Оренбургская экспедиция

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Башкирский государственный университет

Исторический факультет

Кафедра истории РБ и этнологии

Курсовая работа

Оренбургская экспедиция

Выполнил: студентка 3 курса

ОЗО Магизянова Э.А.

Проверил: к.и.н.доц.Калмантаев Н.М.

Уфа 2004

Содержание

Введение. 3

Глава 1.Причины организации Оренбургской экспедиции 14

1.1. Русско-казахские взаимоотношения до первой четверти XVIII в. 14 1.2.Положение башкир к началу XVIII в. 17

Глава 2. Оренбургская экспедиция 20

2.1. Деятельность Оренбургской экспедиции под руководством И.К.Кирилова 20

2.2.Оренбургская экспедиция под руководством В.И. Татищева 28

2.3. И.И. Неплюев на посту командира Оренбургской экспедиции и окончание ее деятельности 31

Заключение. 35

Список использованных источников и литературы 36

Введение

XVIII в. стал для России временем «закрепления окраин». В XVIII в., после того, как Россия окончательно закрепила за собой низовья реки Волги, западное и северное побережье Каспийского моря, можно с полным основанием сказать, что Башкирия стала юго-востоком России. Здесь в XVIII в. осуществлялось активное строительство городов-крепостей, что способствовало решению внешнеполитических задач и привело к глубоким изменениям в области внутренней политики. Одним из оказавших наиболее значительное влияние на дальнейшую историю России моментов в этом процессе явилось освоение и «закрепление» Оренбургского края.

Целью данной курсовой работы является выявление причин и предпосылок организации Оренбургской экспедиции и описание ее деятельности.

Основную задачу мы видим в том, чтобы исследовать процесс становления городов на территории Башкирии в XVIII в. на примере работы Оренбургской экспедиции и проследить изменение целей и задач, стоявших перед Оренбургской экспедицией (комиссией) на разных этапах ее деятельности.

Важное значение для изучения данной темы имеет определение основных этапов историографии и проблем, вокруг которых были сконцентрированы усилия исследователей предшествующих поколений.

Первый этап в историографии городов Башкирии, а в частности Оренбурга, был связан с организованным Петром I географическим описанием и картографированием территории Российской империи. В 1715 году посылаются военно-географические экспедиции для составления карты Каспийского моря, а в 1717 г. была начата работа по составлению географических карт различных областей страны¹. Законченные карты посылались в Сенат и поступали в распоряжение обер-секретаря Сената И.К. Кирилова, который с 1734 г. до конца жизни возглавлял Оренбургскую экспедицию, сформированную по его инициативе.

И. К. Кирилову были хорошо знакомы статистические, экономические, географические, исторические и другие материалы, которые поступили в Сенат в первой четверти XVIII в. из центральных и местных учреждений. Таким образом, в руках И. К. Кирилова были сосредоточены все работы по организации и проведению съемочно-картографических работ на территории России. Широкий кругозор и глубокие познания в отечественной географии и истории позволили И. К. Кирилову создать «Генеральную карту», «Атлас Всероссийской империи», а также подробное описание современной ему России. Этот труд был опубликован известным историком М. П. Погодиным в 1831 г. под названием «Цветущее состояние всероссийского государства»². Труд Кирилова был написан на основании хранившихся в сенатских архивах ведомостей и сведений, полученных от русских путешественников в разные времена. Автор приводит много интересных экономико-географических сведений о городах, торговле, промышленности, сельском хозяйстве, природе; о государственном, административном и церковном управлении и пр. От предыдущих этот научный труд отличается обилием цифрового материала. Он был первым в мире ученым, применившим статистический метод в экономико-географических исследованиях (подобные работы за рубежом со статистическими таблицами появились лишь в 1741 г.)³. По существу, это было началом изучения городов России по региональному принципу. И. К. Кириловым были собраны, систематизированы и обобщены данные о городах, крепостях и острогах Российского государства, в том числе и о городах-крепостях Башкирии.

Исторические теории, которые господствовали в определенные периоды, были тесно связаны с философскими и политическими взглядами, характерными для данного времени. И. К. Кирилов был государственным деятелем, убежденным сторонником абсолютной монархии и преобразований в России. Непосредственное общение с Петром I и личное участие в государственных делах, а также рост международного авторитета России в связи со строительством Санкт-Петербурга и выходом к Балтийскому морю, оказали огромное влияние на И. К. Кирилова и на многих деятелей первой четверти XVIII столетия.

Характерной чертой петровской эпохи была тесная связь науки с практикой. Крупные ученые В.Н. Татищев, Ф. Миллер, М.В. Ломоносов и другие были не только выдающимися учеными, но и общественными деятелями. Именно они явились идеологами, инициаторами и непосредственными руководителями многих преобразований в области науки, культуры и просвещения. Кирилов выступил инициатором «открытия» Россией Средней Азии и Индии.

Таким образом, исследовательскую деятельность И.К. Кирилова можно рассматривать в тесной связи с его политическими проектами и практической деятельностью по осуществлению своих идей, с которыми после его смерти ознакомились В. Н. Татищев и П. И. Рычков, и через них получили дальнейшее распространение.

Впоследствии в центре внимания исследователей оказались главным образом крепости, построенные в Башкирии в 30 - 40-х гг. XVIII в. Впервые подробное описание этих крепостей, история их сооружения были изложены в трудах И. П. Рычкова (1712-1777), впоследствии первого члена корреспондента Российской Академии наук, который внес неоценимый вклад в изучение истории Башкирии.

Первой работой П.И. Рычкова было описание деятельности Оренбургской экспедиции и связанных с нею событий, завершенное в августе 1744 г. и озаглавленное «Известие о начале и о состоянии Оренбургской комиссии по самое то время, как оная комиссия целой губернией учинена, с некоторыми историческими и географическими примечаниями». Рукопись сопровождали карандашные рисунки Оренбурга, других населенных пунктов и видов Оренбургской губернии. В 1759 г. эта работа в дополненном виде была издана в академическом журнале «Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие» под названием «История Оренбургская по учреждению Оренбургской губернии…»⁴. В этом же году опубликовано было и «Прибавление к Оренбургской истории», охватывающее события за 1744 - 1751 гг.

