Термином «восточно-иранские языки» традиционно принято обозначать языки, восходящие к одной из двух основных диалектных группировок общеиранского состояния, условно именуемых восточной и западной – по предположительному распространению древних племен, говоривших на данных диалектах относительно пустынь Центрального Ирана.
От диалектов, локализовавшихся на западе от этой условной границы, произошли западноиранские языки (мидийский, парфянский, белужский, курдский, таджикский, персидский и др.), от восточных диалектов, распространившихся по огромной территории от Северного Причерноморья до Восточного Туркестана, в регионах нынешнего Афганистана, Пакистана, Средней Азии – восточноиранские языки в свою очередь делятся на две подгруппы – северо-восточную и юго-восточную.
Северо-восточная подгруппа относительно малочисленна по составу дошедших до нас языков (и сведений о вымерших языках). Осетинский язык распространен в центральном регионе Кавказа. Членится на два основных диалекта – иронский и дигорский, имеет устойчивую литературную традицию с конца XVIII века (в основном, на базе иронского диалекта).
Непосредственным предком современного осетинского языка является аланский, на котором говорили племена обитавшие на рубеже I и II тысячелетий на Северном Кавказе и в Южной России. Соответствующие языковые фрагменты дошли до нас в виде топонимов, антропонимов, отдельных фраз в сочинении византийского автора Иоанна Цеца (XII век), Зеленчукской надписи (X век),а так же, лексических заимствований из аланского в венгерский язык (ориентировочно относящихся к VIII веку).
Аланский (и тем самым осетинский) восходит к одному из скифо-сарматских наречий, которые были распространенны на территории Северного Причерноморья в период с VIII – VII веков до нашей эры до IV – V веков нашей эры. От последнего до нас не дошло никаких письменных памятников, однако известна относительно широкая совокупность топонимов, этнонимов, антропонимов, частично сохранившихся до наших дней, частично дошедших в греческой передаче (греческие надписи Северного Причерноморья, свидетельство греческих авторов, главным образом, Геродота). Существование скифо-сарматских наречий в наиболее ранний период принято относить к древнеиранской эпохе.
Ягнобский язык распространен в некоторых районах Республики Таджикистан в долине Ягноб (остаточно) и среди выходцев из этой долины. Он членится на два основных говора – западный и восточный. Письменности не имеет. Восходит к одному из согдийских диалектов, не засвидетельствованному памятниками письменности.
Согдийский язык был распространен на территории исторического Согда и в согдийских колониях в Восточном Туркестане, а также – в качестве языка общения – в других регионах Средней Азии. В текстах фиксируемых в основном с начала IV века (а в надписях на монетах – предположительно с I века до нашей эры) до IX века (отдельные памятники – до XI века) дошли разные виды письменности: собственно согдийская (в основном буддийские тексты), манихейская и сирийская (христианские тексты) из которых первая передает наиболее архаичную и традиционную орфографию, две другие – более близкие к реальной произносительной норме, хотя содержат элементы исторической орфографии. Язык был вытеснен в основном части ареала таджикским и тюркским языками.
Юго-восточная подгруппа представлена большим числом языков, чем северо-восточная. Она включает живые языки, не имеющие зафиксированных письменностью предшественников, и вымершие языки, представленные в письменных памятниках, не имеющие своих прямых продолжений.
Афганский язык, или пошто (пушту), распространен в Афганистане (в основном в центральных и южных районах) и в Пакистане (в северо-западных районах). Членится на ряд диалектов , объединяющихся в две основные диалектные группы: западную (кандагарскую) и восточную (пешаварскую). Выделяется так же промежуточная группа – гильзайская.
Литературный язык в Афганистане базируется в основном на кандагарской норме; у афганцев Пакистана – на пешаварской. Первые памятники относятся к XVI века. К афганскому тесно примыкает язык (или диалект) ванецы, генетические взаимоотношения которого с первым требуют дальнейшего изучения. Мунджанский язык распространен в местности Мунджан в Северном Афганистане. Мунджанский и близкородственный ему йигда представляют собой группу языков, либо диалекты единой языковой общности. Язык бесписьменный.
