Министерство образования РФ
Тобольский Государственный Педагогический Институт им. Д.И. Менделеева
Реферат
«Война – глазами зарубежных классиков XX века.
Прошлое и настоящее»
Выполнила: Киселева О.
22гр. ФИЯ
Руководитель: Номоконов В.И.
Тобольск 2003г.
Содержание.
Введение.
Основная часть.
История создания.
Анализ текста.
Заключение.
Список литературы.
Введение.
Однажды в каком-то номере местной газеты я прочла такие строки: «Мы никогда не узнаем правды о войне». Я не знаю почему, но они заставили меня задуматься. Мне стало интересно: «Что такое война?» Сейчас эта тема широко освещается по всем каналам телевидения: война в Чечне, в Израиле, Ираке, да Бог весть еще где… Но предо мной две книги: одна из них – «На западном фронте без перемен» Эрих Марии Ремарка, а вторая – «Прощай, оружие!» Эрнеста Хемингуэя. Книги написаны о солдатах двух противоположных лагерей – немецкого и американского, описываемые события происходят в начале прошлого века, во время первой мировой войны. Почему именно эти книги? Возможно, отчасти это связано с личностями писателей, а может с тем, что это была одна из первых войн, в которую оказалось вовлечено много государств, а главное огромное количество людей, которые даже не знали ради чего они воюют. И вот передо мной две книги. Смогут ли они ответить на вопрос: «Что такое война?» или нет, нам предстоит это выяснить. Свои размышления я решила построить в форме сопоставительного анализа – этот метод наиболее удачно подходит в данной ситуации. Во-первых, этот метод дает возможность развести два произведения, не «сваливать в кучу» события, во-вторых, мы сможем противопоставить два враждующих лагеря: «немецкий» и «американский», а в-третьих, можно высказать свое собственное мнение может быть даже отличное от мнения авторов.
Основная часть.
1. История создания.
Прежде чем обратиться к самим произведениям, необходимо узнать их авторов. В этой работе мы не будем подробно описывать жизненные коллизии Хемингуэя и Ремарка, только то, что непосредственно связано с интересующей нас темой.
Хемингуэй, как и многие его сверстники, рвался на фронт. Но в американскую армию его упорно не принимали, и поэтому вместе с товарищем он в апреле 1918 года завербовался в один из санитарных отрядов, которые США направили в итальянскую армию. Это был один из самых ненадежных участков западного фронта. И так как переброска американских частей шла медленно, эти добровольные санитарные колонны должны были также демонстрировать американскую форму и тем самым поднимать дух неохотно воевавших итальянских солдат.
Вскоре автоколонна Хемингуэя попала на участок близ Фосс альты, на реке Пьяве. Но он стремился на передовую, и ему поручили раздавать по окопам подарки — табак, почту, брошюры.
В ночь на 9 июля Хемингуэй выбрался на выдвинутый вперед наблюдательный пост. Там его накрыл снаряд австрийского миномета, причинивший тяжелую контузию и много мелких ранений. Два итальянца рядом с ним были убиты. Придя в сознание, Хемингуэй потащил третьего, который был тяжело ранен, к окопам. Его обнаружил прожектор и задела пулеметная очередь, повредившая колено и голень. Раненый итальянец был убит. При осмотре тут же на месте у Хемингуэя извлекли двадцать восемь осколков, а всего насчитали их двести тридцать семь. Хемингуэя эвакуировали в Милан, где он пролежал несколько месяцев и перенес ряд последовательных операций колена. Выйдя из госпиталя, Хемингуэй добился назначения лейтенантом в пехотную ударную часть, но был уже октябрь, и скоро было заключено перемирие «Тененте Эрнесто» — Хемингуэй был награжден итальянским военным крестом и серебряной медалью за доблесть — вторым по значению военным отличием.
Тогда, в Италии 1918 года, Хемингуэй был еще не писателем, а солдатом, но, несомненно, что впечатления и переживания этого полугода на фронте не только наложили неизгладимую печать на весь его дальнейший путь, но и непосредственно отразились в ряде его произведений.