«История Оренбургская по учреждению Оренбургской губернии» П.И. Рычкова представляет собой аннотацию различных проектов И.И.Неплюева по Оренбургскому краю и попытку автора написать, по его словам, «основательную историю». В этой работе П.И. Рычкова нашли отражение основные принципы и приемы использования им источников. В основу написания «Истории Оренбургской по учреждению Оренбургской губернии» положены собранные им материалы подлинных «дел» Оренбургской комиссии. П.И. Рычков первым занялся систематизацией и исследованием этих материалов. В работе автор приводит дословный текст или пересказ содержания правительственных указов, донесений, отчетов, рапортов руководителей экспедиции и других представителей местной администрации. П.И. Рычков использует также записки и «словесные известия» современников, свои личные знания и впечатления, стремясь к возможно более полному описанию излагаемых событий. В ряде случаев он приводит их в более полном варианте (царский указ от 21 октября 1742 года о строительстве Оренбурга на месте Бердской крепости). Некоторые документы, такие как три грамоты И.К. Кирилова ханам Малой, Средней и Большой казахских орд в июне 1734 г. и др., не обнаруживаются ни в ПСЗ, ни в архивах. Сравнение известий, сообщаемых П. И. Рычковым в «Истории Оренбургской», с документами, опубликованными в ПСЗ, Академических примечаниях и других изданиях, показывает, что нередко П.И. Рычков более точно и полно излагает ход событий, чем это зафиксировано в официальных документах. Он дополняет их собственными впечатлениями и сведениями из других источников.

В «Истории Оренбургской» затрагиваются вопросы этногенеза и древней истории башкир, казахов, каракалпаков, калмыков, и отношения их с Россией; П.И. Рычков дает объяснение этнонима «башкир», топонима «Оренбург», и истории городов и государств Средней Азии. В центре работы - история принятия Малым казахским жузом российского подданства, деятельность Оренбургской экспедиции и ее главных начальников, основание Оренбурга и пограничной линии, налаживание связей с Востоком. Особое внимание исследователь уделил освещению башкирского восстания 1735 - 1740 гг. В «Истории Оренбургской» и особенно в «Прибавлении» к ней материал излагался в своеобразной «летописной» погодной форме. Объясняя это, автор писал, что полного и обстоятельного описания необходимо «на каждый год собрать и впредь содержать особые краткие записки, означивая в них знатные и достопримечательные приключения, как по заграничной, так и по внутренней экспедиции»⁵.

В 1750 г. П.И. Рычков завершил другое сочинение исторического характера – «Краткое известие о татарах и о нынешнем состоянии тех народов, которые в Европе под именем татар разумеются, собрано в Оренбурге из книг турецких и персидских и по сказкам бывалых в тех местах людей к рассмотрению при сочинении обстоятельного о сих народах описания». В.Н. Татищев, ознакомившись с этой работой в 1749 г., включил часть материалов из этого сочинения в первую книгу «Истории российской»⁶. Сам П.И. Рычков широко использовал «Краткое известие о татарах» при написании «Топографии Оренбургской».

В 50-е гг. XVIII в. П.И. Рычков создал свое главное произведение – «Топография Оренбургская, то есть обстоятельное описание Оренбургской губернии, сочиненное коллежским советником и императорской Академии наук корреспондентом Петром Рычковым»⁷. Ее написание было связано с работой по составлению «генеральной карты» Оренбургской губернии и прилегающих к ней территорий Казахстана и Средней Азии. Начатая в 1752 г. эта работа завершилась созданием в 1755 г. целого атласа, выполненного геодезистом прапорщиком Иваном Красильниковым. «Топография Оренбургская» рассматривалась автором как пояснение к картам Красильникова по историко-географическому описанию края. Книга состоит из двух частей. В первой, включающей шесть глав, дается общее описание губернии. Начинается она с объяснения названия Оренбурга и Оренбургской губернии, краткого изложения истории их возникновения – «отчего и когда началось». Глава вторая описывает пределы территории губернии, третья - ее разделение на провинции и дистрикты. Самая большая среди глав первой части, глава четвертая, озаглавленная «О разности народов, внутри Оренбургской губернии находящихся, по древнему и нынешнему их состоянию». В ней рассматриваются происхождение, расселение, история, занятия и быт народов, населяющих край, - русских, башкир, татар, мещеряков, казахов, калмыков и др. Пятая глава посвящена описанию природы края. В шестой главе первой части рассматривается «коммерция прежняя, нынешняя и впредь быть могущая». Автор подчеркивает значение города Оренбурга «для восстановления азиатской коммерции», приводит статистические данные о составе торговцев, азиатских и российских товаров, дает таблицу ежегодных торговых сборов и таможенных пошлин за период с 1738 по 1754 годы.

Вторая часть книги содержит порайонное историко-географическое описание края. Главная тема второй части - заселение и освоение края. Ей подчинено описание городов и селений, численности и занятий населения, хозяйства, торговли, путей сообщения, горных заводов, илецкого соляного промысла. Центральное место источниковой базы «Топографии Оренбургской» П.И. Рычков отводит документальным материалам губернской канцелярии и других местных учреждений за 1734 - 1754 годы. Он привлекает также статистические данные, материалы ревизий, географические описания, записки и воспоминания очевидцев, рассказы восточных купцов, описание Аральского моря, составленное в 1741 г. геодезистом Муравиным, материалы экспедиции Ригельмана в киргиз-кайсацкую степь и многие другие источники, а также широко использовал фольклорный материал –народные предания, сказания, легенды народов Оренбургского края.