Ишкашимский язык локализуется в основном на севере Афганского Бадахшана и в одном кишлаке (Рын) на территории Горно-Бадахшанской автономной области Республики Таджикистан. Известны собственно ишкашимский, зебакский (зебаки) и сангличский (сангличи), являются диалектными разновидностями единого языка. Письменность отсутствует.
На ваханском языке говорит население Южного Памира, по верхнему течению реки Пяндж и по реке Вахандары в Горно-Бадахшанской автономной области Республики Таджикистан, Афганском Бадахшане (Афганистан), а также группы населения в Читрапе (Пакистане) и Сарыколе (Китайской народной Республике). Выделяются три основных говора – нижний, средний и верхний (или западный, центральный, восточный). Язык бесписьменный.
Шугнано-Рушанская языковая группа состоит из близкородственных друг другу языковых или диалектных разновидностей, шугнанской и близкородственной ей баджувской; рушанской и хурской, бартангской; орошорской или рошорвской, - распространенных в горных долинах Западного Памира, в Горно-Бадахшанской автономной области (Республика Таджикистан), Афганском Бадахшане (Афганистан), а также сарыкольской – в местности Сарыкол (в Синцян, Китайская народная Республика). При этом почти каждая из данных разновидностей в свою очередь делится на диалекты и говоры. Все языки группы бесписьменны. В начале тридцатых годов была создана письменность на шугнанском языке – на основе латинской графики, – издавались школьные учебники, отдельные художественные произведения. Однако распространения эта письменность не получила.
Язгулямский язык распространен в долине реки Язгулем на Западном Памире Горно-Бадахшанской автономной области Республики Таджикистан, письменность отсутствует.
Старованджский или ванджский язык был распространен в прошлом веке в долине реки Вандж, Западный Памир (Горно-Бадахшанская автономная область). Еще в начале нынешнего века старики помнили этот язык. В настоящее время лишь в местных таджикских говорах отложилось большое количество субстратной лексики.
Языки шугнано-рушанской группы, язгулямский и старованджский генетически близки друг к другу и образуют исторически единую группу, которую можно условно назвать «северно-памирская» (в иной терминологии – «шугнано-язгулямской»).
Языки ваханский, ишкашимский, язгулямский, шугнано-рушанская группа и старованджский обычно объединяются в литературе терминам «памирские» или «припамирские» языки. Некоторые исследователи относят к памирским также мунджанский. В.С. Соколова считает его наиболее близким генетически к шугнано-язгулямской (севернопамирской) группе согласно мнению ряда других исследователей, данный язык не входит в число памирских. По генетическим признакам памирские языки не представляют собой единой группы или семьи которая восходило бы к особому «общепамирскому» состоянию отличному от других синхронных ему юго-восточноиранских языков прошлого. Эти языки имеют широкий пласт общей лексики структурно-типологических и контенсивно-типологических средств, что приближает их совокупность к понятию языкового союза.
Хорезмский язык был распространен в Древнем Хорезме. Сохранились памятники хорезмской эпиграфики (IV – III века до нашей эры), документы на коже и дереве (III – IV века нашей эры), различные надписи и т.п., а также слова и фразы в арабоязычных сочинениях (X – XIII века). Прямых продолжений не имеет.
Бактрийский язык (в ряде работ также «кушанский», «этсо-тахарский» и др.) – язык древней Бактрии, дошел в основном в виде одной большой надписи и фрагментов других надписей, легенд, на монетах и печатях и т.п. эпохи кушанских и эртамийских признаков смыкается с современным мунджанским и афганским языками, однако прямого продолжения в виде живых языков у бактрийского нет.
Сакские языки, или диалекты, дошли до нас в виде хотанского, или хотаносакского, в памятниках VII – X веках из Хотана (Восточный Туркестан), а также более архаичного сакского языка, или диалекта, из Тумшука и Муртука (по нескольку документов). В них выявляются общие черты с афганским, ваханским (с последним – особенно архаичные) и рядом других юго-восточных языков, хотя прямого продолжения они не имеют.
На рубеже I и II тысячелетий на территории Средней Азии были распространенны и другие языки и диалекты восточно-иранской группы. Фрагменты их лексики дошли до нас в сочинениях арабоязычных авторов, в топонимике и иных побочных источниках.