О Ремарке нам известно гораздо меньше. Мы знаем лишь то, что он прошел всю войну в чине солдата. Участвовал в военных действиях на Западном фронте. Знаем о том, что его отношение к войне не придали ему популярности на Родине. Книги Ремарка, вопреки всем субъективным намерениям автора, стали оружием в борьбе прогрессивного человечества против сил реакции. Писателю пришлось покинуть родину, чтобы избежать расправы гитлеровцев. Его романы выбрасывали из библиотек и сжигали на городских площадях гогочущие коричневорубашечники. А в СССР книга “На западном фронте без перемен” выдержала несколько массовых изданий.
Произведения, которые мы собираемся рассмотреть не являются автобиографиями, но события произошедшие в жизни авторов нашли в них свое отражение.
В
госпитале 19-летний Эрнест влюбился в
26-летнюю медсестру Агнес фон
Куровски.
Медперсоналу запрещалось вступать в
какие-либо неслужебные
отношения
с больными, но Агнес поначалу ответила
юноше взаимностью.
Сохранилось
около 60 ее писем и записок писателю. И
тем не менее, отказала
ему.
Эти самые яркие впечатления юности
Хэмингуэй никогда не забывал. Когда
Хемингуэй
вернулся на родину, она написала ему:
"В разлуке я поняла, что
очень
люблю тебя. Но это больше любовь матери,
чем возлюбленной. И теперь,
и
всегда я буду старой. Такова правда".
Далее она сообщала, что выходит в
Венеции
замуж за графа. Получив письмо, Эрнест
слег: это был жестокий удар по
самолюбию.
В это время родственники жениха-графа
в Италии дали «авантюристке, посягнувшей
на титул», понять, что браку не бывать.
Агнес в
подавленном
состоянии вернулась в Штаты. Узнав об
этом, Эрнест
прокомментировал
известие с неожиданной резкостью:
"Надеюсь, она споткнется
на
пристани и выбьет свои передние зубы"...
История этой любви подробно
описана
в "Прощай, оружие!".
( Когда в американской литературной критике произошла так называемая «феминистская революция», в печати появились такие высказывания «в романе «Прощай, оружие!» автор убивает героиню, мстя прототипу - вполне реальной медсестре, отвергшей авторские ухаживания.» Писатель, заключают критикессы, создаёт мир, где женщине отведено место только на обочине, у ног хозяина-мужчины, и где хорошая женщина - это мёртвая женщина, не мешающая мужскому братству, фронтовому и прочему.) Но это мы слегка отошли от темы.
Еще одно событие. В середине 1927 года Хемингуэй второй раз женился — на парижской журналистке Полине Пфейфер, американке из Сэнт-Льюиса. Летом 1928 года, в разгар работы над романом «Прощай, оружие!», она перенесла трудные роды. Ребенок был извлечен путем кесарева сечения. К счастью, выжили и мать и сын (но связанные с этим переживания отразились и в «Прощай, оружие!» и остались незабываемыми. О них написал Хемингуэй в Предисловии к «Прощай, оружие!» (1948). Написал он здесь, как уже упоминалось, и о том, что в ту же осень 1928 года в Ок-Парке покончил с собою его отец. Легко представить себе, что эти события могли повлиять на общий тон романа, определить один из его мотивов — утрата всего дорогого и любимого.
Однако война отметила его и другим. Он никогда не мог избавиться от потрясений, описанных позднее в «Прощай, оружие!»... После контузии он надолго лишился способности спать в темноте ночью и его долго тревожили кошмары; это была не только физическая травма. Личные впечатления, общение с рядовыми итальянцами, их рассказы о капореттском разгроме, антивоенные демонстрации на улицах Милана, выкрики:
«Долой офицеров!»— все это на многое открыло глаза Хемингуэю глубоко потрясло его. В рядах чужой армии, в чужой стране, он стал свидетелем бесцельной бойница чужие и чуждые интересы, где, в отличие от чикагских боен, мясо просто зарывали в землю. Здесь впервые раскрылся Хемингуэю страшный мир, где все конфликты хотят решать войной, открылся и основной закон этого волчьего мира — война всех против всех.
«Уходишь мальчиком на войну, полный иллюзий собственного бессмертия. Убьют других, не тебя... А потом, когда тебя серьезно ранят, ты теряешь эту иллюзию и понимаешь, что могут убить и тебя». Так было с самим Хемингуэем, так стало и с его героями. Война показала Хемингуэю смерть без покровов и героических иллюзий.
Страшный опыт войны — чужой империалистической войны в Европе — ломал и коверкал сознание едва сформировавшихся юношей.