Во второй части "Топографии", в главе, озаглавленной «О городе Уфе и обо всей Уфимской провинции», П.И. Рычков приводит башкирское народное предание о том, будто бы еще до присоединения Башкирии к России на месте города Уфы был город. Это предание было сообщено автору башкирским старшиной Кидрясом Муллакаевым. П.И. Рычков относился к фольклорным материалам с осторожностью и вместе с тем считал, что их вполне возможно использовать в качестве исторических источников в тех случаях, когда отсутствуют другие материалы. На основе фольклорных «известий» он описывает старинные поселения, городища, обитавшие в крае древние народы и племена. Русские летописи, хронографы, сочинения античных и средневековых историков, географов и путешественников П.И. Рычков использовал в работах «Опыт Казанской истории» (1767) и «Введение к Астраханской топографии» (1774), в которых излагался обширный материал по истории народов Поволжья. В 1762 г. «Топография Оренбургская» была опубликована.⁸

В «Топографии Оренбургской» Рычков сформулировал важнейший принцип исторического исследования – критическое отношение к источнику, достоверное, правдивое изложение материала.

В изучении Башкирии, ее истории и географии велика роль В.Н.Татищева, русского ученого и государственного деятеля. Он является автором работ по истории, географии, экономике и социологии.

Во второй половине XVIII в. Российская академия наук посылает в Поволжье, на Урал и запад Сибири две экспедиции. Первую из них в 1769 г. возглавляет академик П. С. Паллас (1741-1811), вторую – И. И. Лепехин (1740-1802). Оба ученых побывали в Башкирии. Они изучали Уральские горы и пещеры, растительный и животный мир, быт народа, национальные праздники, обряды и собрали богатый материал.

В работе российских академических экспедиций (1768-1774) на Южном Урале принимали участие также академики Петербургской академии наук И.Г. Георги (1729-1802), этнограф и путешественник, натуралист и И. П. Фальк (1725-1774), медик, ботаник, путешественник. И. Г. Георги, вернувшись в Санкт-Петербург в 1775 г. издал на немецком языке свои путевые записки⁹.

В целом XVIII в. – это век интенсивной работы по сбору научной информации и ее обобщению, систематизации в виде словарей и топографических описаний.

В первой половине XIX в. интерес ученых к Оренбургскому краю и его истории значительно снижается. Сведения о городах и крепостях Башкирии вошли в географические и статистические словари и описания первой половины XIX в. В это время продолжается традиция визуального осмотра и описания местности. Так, в 40-х гг. XIX в. капитаном Генерального штаба М.И. Иваниным была совершена экспедиционная поездка по территории Закамской укрепленной линии XVIII в. Он внимательно осмотрел и описал остатки всех фортификационных сооружений, построенных на линии в 30-х гг. XVIII в.¹⁰.

Во второй половине XIX в. появились фундаментальные исследования по российской истории, в которых частично освещались события, происходившие в Башкирии в XVIII в. Интерес историков к этому краю был обусловлен масштабами колонизационного процесса, размахом башкирских восстаний и также тем, что с Башкирией и Оренбургским краем оказались, связаны судьбы многих выдающихся ученых, общественных и государственных деятелей, в частности тех, кто был причастен к строительству новых городов-крепостей юго-востока России. Одному из них, В.Н.Татищеву, была посвящена работа профессора Московского университета Н.Попова «Татищев и его время», вышедшая в 1861 г. В ней была подробно описана общественная и государственная деятельность В.Н.Татищева, который еще при Петре I был послан на Урал «для приведения в лучшее состояние уже существовавших там заводов и для открытия новых». С 1734 г. он стал главным начальником всех горных заводов Сибири и Урала, а в 1737 г. назначен начальником Оренбургской комиссии¹¹. Исследование Н.Попова восполняло «Историю Оренбургскую» П.Н. Рычкова в части, касающейся периода управления Оренбургской комиссией В.Н.Татищевым и раскрывало новые факты его биографии, полно охватывало те задачи и цели, которыми руководствовался В.Н.Татищев в своей деятельности. Татищев – в исследовании Н. Попова – типичный чиновник петровской эпохи, свято соблюдавший инструкции и правила и требующий этого от других. Он – жесткий администратор, прагматик, заботящийся о государственных интересах. В.Н.Татищев внес и осуществил некоторые новые идеи в кириловский план сооружения крепостей в Башкирии. Именно при Татищеве экспедиция И.К.Кирилова потеряла первоначальное внешнеполитическое значение и превратилась в Оренбургскую, то есть предназначенную для упорядочения управлением краем посредством сооружения крепостей.

Серию исследований о выдающихся деятелях Оренбургского края продолжили местные историки. В Уфимских губернских ведомостях за 1880-1882 гг. были опубликованы статьи историка-краеведа Р.Г.Игнатьева о начальниках Оренбургской экспедиции И.К. Кирилове, В.Н. Татищеве и В.А.Урусове¹². Казанский историк В.Н. Витевский посвятил свою монографию «И.И. Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758 года» исследованию деятельности первого губернатора Оренбургской губернии И.И.Неплюева. В монографии даны сведения о политике царского правительства в Оренбургской губернии, о Яицком и Оренбургском казачьих войсках, Уфимской губернии и ее населении, о промышленности и торговле в Оренбургском крае, о башкирских восстаниях 1735-1740 гг., 1755-1756 гг. ¹³. В частности, И.И.Витевский освещает градостроительную деятельность И.И.Неплюева, при котором завершается окружение Башкирии кольцом крепостей¹⁴.

