значений. Корневые повторы в этом отношении приближаются по своим стилистическим функциям к приему игры словами и другим средствам, основанным на использовании многозначности слова. Арнольд вводит термин частичный повтор – использование однокоренных слов. В.В. Виноградов называет такой повтор «мнимой тавтологией».1
To play the watchman ever for the sake:
For thee Watch I whilst thou dost wake elsewhere.
(Shakespeare, Sonnet)
Использование однокоренных слов wake и watch, - вводит другую тему. Появляется некоторая игра слов. Действительно, wake имеет здесь два значения: my love that keeps my eye awake значит, что любовь лишила поэта сна. Но thou dost wake elsewhere реализует другое значение, а именно: не спать и предаваться развлечениям. Два значения сразу реализует глагол watch: бодрствовать с какой-нибудь целью и следить.
Основная функция повторов, основанных на многозначности – функция каламбура. Эффект, достигаемый этим повтором, обычно юмористический. Повтор одного слова в разных значениях нередко способствует более четкой детализации основного значения повторяемого слова. В других повторах повторяемое слово начинает играть различными оттенками значения как бы невольно. Любой повтор заставляет слово светиться оттенками значений без особых намерений автора. В повторе, основанном на многозначности, писатель умышленно использует эту особенность слова.
В стиле художественной речи и в ораторском стиле одни виды повторов выступают в соединении с другими видами повторов и с другими стилистическими приемами.
Наиболее часто встречается комбинация различных структурных типов лексических повторов. Анафора часто сочетается с эпифорой, образуя, таким образом, кольцо. Подхват нередко сопровождается простым усилительным повтором. Многосоюзие почти всегда влечет за собой синтаксический повтор. В предложении, приведенном ниже, дано сочетание многосоюзия и эпифоры:
«… and Mrs. Garland was there and Mr. Abel was there, and Kit’s mother was there, and Barbara’s mother was seen in remote perspective».
Сочетание лексического повтора с обратным параллелизмом характерно для живой разговорной речи.
«It was an unearthly howl that made my skin prickle, and everyone at the table looked up sharply».
Классификация повтора А.Н. Мороховского.
Повтор – повторение какого-либо члена предложения, словосочетания, расположенных в непосредственной близости. Можно выделить несколько видов повторов, отличающихся друг от друга характером структурной организации:
а) простой контактный повтор – повторение речевой единицы, расположенной контактно:
Tears, tears that nobody could see, rolled down her cheeks.
(S. Maugham)
Простой контактный повтор может быть выражен союзными (или предложными) двучленными сочетаниями, представляющими собой переменно-устойчивые единицы «синтаксической фразеологии» типа hours and hours, miles and miles, millions and millions.
The city had laid miles and miles of streets and sewers through the region.
(R. Aldington)
She could see roof upon roof upon third storey upon third storey of the houses on the rising hill.
(O’Hara)
Трехчленный повтор подчеркивает эмоционально-смысловую тональность высказывания:
She was screaming hight, a shrill scream that rose in the air incisively like a gull’s shrick. “Put it back, put it back, put it back!”. The scream seemed to say.
(W. Sansom)
б) расширенный повтор – повторение речевой единицы с дополнительными компонентами, уточняющими или расширяющими ее смысл:
I don't think art heard. Pain, even slight pain, tends to isolate. Pain, such as he had to suffer, cuts the last links with society.
(S. Chaplin)
в) обрамление или кольцевой повтор – повторение речевой единицы в начале или в конце высказывания:
Nothing even happened in that little town, left behind by the advance of civilisation, nothing.
(S. Maugham)
Особым видом обрамления, характерным для просторечья, является повтор подлежащего, выраженного личным местоимением, и сказуемого или его части в конце предложения:
“I’m old – fashioned, I’m”
(A. Sillitoe)
г) повтор-подхват – повторение конечного элемента одного высказывания в начале другого высказывания:
Poirot was shaken; shaken and embittered.
(A. Christie)
д) сочетание нескольких подхватов образует цепной повтор:
A smile would come into Mr. Pickwick face. Smile extended into laugh, the laugh into roar, and the roar became general.