«Мы хотели было воевать против всего, всего, что определило наше прошлое, - против лжи и себялюбия, корысти и бессердечия; мы ожесточились и не доверяли никому, кроме ближайшего товарища, не верили ни во что, кроме таких ни когда нас не обманывавших сил, как небо, табак, деревья, хлеб и земля; но что же из этого получилось? Все рушилось, фальсифицировалось и забывалось. А тому, кто не умел забывать, оставались только бессилие, отчаяние, безразличие и водка. Прошло время великих человеческих и мужественных мечтаний. Торжествовались дельцы. Продажность. Нищета».
Этими словами одного из своих героев Э. М. Ремарк высказал сущность мировосприятия своих ровесников - людей «потерянного поколения», - тех, кто прямо со школьной скамьи уходил в окопы первой мировой войны. Тогда они по-ребячески ясно и безоговорочно верили всему, чему их учили, что слышали, что прочли о прогрессе, цивилизации, гуманизме; верили звонким словосочетаниям консервативных или либеральных, националистических или социал-демократических лозунгов и программ, всему, что им втолковывали в родительском доме, с кафедр, со страниц газет ...
Их всех называли «потерянным поколением». Однако это были разные люди - различны были их социальное положение и личные судьбы. И литературу «потерянного поколения», возникшую в двадцатые годы, создавало творчество также разных писателей - таких, как Хемингуэй, Дос-Пассос, Олдингтон, Ремарк.
Общим для этих писателей являлось мироощущение, определявшееся страстным отрицанием войны и милитаризма. Но в этом отрицании, искреннем и благородном, ощущалось полное непонимание социально-исторической природы бед и уродств действительности: они обличали сурово и непримиримо, но без какой бы то ни было надежды на возможность лучшего, в тоне горького, безотрадного пессимизма.
2. Анализ текста.
Приступим же к анализу самих произведений.
Романы выходят примерно в одно время «На западном фронте без перемен» Ремарка в 1928 г., «Прощай, оружие!» Хемингуэя в 1929г. Оба романа явились отражением авторского видения войны. В них и суровые военные будни, и минуты короткого отдыха, победы и поражения, и размышления героев о войне, а главное – восприятие героев всего происходящего, их мироощущение.
В романе «Прощай, оружие!» действие романа развертывается на итало-австрийском фронте в 1917 году. Хемингуэй создает потрясающе яркие и сильные эпизоды военных будней, сражений, коротких дней отдыха, пьяный угар ресторанов в прифронтовых городах, гнетущую тоску лазаретов. На фронте идут дожди. В войсках свирепствует холера. Солдаты, не желающие воевать, наносят себе увечья. В книге убедительно показана растущая слабость итальянской армии, которая и привела к разгрому при Капоретто. Таков фон, на котором действует лейтенант Генри, главный герой романа. В этом образе много личного, испытанного и пережитого Хемингуэем. Лейтенант санитарной службы, американец Генри, попав на фронт, переживает утрату иллюзий, глубокое разочарование в войне. Личный опыт, дружеское общение с итальянскими солдатами и офицерами пробуждают его от шовинистического угара и приводят к пониманию того, что война-это бессмысленная, жестокая бойня.
В романе «На западном фронте без перемен» Ремарк разворачивает перед нами картину военных действий по другую сторону фронта. Перед нами германская армия, ее солдаты. Главный герой – Пауль Баймер простой немецкий мальчишка, девятнадцати лет, призванный в армию со своими одноклассниками, глазами которого мы видим разворачивающиеся события. Перед нами постепенно открывается военная система. Сначала мы попадаем в тренировочный лагерь, где ребята проходят «курс молодого бойца», здесь же встречаем военнопленных, а далее – война, смерть друзей, товарищей, врагов.
Герои Хемингуэя и Ремарка во многом различны: один солдат – другой офицер, один находится на фронте – другой в прифронтовой зоне, герои принадлежат к противоположным воюющим сторонам, но что-то их связывает. «Что?» Это нам предстоит выяснить.
В романах на первый план выходит смерть.
У Хемингуэя - это нелепая смерть людей. Смерть слепа. Люди гибнут в результате какого-то рока сметающего на своем пути все. Солдаты не видят в лицо своего врага. Чаще всего их убивает или шальная пуля или разорвавшийся снаряд.