На рубеже XIX – XX вв. объектом внимания историков оказываются некоторые проблемы, связанные с колонизацией Башкирии и строительством на ее территории городов-крепостей: русско-казахский отношения (Левшин А. Описание киргиз-кайских орд и степей. Ч. 1-3. СПБ., 1892 ; Крафт И. Принятие киргизами русского подданства // Известия Оренбургского отдела Русского географического общества, Вып. 12. Оренбург, 1887); Добросмыслов А. Тургайская область Исторический очерк.// Известия Оренбургского отдела РГО. Вып. 15. Оренбург. 1900 башкирские восстания (Добросмыслов А. Башкирский бунт в 1735, 1736 и 1737 г.// Труды Оренбургской Ученой архивной комиссии Вып. XVIII. Оренбург, 1900; Дмитриев А.А. К истории Зауральской торговли. Башкирия при начале русской колонизации, история Оренбургской епархии, история яицкого и оренбургского казачества и другие¹⁵.

В советское время вышла единственная работа, в которой была предпринята попытка систематизировать и обобщить материал по истории городов региона. Это – книга Л.Е.Иофа «Города Урала», изданная в 1951 г., она написана географом и представляет собой экономико-географическое описание с кратким историческим экскурсом¹⁶.

Коллективными усилиями историков советского периода был изучен ряд аспектов истории становления городов и политики царизма в юго-восточном регионе, на котором возникли и развивались города Башкирии в XVIII в. Имеется разнообразная по тематике литература, освещающая политическое и социально-экономическое развитие края, опубликованы работы общего характера о городах Урала и Приуралья.

Из современных исследований хотелось бы отметить работы самарского ученого Ю. Н. Смирнова (доктора исторических наук, профессора, декана исторического факультета Самарского государственного университета) «Оренбургская экспедиция (комиссия) и присоединение Заволжья к России в 30 – 40-е гг. XVIII в.», Самара, издательство «Самарский университет», 1997; «Деятельность Оренбургской экспедиции под руководством И.К.Кирилова в Заволжье // Самарский земский сборник. Вып. 3, Самара, 1996; «Историографические аспекты вопроса об освоении земель на юго-востоке Европейской России в XVIII-XIX веках// Самарский земский сборник. Выпуск 4. Самара, 1996, фактически создавших новую реконструкцию истории Оренбургской комиссии. Ведущими для автора стали заволжские аспекты её деятельности, как в целом, так и отдельных участников. Увлекательное по содержанию исследование Ю. Н. Смирнова изобилует конкретными фактами, статистическими данными, картографическим материалом.

Одними из важных научных исследований в данной области являются работы Р. Г. Букановой, профессора исторического факультета Башкирского государственного университета. Главное внимание Букановой Р.Г. направлено на изучение истории становление и развитии городов в Волго-Уральском регионе XVI - XIX веках. Итогом исследования явилась защита ею в 1998 г. докторской диссертации на тему «Города-крепости юго-востока России и государственное освоение территории Башкирии в XVIII веке», которая была признана специалистами в области исторического городоведения как заметный вклад в изучение истории и теории российских городов.
Основные результаты исследования Р.Г. Букановой изложены в монографии «Закамская черта в XVII в.» (Уфа, 1999)., «Города и городское население Башкирии в XVI - XVII в.в.» (Уфа, 1993), «Города-крепости юго-востока России в XVIII веке. Становление городов на территории Башкирии» (Уфа, 1997), а так же в многочисленных статьях.

В данной работе нами использовались статья Е.А. Шутиковой (Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова) «Петр Иванович Рычков – «устроитель» Оренбургского края», изданная в журнале «Два века», № 8, 2003 г.

Также мы использовали книгу Владимира и Веры Семеновых «Губернаторы Оренбургского края», Оренбург, 2002.

Из западных историков можно отметить работы американского историка Доннелли Алтона Стюарта, заслуженного профессора Государственного университета штата Нью-Йорк. Доннелли является почетным академиком АН Республики Башкортостан (1992). А. Доннелли окончил Калифорнийский университет. В 1958-1959 гг. стажировался в Ленинградском университете. Защитил диссертацию «Оренбургская экспедиция в XVIII в.» (1960). Доннелли впервые в западной историографии подробно исследовал историю Башкортостана XVI - XVIII вв.: факторы присоединения к России, превращение Башкортостана во внутреннюю область Российского государства; политические и культурно-религиозные традиции кочевников; реакцию башкирского общества на экспансию России на Урал. Опубликовал ряд научных трудов по истории России: «Завоевание Башкирии Россией: 1552-1740. Страницы истории империализма». Уфа, 1995 (The Russian Сonguest of Bashkiria. 1552-1740: A Case Study in Imperialism By Alton S. Donnelly. New Haven and London, Vale University Press, 1968).

Издание сборника работ одного из крупнейших французских славистов Роже Порталя (Порталь Р. «Башкирия в XVII-XVIII вв.». Уфа, 2000) являет собой еще одно подтверждение наметившейся многообещающей тенденции: мы наконец-то обратили внимание на зарубежные исследования по истории российских регионов. В Башкортостане у истоков этого историографического направления стоял член-корреспондент РАН, академик АН РБ Р.Г.Кузеев, который в свое время выступил инициатором первого издания такого рода – книги

американского исследователя А. Доннелли¹⁷.

Эти традиции продолжают развиваться в Центре этнологических исследований Уфимского научного центра РАН, издавшем совместно с парижским Институтом славянских исследований сборник работ Р.Порталя (1906-1994) по истории феодальной Башкирии. Следует отметить, что работы Р. Порталя, хорошо известного каждому славяноведу по многочисленным работам, как частного, так и общего характера, почти не издавали (за исключением пары статей, опубликованных более сорока лет назад) в нашей стране. Что касается его работ по истории феодального Урала, то они были вообще малоизвестны специалистам. Российские историки крайне редко используют его фундаментальную монографию о начальном этапе уральской горнозаводской индустрии.
В недавно изданный сборник вошла ранее не публиковавшаяся рукопись монографии о российско-башкирских отношениях в XVII-XVIII вв. Ее дополняют статьи, близкие по тематике и посвященные как политике России на юго-восточных окраинах в XVIII столетии, так и различным аспектам развития горнозаводской промышленности края.