До последнего времени остается не ясной генетическая принадлежность (к западной или восточной группе) языка Авесты – собрания зороастрийских гимнов, представляющего самый древний для иранской семьи языковой тип. Гимны существовали на протяжении тысячелетий в устной передаче; их кодификация, относящаяся предположительно к III – VII векам имела результатом текст, дошедший до нас лишь частично (около четверти первоначального объема) в рукописях, из которых самый ранняя относится к XIII веку. Письмо базируется на среднеперсидском, с большим количеством знаков воспроизводивших нюансы произношения. В языке Авесты отмечаются и восточно-иранские, и западно-иранские черты, а также черты более древние, чем те, что характерны для тех или других. Это естественно, если учесть, что гимны созданные в глубочайшей древности на крайнем востоке общеиранского ареала, исполнялись затем при богослужении по всему ареалу распространения иранских языков, включая крайний западный регион. Тем самым, язык Авесты будучи языком религии, с одной стороны, консервировал отдельные архаические черты, с другой, - существуя жреческой среде носителей и западных, и восточных языков, мог донести до нас и многие элементы произносительного узуса самих жрецов, закрепившиеся при многовековой устной передаче. В литературе отмечается, что древнейшая часть Авесты – Таты – выявляет восточно-иранские черты. Для поздней Авесты характерны и западноиранские черты, однако только те, которые можно соотнести с северо-западными языками. Специфических юго-западных черт здесь не встречается. При этом обнаруживается большое количество разновременных и разнодиалектных напластований. Прямых потомков язык Авесты не имеет. В последнее время обнаружены так же отдельные фрагменты на диалектах авестийского или родственного ему языка.
В некоторых трудах к восточно-иранским относятся так же языки парачи и ормури. Оба распространенны островками, первый – в Афганистане, второй – Афганистане и Пакистане; не имеют письменности и зафиксированных памятниками предшествующих этапов. Прослеживают и западные, и восточные черты, что дало основания различным исследователям относить их в разное время, то к восточно-иранским, то к западно-иранским. И.М. Оранский, последовательно классифицировавший все иранские языки по генетическому признаку отмечает их специфические северо-западные черты.
Специфической чертой иранских языков восточной группы является их разбросанность на большом пространстве в условиях изоляции друг от друга, при этом существенную роль играет вхождение различных языков этой группы в разные языковые союзы и воздействие на множество языков со стороны одного или разных субстратов. Так для осетинского языка характерно сильное воздействие кавказского субстрата и наличия специфических черт свойственных языкам кавказского ареала, что позволяет говорить о вхождении его в кавказский языковой союз, наряду с другими индоевропейским – армянским. Для языков Памиро-Гиндукушского региона характерны определенный индоевропейский субстрат, типологически (и возможно, генетически) сходный с языком бурушаски, и вхождение данных языков в Центрально-Азиатский языковой союз. Это обстоятельство накладывает отпечаток практически на все языковые уровни: на состав фонем и фонемную синтагматику, морфологическую систему, словообразовательные модели, синтаксис, лексику и семантику.
О изученности языков Восточно-иранской группы написано много трудов. Так, например, по осетинскому языку имеются фундаментальные исследования исторического и синхронного плана (труды Вс.Ф. Миллера, В.И. Абаева, Э. Бенвениста, М.И. Исоева и др.), изученность же афганского языка в обоих аспектах оставляет желать лучшего.
При изучении языка или же языковой группы при сравнивании с другими языками естественно возникает вопрос где? когда? и откуда? появился данный язык? Если есть сходство между языками, то вполне возможно, что язык или языки схожие близкие друг к другу могли появиться из одного «праязыка». К понятию «праязык» относятся двояко. Во-первых, праязык представляется единой непротиворечивой системой, недопускающей отклонений или вариантов. Практически праязыки в этом понимании являются рабочей моделью, призванной объяснить соответствия и расхождения между родственными языками. По второму мнению, праязык есть некогда существовавшая, относительно единая языковая система, породившая последующие конкретные языки. При этом подобно исторически засвидетельствованным языкам, он мог и должен был иметь диалектные разновидности, определенную динамику развития (т.е. архаизмы и инновации в системе) и соответственно, более ранний и более поздний периоды существования самой праязыковой системы, а отсюда и возможные внутрисистемные варианты, диглоссию и т.п. естественно, что реконструируемая праязыковая систем не может претендовать на полноту и окончательность. Это – совокупность наших знаний о ней, развивающаяся и уточняющаяся вместе с общим ходом развития науки.