Смерть Пассини: «Это был Пассини, и когда я дотронулся до него, он вскрикнул. Он лежал ногами ко мне, и в коротких вспышках света мне было видно, что обе ноги у него раздроблены выше колен. Одну оторвало совсем, а другая висела на сухожилии и лохмотьях штанины, и обрубок корчился и дергался, словно сам по себе. Он закусил свою руку и стонал: «О mamma mia, mamma mia!» - и потом: «Dio te salve. Maria . Dio te salve, Maria. O Иисус, дай мне умереть! Христос, дай мне умереть, mamma mia, mamma mia!
Пречистая дева Мария, дай мне умереть. Не могу я. Не могу. Не могу. О Иисус,
пречистая дева, не могу я. О-о-о-о!» Потом, задыхаясь: «Mamma, mamma mia!»
Потом он затих, кусая свою руку, а обрубок все дергался.» (Книга 1, глава 9.)
Или смерть Аймо: «Он лежал в грязи на откосе, ногами вниз, и дыхание вырвалось у него вместе с кровью. Мы трое на корточках сидели вокруг него под дождем. Пуля попала ему в затылок, прошла кверху и вышла под правым глазом. Он умер, пока я пытался затампонировать оба отверстия.» (Книга 3, глава 30.)
Но совсем другой смысл вкладывает Хемингуэй, когда пишет о расстреле офицеров в той же 30 главе. Здесь перед нами смерть предстает в еще одной извращенной форме, когда свои солдаты убивают своих. Хемингуэй пишет об этом так, что становится страшно. И больше пугает не сам факт убийства, сколько тот факт с каким цинизмом это делается.
У Ремарка смерть теряет личностьность, она становится безымянной и носит массовый характер. Смерть на войне – это само что-то само самой разумеющееся.
Например: «Наши потери оказались меньше, чем можно было ожидать: пять убитых и восемь раненых. Это был лишь короткий огневой налет. Двое убитых лежат в одной из развороченных могил; нам остается только засыпать их.» (Глава 4.)
Наиболее сильным в этом плане можно считать описание последствий химической атаки. «Многих уносит внезапная химическая атака. Они даже не успевают сообразить, что их ожидает. Один из блиндажей полон трупов с посиневшими лицами и черными губами. В одной из воронок новобранцы слишком рано сняли противогазы; они не знали, что у земли газ держится особенно долго; увидав на верху людей без противогазов, они тоже сняли свои маски и успели глотнуть достаточно газа, чтобы сжечь себе легкие. Сейчас их состояние безнадежно, они умирают медленной, мучительной смертью от кровохарканья и приступов удушья.» (Глава 6.)
Интересен по своему замыслу эпизод описания смерти врага. Этот эпизод можно назвать кульминацией всего произведения. Ремарк заставляет своего героя взглянуть в глаза своему врагу и не видит в нем врага, видит лишь страх, страх смерти. «Фигура в противоположном углу зашевелилась. Я испуганно вздрагиваю и невольно смотрю в ту сторону. Теперь я уже не могу оторвать глаз. Там лежит человек с маленькими усиками, голова у него свалилась набок, одна рука наполовину согнута в локте, и голова бессильно опирается на нее. Другая рука лежит на груди, она в крови…. Должно быть он меня все-таки услыхал и смотрит на меня с выражением сильнейшего ужаса. Тело неподвижно, зато в устремленных вдаль глазах столько неизбывной тоски, что с минуту мне кажется: у них, наверное, хватило бы силы увлечь за собой тело. Хватило бы силы перенести его одним рывком за сотни километров. Он лежит сейчас тихо, совершенно спокойно, не издавая ни звука, хрипа больше не слышно, но глаза у него кричат, ревут, - в них сосредоточилась жизнь, делающая последнее неимоверное усилие, чтобы спастись, трепещущая от страха перед смертью, передо мной. … Товарищ, я не хотел убивать тебя. … Но раньше ты был для меня лишь отвлеченным понятием, комбинацией идей, жившей в моем мозгу и подсказавшей мне мое решение. Вот эту-то комбинацию я и убил. » (Глава 9.)
Герои размышляют, о фронте, о войне, о политике. Их размышления тем интересны, что писатели вкладывают в уста героев свои мысли.