Книгу открывает обширное введение «История феодального Башкортостана в научном наследии профессора Роже Порталя», написанное сотрудниками Центра этнологических исследований кандидатами исторических наук И. В. Кучумовым, Ф. А. Шакуровой и кандидатом филологических наук Л. Ф. Сахибгареевой. В нем подробно проанализированы работы Р. Порталя, их ценность для современной российской историографии, а также рассмотрен целый комплекс проблем истории Башкирии XVI-XVIII вв., не получивших должного освещения нашими историками.

Для осуществления своего замысла Р. Порталь привлек тот круг источников, который оказался ему тогда доступен. В 1959 г. он писал: «Находясь вдали от архивов и лишенные личного знакомства с изучаемой страной, немногочисленные историки-русисты послевоенной Франции могли осуществлять лишь научно-просветительную работу, знакомя читателя с трудами советских историков (да и то фактически только с немногими из этих трудов и с запозданием). Они могли также работать со сборниками документов, литературными текстами и рукописями»¹⁸. Его задачей было показать сущность отношений, «которые установились между русскими и башкирами (точнее, между различными социальными категориями двух народов)», дать оценку «степени цивилизаторского влияния русских на башкир», выявить в последствиях покорения Башкирии то, что привело к экономическому развитию региона и то, что способствовало его упадку в период после присоединения к России. На примере русско-башкирских взаимоотношений французский профессор хотел попытаться «сравнить российскую колониальную политику с рядом других колониальных империй того времени, чтобы выявить ее специфику»¹⁹.
В центре внимания Р. Порталя находятся многообразие этнического состава, динамика сложных социальных отношений у башкир, формы хозяйствования и их эволюция, влияние горнозаводской индустрии на развитие региона, особенности коллективной психологии и даже специфика развития башкирского фольклора. Р. Порталь исследует историю отношений между Россией и башкирами с позиции вовлечения обеих типов культуры, российской и башкирской, в горную индустрию.

Очень любопытная картина проявляется при сопоставлении характеристики колониальной политики России в работе А. Доннелли и Р.Порталя. Первый считает, что этот процесс шел исключительно в направлении усиления военного присутствия России в регионе. Р. Порталь же с самого начала говорит о тонкой и продуманной дипломатии царской администрации, которая в силу пограничного расположения региона не могла действовать только силовыми методами. Оба исследователя, осознанно или нет, говорят с точки зрения методов колониальной политики своих стран: Франции на Ближнем Востоке, США – на Дальнем Западе, но А. Доннелли видит в многовековой политике России в регионе лишь одни отрицательные моменты, а Р. Порталь старается показать всю гамму противоречий, имевших место в то время.

Глава 1. Предпосылки и причины организации Оренбургской экспедиции.

1. Русско-казахские взаимоотношения до первой четверти XVIII в.

Начало XVIII в. для России ознаменовалось реформами Петра I, прорывом блокады со стороны Швеции и Турции, присоединением Сибири, поиском связей с Востоком и здесь важная роль отводилась Казахстану, соединяющему Россию с восточными государствами.

Корни казахско-русских отношений имеют давнюю историю. В первой трети XV в. золотоордынская держава окончательно распалась на ряд отдельных владений. Возникли Казанское, Астраханское, Крымское, Сибирское ханства, Ногайская орда. Последняя получила свое название от имени одного из ордынских предводителей — Ногая, кочевавшего с группой племен на юго-востоке по степям междуречья Волги и Яика. В ее состав входили различные тюркские (кыпчакские) и тюркизированные монгольские племена (мангыты и др.) В середине XVI в. Ногайская орда разделилась на три части: несколько улусов откочевали в приазовские и северокавказские степи и образовали там Малую ногайскую орду; другая группа ушла дальше на восток на реку Эмбу; оставшиеся в заволжских степях улусы стали называться Большими ногаями. Ногайские кочевья временами доходили до среднего течения Яика и Самары. Приняв в 1557 г.²⁰ российское подданство, Большая ногайская орда во многом еще сохраняла самостоятельность и вела себя достаточно агрессивно.

Основание в 1586 г. города Самары положило начало включению Заволжья в состав Российского государства и усилило его контроль за положением в ногайских кочевьях.

В первой половине XVII в. обстановка в Заволжье обострилась. У ногайцев появился новый опасный противник — кочевники-калмыки, вторгшиеся с востока. Под их натиском большинство улусов Больших ногаев покинуло заволжские степи и откочевало к Приазовью и Северному Кавказу, в районы кочевий Малой ногайской орды. После ухода ногайцев степные просторы Заволжья обезлюдели. Посетивший эти места в середине 30-х годов XVIII в. англичанин Джон Кэстль писал: «Эта страна кругом пустынна и необитаема. Поэтому тогда, когда увидишь людей, то это обычно оказываются киргизские или башкирские разбойники»²¹.

Башкиры, известные по письменным источникам с X в., занимали лесостепные и лесные районы Южного Урала. Южным пределом башкирских кочевий и полукочевых поселений, как полагают, были реки Самара и Сакмара. Те из башкир, которые появлялись для звероловства на берегах Яика, сталкивались здесь с казахами, кочевавшими по левобережью и в глубине степей.

Процесс формирования казахского этноса занял длительное время. Он происходил еще в золотоордынские времена и особенно усилился после распада этого государства. В рамках образовавшихся Ногайской орды Узбекского ханства в этом процессе участвовали племена кыпчаков, аргыны, карлуки, канглы, найманы и некоторые монголоязычные племена, ассимилированные местным населением. В XVI в. в основном завершается консолидация казахской народности и образование Казахского ханства. Вначале население ханства называли то узбеками, то казахами, а часто и узбек-казахами. В середине этого столетия состав казахов пополнился племенами, перекочевавшими из-за Урала после распада Ногайского ханства, а также родоплеменными группами из Сибири и восточного Семиречья. В составе казахской народности исторически сложились три группы племен, каждая из которых была спаяна общими интересами кочевого хозяйства и обособлена территориально. Они получили названия жузов. Старший жуз локализовался в Семиречье, Средний — в центральных районах казахстанских степей, а Младший — в западном Казахстане.