В настоящей работе в целом принимается второй тип подхода к праязыку, при котором общеиранский язык предстает как: «… проекция историко-лингвистической ситуации, которая воссоздается лингвистами на основе реально засвидетельствованных иранских (и древнеиндийского и индоарийских) языков и отражает их представление о древнейшем постулируемом для иранских языков состояний». Естественно, что при таком подходе к праязыку необходимо признать, что он не мог быть единой системой вне времени и пространства. Очевидно, что между «вычленением» его из индоиранской общности и «распадам» на генетические группы, подгруппы и конкретные языки должно было пройти некоторое время, в течении которого он изменялся и дивергировал на диалекты, которые лишь в какой-то своей части послужил затем прасистемами для дошедших до нас языковых групп.
Признание наличия хронологической и пространственной стратификации общеиранского праязыкового состояния делает целесообразным вычленение в нем как минимум двух условных этапов:
Наиболее архаичного, близкого к общеарийскому;
Наиболее позднего, непосредственно предшествовавшего «распаду» праязыка на отдельные иранские языки.
Оба этапа, а последний в особенности, характеризуется значительной диалектной расчленённостью праязыка, причём ранняя изоглоссная расчленённость праязыкового ареала не всегда совпадает с последующим его членением на исторически языки. При этом те инновации, которые традиционно, приписываются позднему этапу в развитии праязыка, далеко не во всем является действительно общеиранскими, особенно в сфере фонетики и фонологии. В этом случае под термином «общеиранский» подразумевается наиболее общее архаичное состояние праязыкового уровня. По отношению к периоду существования конкретных языков древнеиранских памятников и появление инноваций, разделяемых не всеми диалектами древности, применяется термин «древнеиранский».
С понятием праязыка тесно связано понятие прародины – территории, на которой должны были локализоваться диалекты, составляющие праязык. При этом в более раннюю эпоху предки данных диалектов могли находится на другой территории – и этот факт создает трудности в выявлении прародины, особенно для языковых семей, заведомо не автохтонных в местах их нынешнего распространения. В этом плане вхождение иранской семьи в арийскую и далее – в индоевропейскую создает дополнительные трудности в связи с различными гипотезами о прародине индоевропейцев и путях их миграций. От решения данной проблемы зависит, в конечном итоге, и определение территории, которая может считаться прародиной для иранских языков, и выявление путей дальнейшей миграции ираноязычных племен и иранских языков.
В связи с этим важен подход к выявлению прародины, учитывающий не только историко-лингвистические данные, но и достижения целого комплекса различных отраслей науки, проливающих свет на историю этносов, ареалов, культур. В частности, гипотезы о среднеазиатской прародине арийцев и иранцев, высказываемые еще с XIX века и, последняя по времени, о ближневосточной прародине всей индоевропейской языковой семьи – базируются на лексике, обозначающей реалии, связанные с определенной климатической или географической средой на топонимике, а так же на следах ранних контактов арийцев и иранцев носителями других языков, поскольку это помогает выявить ареалы контактирования. Привлекаются также данные других наук, связанных с историей, – археологии, антропологии, этнографии, мифологии, исторической географии, и даже геологии, хотя последние указывают скорее на ареалы распространения и пути миграции этноса, а не языка.
Попытки выявления прародины чисто лингвистическими методами пока успеха не имели. Проверенный на иранском материале метод Э. Сэпира показал свою несостоятельность, во всяком случае для арийских и иранских языков. Здесь же приходится констатировать лишь что столь формальный метод в определении прародины заведомо не может дать бесспорного решения и что этот вопрос требует комплексного историко - этнографическо-лингвистического подхода с привлечением различных косвенных данных.
Исторический подход к понятию прародины требует признать, что для кочевых племен, каковыми были древние иранцы и арийцы в целом, перемещение ареала распространения их диалектов еще в период их относительной общности было неизбежным, а лингвистические данные позволяют относительно датировать этапы этого перемещения, зафиксированные заимствованиями в языках, контактировавших с иранскими и арийскими диалектами в различные эпохи на разных территориях.