Особенно ярко это прослеживается у Ремарка. Ремарк не дает своему герою такой роскоши, как любовь. Герой Ремарка на посту, в окопах, в строю – везде размышляет о происходящем.
«Фронт представляется мне зловещим водоворотом. Еще вдалеке от его центра, в спокойных водах, уже начинаешь ощущать ту силу, с которой он всасывает тебя в свою воронку, медленно неотвратимо, почти полностью парализуя всякое сопротивление.» (Глава 5.)
«Фронт – это клетка, и тому, кто в нее попал, приходится, напрягая нервы, ждать, что с ним будет дальше. Мы сидим за решеткой, прутья которой – траектории снарядов; мы живем в напряженном ожидании неведомого. Мы отданы во власть случая. Когда на меня летит снаряд, я могу пригнуться, - и это все; я не могу знать, куда он ударит, и никак не могу воздействовать на него.
Именно эта зависимость от случая и делает нас такими равнодушными. … Меня могут убить, - это дело случая. Но то, что я останусь в живых, - это опять-таки дело случая. … Каждый солдат остается в живых лишь благодаря тысяче разных случаев. И каждый солдат верит в случай и полагается на него.» (Глава 6.)
Ему гораздо тяжелее, потому, что война стала его жизнью. Он понимает, что вне войны его уже не существует. Он уже не знает другой жизни, ему некуда возвращаться. Он не успел построить свой мир, в который ему хотелось бы вернуться. Он обречен, он не должен вернуться – так будет лучше – он один из тех, кого назовут «потерянное поколение».
В последней главе говорит именно об этом:
«Если бы мы вернулись домой в 1916 году, неутихшая боль пережитого и неостывший накал наших впечатлений вызвали бы в мире бурю. Теперь мы вернемся усталыми, в разладе с собой, опустошенными, вырванными из почвы и растерявшими надежды. Мы уже не сможем прижиться.
Да нас и не поймут,- ведь перед нами есть старшее поколение, которое, хотя оно и провело вместе с нами все эти годы на фронте, уже имело свой семейный очаг и профессию и теперь снова займет свое место в обществе и забудет о войне, а за ним подрастает поколение, напоминающее нас, какими мы были раньше; и для него мы будем чужими, оно столкнет нас с пути. Мы не нужны самим себе, мы будем жить т стариться, - одни приспособятся, другие покорятся судьбе, а многие не найдут себе места. Протекут годы, и сойдем со сцены.»
Этими словами Ремарк высказал всю боль, обреченность своего поколения. Наверное, поэтому его герой умирает. Для него так будет лучше.
Многие немцы вместе с героем романа Ремарка лишь скорбно отмечали : “Солдаты воюют против солдат, товарищи против товарищей”.
Особенно остро и мучительно проявляется этот трагический нейтрализм в сознании и мироощущении тех мыслящих и честных бывших солдат, которые после страшного опыта войны и первых послевоенных лет утратили доверие уже к самим понятиям “политика”, “идея”, “цивилизация”, не представляя себе даже, что бывает честная политика, что есть благородные идеи, что возможна цивилизация, не враждебная человеку.
Они постарели, не зная юности, им очень трудно жилось и позднее : в годы инфляции, “стабилизации” и нового экономического кризиса с его массовой безработицей и массовой нищетой. Им трудно было везде - и в Европе и в Америке, в больших городах шумных, пестрых, суматошных, лихорадочно деятельных и равнодушных к страданиям миллионов маленьких людей, кишевших в этих железобетонных, кирпичных и асфальтовых лабиринтах. Не легче было и в деревнях или на фермах, где жизнь была более медлительной, монотонной, примитивной, но такой же равнодушной к бедам и страданиям человека.
И многие из этих мыслящих и честных бывших солдат с презрительным недоверием отворачивались от всех больших и сложных общественных проблем современности, но они не хотели быть ни рабами, ни рабовладельцами, ни мучениками, ни мучителями.
Они шли по жизни душевно опустошенные, но упорные в соблюдении своих простых, суровых принципов; циничные, грубые, они были преданы тем немногим истинам, к которым сохранили доверие: мужской дружбе, солдатскому товариществу, простой человечности.