Русское государство было заинтересовано в отношениях с Казахстаном с целью безопасности традиционных путей через Казахское ханство в Среднюю Азию. В свою очередь Казахское ханство искало в лице России союзника в борьбе со Средне - Азиатскими ханствами и джунгарами. Большую роль в налаживании контактов играли посольские связи. В 1573 г. в Казахскую степь было направлено Русское посольство во главе с Т. Чебуковым, но оно не дошло до Казахстана, так как было истреблено Сибирскими татарами. В 1594 г. в Москву прибыло Казахское посольство от хана Таваккула во главе с Кул-Мухаммедом²².

В начале XVII в. в Западном Казахстане в пограничных районах стали возникать русские поселения, в 1620 г. был заложен Яицкий городок, в 1640 г. Гурьев²³.

При Петре I предпринимались попытки закрепиться в Казахстане. В 1715 г. из Тобольска по Иртышу была направлена экспедиция из 3 тысяч человек во главе с подполковником И. Бухгольцом, в 1716 г. она заложила Ямышевскую и Омскую крепости. В 1717 г. была организована экспедиция во главе с полковником И. Ступиным, она заложила крепости Железинскую - 1717 г., в 1718 г. - Семипалатинскую. В 1719-1720 гг. состоялась экспедиция И. Лихарева, в 1720 г. были сооружены крепости Усть-Каменогорская, Коряковская²⁴. Эти военно-оборонительные пункты составили Верхне-Иртышскую линию и сыграли важную роль в защите от набегов джунгар. Известна запись переводчика А. Тевкелева по поводу высказывания Петра I о привлечении казахов в российское государство, по возвращении его из персидского похода в І722 г., где он говорил «не смотря на великие издержки хотя бы до миллиона держать, но токмо, чтоб только одним листом под протекцию Российской империи», ибо «оная Киргиз-Кайсацкая орда... всем азиатским странам ключ и врата»²⁵.

Непосредственно начало процессу принятия казахами Младшего жуза российского подданства было положено посольством Абулхаир-хана, которое он отправил в сентябре 1730 г. в Петербург, его возглавляли батыр Сеиткул Кайдагулов и бий Котлумбет Коштаев. В октябре посольство прибыло в Петербург и доставило письмо императрице Анне Иоанновне с просьбой принять в подданство. 19 февраля 1731 г. Анна Иоанновна подписала Грамоту «Хану Абулхаиру и всему казахскому народу о принятии их в российское подданство». Где говорилось, что Абулхаир-хан с подвластными ему людьми принимаются в российское подданство «на следующих пунктах:

Первое, обещаетесь нашему императорскому величеству служить верно, и платить ясак так, как служат башкирцы.

Второе, чтоб от подданных российских обид и разорения вам никакова не было.

Третье, ежели на вас, кайсаков, будут нападать какие неприятели, чтоб вы могли от того нашим императорского величества защищением охранены быть и счислять бы вас с подданными российскими.

Четвертое, чтоб ясырей от вас башкирцами и прочими российскими подданными вам возвратить. А вы обещаете взятых россиян отдать и с башкирцами и калмыками быть в миру»²⁶.

Для принятия присяги в Казахстан к хану Абулхаиру было направлено посольство во главе с переводчиком коллегии иностранных дел А. И. Тевкелевым (вариации его татарского имени Мамет, Мамет-мырза, Кутлумбет-мырза, Кутлу-Мухаммат). А.И. Тевкелев наделялся большими полномочиями с целью склонить к присяге казахских правителей, кроме того, его посольство должно было провести геодезические работы, описать местность, обычаи, традиции казахов. Пятого октября 1731 г.²⁷ он прибыл в ставку Абулхаира на реке Иргиз. И тут выяснилось, что среди казахских правителей нет единства по вопросу подданства. Попытки противодействовать принятию российского подданства со стороны султана Барака и его сторонников не дали результатов.

10 октября 1731 г. хан Абулхаир, его брат Худай-Назар, батыры Букенбай, Есет и еще 27 знатных казахов подписали юридический акт о принятии подданства России. Так было положено начало присоединения казахских земель Младшего жуза к России²⁸.

24 ноября 1732 г. посольство А.И.Тевкелева выехало в обратный путь²⁹.

В 1732 г. сначала часть Среднего жуза, а потом грамотой Анны Иоанновны от 10 июня 1734 г. хан Среднего жуза Семеке и подвластные ему люди были приняты в российское подданство. В 1733-1734 гг. некоторые бии и султаны Старшего жуза изъявили желание принять Российское подданство. 10 июня 1734 г. Анна Иоанновна издала указ принятии Старшего жуза в подданство, но это было формально, реально же этот процесс растянулся более чем на 100 лет.

1.2. Положение башкир к началу XVIII в.

В середине XVI в. башкиры занимали обширную территорию от среднего течения Волги в районе Самары и Саратова до р. Тобол в среднем течении, от рек Илек и Яик до среднего течения рек Камы и Сылвы. То есть, Башкортостан представлял собой край, куда входили полностью современные территории Республики Башкортостан, Оренбургской и Челябинской областей, частично -–Самарской, Курганской, свердловской, Пермской и Саратовской областей и Татарстана.

Население то время состояло из одних башкир. В конце XVI - начале XVII вв. в Башкирии появляются первые переселенцы из центральных районов и Среднего Поволжья. В 30-хх гг. XVIII в. численность пришлого населения заметно увеличивается за счет массового строительства крепостей и заводов. С этого времени Башкирия превращается в многонациональный край, где наряду с башкирами проживали русские, татары, мари, чуваши, мишари и др.