(Ch. Dikens)
Повтор, как выразительное средство синтаксиса, широко употребляется во всех сферах речи: публицистической, деловой, научной, в обиходно-разговорной речи и в художественной прозе.
В деловой и научной прозе повтор является необходимым стилистическим элементом, обеспечивающим логичность, точность, ясность выражения.
В обиходно-разговорной речи повтор часто встречается в пределах двух взаимосвязанных реплик, а также в высказываниях одного говорящего.
Стилистические функции повтора в пределах двух смежных реплик раскрываются в тесной взаимосвязи с контекстом. Общим для них является выражение непосредственной и всегда экспрессивно-окрашенной реакции говорящего на сказанное (удивление, радость, удовлетворение, различные оттенки отрицательной реакции):
He said, “I want something in a cage”.
“Something in a cage?”, Mr. Parcell was a bit confused. “You mean some sort of pet?”
“I mean what I said!” shapped the man.
“Something in a cage. Something alive that’s in a cage”.
(L.Reeve)
В пределах одного высказывания повтор служит средством эмоционального и логического усиления смысла высказывания:
I want those and those and those.
Give me four bunches of those.
(K.Mansfield)
Может возникнуть впечатление, что повторы создают избыточность информации. Однако это не так. Дополнительные стилистические значения, которые возникают при употреблении повторов, являются необходимым элементом эмоционально-художественного воздействия на адресата.
Перечисление создается повторением однородных синтаксических единиц – как отдельных членов предложения, так и словосочетаний. Перечисление основывается на синтаксическом процессе расширения под которым понимается добавление к некоторой синтаксической единице других единиц того же синтаксического статуса и общей с ней синтаксической связи в структуре предложения. Процесс развертывания речевого ряда, ведущим признаком которого является контактное расположение компонентов в линейном ряду, придает данной конструкции стилистическую значимость. Перечисление может осуществляться как с союзной, так и с бессоюзной связью. Отсутствие союза или его повторение перед каждым из однородных членов предложения придает определенный смысловой и эмоциональный оттенок всему высказыванию, а также может обусловливать его функционально-стилистическую отнесенность.
Так, бессоюзные сочетания свойственны устной речи, многосоюзие замедляет темы речи паузами, выделяя отдельные слова, акцентируя каждый из членов сочетания.
Стилистические функции перечисления довольно разнообразны. Перечисление может способствовать интенсификации содержания высказывания:
Door – Knobs, Klyholes fireirons window catches were polished; metal wich I had no idea existed flashed with life.
(V. Pritcheff)
Перечисление может использоваться и как средство субъективной оценки событий. Значительной экспрессией обладает перечисление с включением параллельных структур:
There was a great deal of confusion and laughter and noise, the noise of orders and counter – orders, of knives and forks, of corks and glass – stoppers.
(J. Joyce)
Синтаксическая тавтология – повторение тождественных по смыслу и грамматически синонимичных единиц в составе предложения. Синтаксическая тавтология является разновидностью плеоназма (семантический повтор однородных слов и выражений, служащий для уяснения, конкретизации мысли, усиления смысловой и эмоциональной выразительности речи) и характеризуется избыточностью формы выражения.
Наиболее частым случаем синтаксической тавтологии является повторение подлежащего, выраженного именем собственным или личным местоимением, а также сказуемого, выраженного основным или вспомогательным глаголами:
Well, Judge Thatcher, he took it and put it out of interest, and it fetched us a dollar a day a piece all the round. The widow Douglas, she took me for her son.
(M. Twain)
Тавтология употребляется главным образом разговорной речи для усиления ее эмоционального воздействия:
That Jimmy Townsend – he and the job were made for each other.
(J.Wain)
Синтаксическая тавтология часто используется в народных песнях, балладах и детских стихах для создания рифмы и ритма.
Многосоюзная связь – специфический вид связи между компонентами предложений, основанный на многосоюзном сочинении. Сочинение предполагает однотипность, многофункциональность, синтаксическую самостоятельность компонентов, объединенных на одном уровне структурной иерархии.
Союз и синтаксический параллелизм сближают функционально независимые сочиненные единицы