При анализе как праязыковых явлений, так и вопросов, связанных с прародиной, а также с позднейшими миграциями иранских племен и языков, нельзя исключить фактора воздействия на иранский материал со стороны неиранских в том числе и неиндоевропейских, языков на самом раннем этапе, включая праязыковой. Иранские языки практически во всем ареале своего распространения современного и исторического – не являются автохтонными. Носители диалектов праязыка – кочевые племена, возможно, еще в периоде относительного языкового единства проникли на территорию, уже заселенную. Поэтому с самого начала не исключено субстратное и адстратное воздействие на общеиранском уровне со стороны языков тех племен, которые населяли «праязыковую» территорию. В этом плане иранские языки представляют определенную аналогию славянским, где так же предполагается отсутствие в древности «стерильно чистого (бессубстратного) этнолингвистического пространства» и где «…практически повсюду мы должны считаться с вероятием дославянского субстрата, с проницаемостью и незамкнутостью древней славянской территории, с динамичностью, праславянского ареала… с сосуществованием разных племен на праславянской территории…»
И если имеются многочисленные и надежно засвидетельствованные общеарийские и ранеиранские лексические заимствования в общефинноугорском, то обратное влияние, как и влияние со стороны других языков, вполне возможное для общеиранской эпохи не только на лексическом уровне, еще требует изучения.
Построение исторической грамматики языковой семьи предполагает, в частности, анализ реконструируемой праязыковой системы и ее последующих преобразований в процессе образования из нее частных языковых систем. При этом подразумевается анализ как современных и удаленных от нее во времени синхронных систем (промежуточных этапов в истории одного языка; вымерших языков, засвидетельствованных памятниками письменности; локальных праязыковых систем для подгрупп близкородственных языков и т.д.), так и самих процессов изменений. Поскольку большая часть «промежуточных» этапов в развитии языков, равно как и праязык (а в известной мере и вымершие языки, фрагментарно засвидетельствованные в не всегда адекватной графической системе), недоступные в непосредственном наблюдении, их изучение включает как обязательный элемент процедуру реконструкции. Методы реконструкции могут быть различными, что определяется прежде всего различием в объектах исследования.
При построении исторической грамматики иранских языков, в частности восточно-иранских, предполагается в основном три объекта реконструкции:
Система общеиранского праязыка и локальных праязыков для отдельных подгрупп близкородственного иранских языков;
Система, не зафиксированная письменностью более раннего, или архаичного состояния одного какого-либо языка, живого или вымершего, но отраженного в письменных памятниках;
Система вымершего языка, засвидетельствованного памятниками письменности.
Необходимость реконструкции в последнем случае диктуется тем, что памятники зачастую содержат слишком фрагментарный материал, и к тому же доходят до нас обычно в графике, недостаточно приспособленной для адекватной передачи звуковой и фонологической системы иранских языков, а потому часто нуждаются в интерпретации с привлечением косвенных данных, в том числе и данных других языков.
Заключение
Как мы видим из данного материала, что Восточно-иранская группа языков делится на 2 подгруппы. На Северо-восточную которая малочисленна по составу (3 языка). И юго-восточную которая представлена большим по составу числом языков (9 из них 7 живых и 2 не живых). Есть так же спорные языки, такие как Авесто , до сих спорят к какой группе его отнести , к северо-восточной иранской группе языков или же юго-восточной иранской группе языков. А так же 2 языка : Парачи и Омури о которых до сих пор спорят к какой группе отнести , к Западной или Восточной. Так же отличительной чертой этой группы языков является то , что они разбросаны на огромной территории начиная Кавказом и заканчивая Памиром. Естественно возникает вопрос откуда появился этот язык, где? Когда? Вопрос о праязыке до сих пор волнует ученых. В данной работе подробно рассмотрена эта проблема.
ИСПОЛЬЗОВАНАЯ ЛИТЕРАТУРА:
Эдельман Д.И. «Сравнительная грамматика восточно-иранских языков», Москва, «Наука», 1986 год.
Оранский И.М. «Введение в иранскую филологию», Москва, 1960 год.
Сеть Интернет