С 1706 г. управление всей юго-восточной частью России было сосредоточено в Казани, превратившейся в 1708 г. в губернский город. В 1712-1715 гг. в Башкирии вводится особое управление. Здесь была образована Уфимская провинция, напрямую подчиненная Сенату, которая входила в состав Казанской губернии. Уфимская провинция сохраняла особое положение³⁰.

Несмотря на новое административное положение в Башкирии продолжало существовать старое деление на 4 дороги (Казанскую, Осинскую, Сибирскую и Ногайскую), а также на более мелкие единицы внутри дорог: волости и аймаки.

В XVI – XVIII вв. башкиры вели полукочевой образ жизни. Под влиянием пришлого населения башкиры под влиянием пришлого населения постепенно расширяли свои занятия земледелием, но оно в XVI – XVIII вв. имело для них только вспомогательное значение. Господствовало натуральное хозяйство.

Во второй половине XVI в. политика правительства в крае соответствовала условиям присоединения. Не нарушались земельные и другие права башкир. Уфа, первый царский город в Башкирии, была основана после получения согласия коренных жителей. Появление города отвечало как интересам правительства, так и башкир. Правительству город был нужен для организации управления краем, укрепления там своих позиций. Башкиры нуждались в нем прежде всего как в месте уплаты ясака, так как они вынуждены были ездить для уплаты ясака в Казань. Помимо этого, башкиры надеялись получить военную помощь от гарнизона нового города для отражения нападения ногайцев и калмыков.

Однако, начиная с XVII в., политика царизма в Башкирии меняется. В первую очередь стали нарушаться земельные права башкир. По решению правительства началось строительство крепостей и других пунктов. Земли вокруг крепостей раздавались офицерам, дворянам, чиновникам, стрельцам и казакам. В Башкирии появляются христианские монастыри, которые вначале захватывали башкирские земли, а затем от властей получали документы о закреплении их за собой. На рубеже XVI – XVIII вв. началось изъятие башкирских земель под заводы.

Наряду со служилыми людьми в Башкирию переселялись и русские крестьяне, которые занимали башкирские земли частично самовольно, частично – по договоренности с коренными жителями.

Таким образом, из-за строительства крепостей, острогов, монастырей, заводов, сел и деревень башкиры потеряли часть своих земель. Это привело к уменьшению пастбищ, борных лесов, охотничьих угодий, мешало ведению скотоводческого хозяйства, сократилось поголовье скота, ухудшалась жизнь башкир.

В начале XVIII в. произошло очередное увеличение налогов.

Одной из самых тяжелых повинностей была военная служба. Из-за частых нападений казахов, калмыков, сибирских татар башкирские отряды почти круглый год несли здесь сторожевую службу. Кроме того, башкиры участвовали во всех войнах России на западных рубежах. Военную службу башкиры несли полностью за свой счет.

В первое время после присоединения правительство и церковь не вмешивались в религиозные дела башкир. Но с середины XVII в. делались некоторые попытки христианизации башкир.

Царское правительство проводило двойственную политику в Башкирии. На словах заверяя башкир в своей верности условиях присоединения, оно фактически встало на путь их нарушения.

В ответ на такую политику в Башкирии прокатилась волна восстаний (1662-1664 гг., 1681-1684 гг., 1704-1711 гг.)³¹.

Таким образом, к началу XVIII в. заложились основы организации пограничной области на Южном Урале. Это обуславливалось тем, что степь, отделяющая Туркестан от Поволжья, в первой половине XVIII в. приобрела большое значение для России, что объясняется началом промышленного освоения Урала. Индустриализация вызвала заселения уральского региона большими массами населения и в силу принудительного труда, введенного для крестьян владельцами металлургических предприятий, привела к бегству русских переселенцев на юг. Это, в свою очередь, породило колонизацию башкирских земель. В итоге у России возникла необходимость установления контроля над башкирами и, особенно, предотвращения возникновения союза мусульманских народов. Это можно было сделать путем строительства вдоль среднего течения Яика оборонительной линии, которая бы отделила башкир от казахов. Ссылаясь на необходимость защиты башкир от их же единоверцев, русское правительство планировало усмирить башкирский народ и припугнуть казахские орды с помощью строительства в Северном Казахстане небольших, но сильных крепостей. Также Россия стремилась проложить подконтрольный себе путь через казахские степи для развития регулярных отношений с Туркестаном и Индией.

Глава 2. Оренбургская экспедиция

2.1. Деятельность Оренбургской экспедиции под руководством И. К. Кирилова.

На первых порах российское правительство не имело четко продуманного плана действий, пока инициатива не была перехвачена обер-секретарем Сената И.К.Кириловым.

К началу русско-казахских переговоров И.К. Кирилов имел большой опыт организации военно-географических экспедиций. И.К. Кирилов разработал обстоятельный проект-обоснование специальной экспедиции «Изъяснение о киргиз-кайсацкой и каракалпакской ордах». В нем автор подробно описал казахстанские и каракалпакские земли: природные условия, полезные ископаемые, торговые пути, - доказывая возможности и выгоды установления торгово-экономических связей России с этими народами и странами. Во второй части «Изъяснения» обосновывались необходимость и задачи специальной экспедиции на Яик, к границам Казахстана. Центральным пунктом проекта было основание в устье р. Орь нового города-крепости и цепи укреплений по Яику и другим рекам, которые составили бы пограничную линию. Это, по мнению И.К. Кирилова, обеспечило бы прочное закрепление России на юго-восточных рубежах и открывало пути в Среднюю Азию и Индию.

Другой важной задачей, по определению И.К. Кирилова, было сооружение пристани и флота на Аральском море. Новый город на р. Орь должен был служить в качестве опорной базой, перевалочного пункта.

И.К. Кирилов предполагал, что в новом городе поселяться также иностранные купцы, «А именно: бухарцы, хивинцы, индейцы и другие, а может быть и европейские иноземцы» – «лишь бы им пристойная привилегия пожалована была»³².