Насмешливо отстраняя пафос отвлеченных общих понятий, они признавали и чтили только конкретное добро. Им внушали отвращение высокопарные слова о нации, отечестве, государстве, и они так и не доросли до понятия класса. Они жадно хватались за любую работу и трудились упорно и добросовестно, - война и годы безработицы воспитали в них необычайную жадность к производительному труду. Они бездумно распутничали, но умели быть и сурово-нежными мужьями и отцами; могли искалечить случайного противника в кабацкой потасовке, но могли без лишних слов рисковать своей жизнью, кровью, последним имуществом ради товарища и просто ради человека, возбудившего мгновенное чувство приязни или сострадания.
У Хемингуэя герой находится в несколько ином положение. Все-таки прифронтовая зона – это еще не фронт. Жизнь здесь подчиняется другим законам. Да и офицерская жизнь несколько отличается от солдатской. Поэтому его размышления носят иной характер. Хотя это не умоляет их значимости. Хемингуэй вкладывает в уста лейтенанта Генри философское понимание происходящего, пожалуй, самым интересным в этом смысле будет эпизод, произошедший с героем на привале.
«Однажды на привале в лесу я положил в костер корягу, которая кишела муравьями. Когда она загорелась, муравьи выползли наружу и сначала двинулись к середине, где был огонь, потом повернулись и побежали к концу коряги. Когда на конце их набралось слишком много, они стали падать в огонь. Некоторым удалось выбраться, и, обгорелые, сплющенные, они поползли прочь, сами не зная куда. Но большинство ползло к огню, и потом опять назад, и толпилось на холодном конце, и потом падало в огонь. Помню, я тогда подумал, что это похоже на светопреставление и что вот блестящий случай для меня изобразить Мессию, вытащить корягу из огня и отбросить ее туда, где муравьи смогут выбраться на землю. Но вместо этого я лишь выплеснул на корягу воду из оловянной кружки, которую мне нужно было опорожнить, чтобы налить туда виски и потом уже разбавить водой. Вероятно, вода вылитая на горящую корягу, только ошпарила муравьев.» (Часть 3, глава 41.)
Это философское размышление вносит определенный акцент в произведение, подводит своеобразный итог. В роман много мест, в которых герои высказывают свои мысли о том, кому необходима война. И это вовсе не те, кто умирают на передовой. Солдаты – это «муравьи», а государство, политика, бизнесмены – это те, кому война выгодна, те, кто бросают «муравьев» в огонь и наблюдают как они гибнут. А для солдат война – это «Снаряды, облака газов и танковые дивизионы – увечье, удушье, смерть.
Дизентерия, грипп, тиф – боли, горячка, смерть.
Окопы, лазарет, братская могила – других возможностей нет.» (Глава 11. Ремарк) – вот, что такое война.
Бесспорно, что книга Хемингуэя содержит резкое осуждение войны. Но протест против нее носит индивидуалистический характер. Лейтенант Генри прощается с оружием, покидает своих друзей и дезертирует в Швейцарию. Личное счастье предлагается писателем как единственное решение вопроса, как единственный выход из войны. Но и этот уход в частную жизнь показан Хемингуэем в трагическом плане. Резким контрастом войне является любовь лейтенанта Генри и Кэтрин Баркли. Два человека, страстно любящие друг друга, пытаются в своем чувстве найти забвение от кровавых военных картин, они хотят из своей любви создать барьер между собой и внешним миром. Но Кэтрин умирает от родов, и Генри остается один. В финале писатель приводит своего героя к осознанию жестокости, бессмысленности жизни.
Заключение.
Я никогда не была на войне, надеюсь, что никогда и не буду. После прочтения этих двух романов в моей душе остался какой-то горький осадок. То, что сделала война с этими молодыми людьми, насколько она исковеркала их жизнь, прошлась по их душам, не пожелаешь ни кому. Возможно, нынешние войны не имеют ничего общего с тем, о чем мы прочитали. Но одно остается без изменения – солдаты, которые на них умирают, остаются такими же «муравьями», которые по чьей-то прихоти падают в самое пекло, а тем, кому удается выжить, уползают «сплющенные», «обгорелые», с искалеченными душами. Эти ребята не любят говорить о войне и, видимо, это не случайно.
Список литературы.
Ремарк Э.М. На западном фронте без перемен; Время жить и время умирать: Романы. – Свердловск: Сред.-Урал. Кн. Изд-во. 1990.
Хемингуэй Э. Собрание сочинений в 4-х т. – М.: Худож. Лит., 1981.- т.2.