Сенат рассмотрел и 1 мая 1734 г. утвердил проект, выделив средства на снаряжение экспедиции, рабочую силу и вооруженную охрану³³. В целях секретности экспедиция сначала называлась «Известной», а затем стала именоваться «Оренбургской». Основные положения проекта получили дальнейшее развитие в разработанных правительством документах: «Инструкция статскому советнику Ивану Кирилову, отправленному для постройки города при устье реки Орь», «Привилегии городу Оренбургу» и других указах и распоряжениях. Именным указом руководителем экспедиции был назначен И.К.Кирилов, его помощником – А.И.Тевкелев, а все учреждения и должностные лица были обязаны «всякое надлежащее выполнение чинить Кирилову и Тевкелеву». Были подписаны указы на имя тогдашнего казанского губернатора графа И.А.Мусина-Пушкина и начальника, казанских и сибирских заводов В.Н.Татищева о содействии экспедиции. Число учреждений, обязанных помогать экспедиции, достигло 34. Сам же И.К.Кирилов был наделен широкими полномочиями, а в данной ему инструкции определен круг его обязанностей ³⁴.

Поскольку успех запланированного мероприятия во многом зависел от отношения к нему коренного населения, чтобы заручиться поддержкой влиятельных башкир, еще до снаряжения экспедиции тарханам, батырам и рядовым башкирам, сопровождавшим казахских послов и оказавшим российским властям различные услуги, были розданы подарки в виде денег и сукна. Наиболее знатные из них получили по 30 рублей и 4 аршина сукна стоимостью по 3 рубля за аршин³⁵.

15 июня 1734 г. экспедиция выехала из Санкт – Петербурга, а 10 ноября 1734 г. прибыла в Уфу, где должны были сосредоточиться все военные силы, продовольствие и необходимое снаряжение, предназначенное для отправки к устью р. Орь³⁶.

После прибытия в Башкирию И.К. Кирилов был вынужден внести в первоначальный план действий некоторые изменения. Стало очевидным, что сооружение одного Оренбурга на самой границе с Казахстаном, сопряжено с определенным риском. Поэтому зимой 1735 г. он посылает из Уфы в Кабинет министров записку, в которой указывает на необходимость увеличения вооруженных сил в крае. 15 декабря 1734 г. И. К. Кирилов посылает В. Н. Татищеву в Екатеринбург секретное послание, в котором сообщает, что надеется организовать провоз хлеба к устью р. Орь уфимскими, бирскими и мензелинскими служилыми людьми за плату и просит В. Н. Татищева для осмотра места под будущую пристань и изготовления чертежа послать в верховья р. Яик геодезиста с купцом. 30 декабря под видом купца к назначенному месту был отправлен геодезист Иван Шишков³⁷. И. Шишков, выехав из Екатеринбурга 2 января 1735 г., 5 января добрался до башкирской деревни Ахметовой, откуда в сопровождении башкир шел «до реки Яика и вниз по оной реке до деревни башкирской Карашая шесть дней с половиною чрез многие башкирские деревни»³⁸. В поиске места под пристань активное участие принял тархан Таймас Шаимов. В конце января 1735 г. Таймас Шаимов привел к И. К. Кирилову башкира Джамета, который объявил «удобные места на пристань»³⁹.

Следует отметить, что вначале башкиры оказывали Оренбургской экспедиции всяческое содействие. Например, в письме И. К. Кирилова от 31 декабря 1734 г. говорилось, что он «уже хлеба пуд тысячу и больше в Сибирских слободах чрез другого башкирца Бокчургу … купил»⁴⁰. В отряде геодезиста И. Шишкова «для показания дорог и обережки» находился башкир из Чебаркульской деревни – Каип. Однако при составлении своего проекта И. К. Кирилов недооценил военно-политическую обстановку на юго-восточных рубежах России, не учел специфического положения Башкирии в составе Российского государства⁴¹. Начавшаяся подготовка к сооружению новой крепости, энергичное вмешательство И. К. Кирилова во внутренние дела башкир, наряду с возложенными на них обязательствами по обеспечению экспедиции вызвали недовольство части коренного населения. А.И.Добросмыслов писал «в то время, когда Кирилов в течение зимы 1734 – 1735 гг. занимался приготовлением к походу к устью реки Орь для постройки города с крепостью, влиятельные башкиры во главе с Кильмяк-Абызом также занимались обсуждением текущих событий и пришли к заключению, что с постройкой города и крепости на устье Ори Башкирия постепенно будет окружена с восточной стороны и таким образом, навсегда войдет в состав России, и, кроме того, не будет никакой возможности возвратить от киргиз те земли (северные части нынешней Тургайской области), которые они отняли у них не более четверти века тому назад, и потому решились оказать русскому правительству противодействие в осуществлении предположений его об устройстве восточных окраин, с оружием в руках»⁴². Незадолго до выступления И. К. Кирилова в поход в Уфу явились два посла от башкир с требованием отказаться от сооружения города. Послы были жестоко избиты и заключены в тюрьму⁴³.

Весной 1735 г. вспыхнуло восстание, охватившее всю Башкирию и продолжавшееся до осени 1740 г. Оно разрушило планы И.К.Кирилова: на многие годы затянулось строительство города Оренбурга, а о закладке пристани и заведении флота на Аральском море в условиях жесточайшей борьбы с восставшими башкирами не могло быть и речи.

Восстание башкир поставило под угрозу осуществление программы экспедиции. Провал экспедиции означал крах политической карьеры И.К.Кирилова со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому он стремится заручиться поддержкой влиятельных лиц при дворе императрицы, в частности Бирона. Перед Кириловым стояла только одна задача – во чтобы то ни стало сохранить экспедицию и убедить правительство в необходимости ее дальнейшего существования. В письме к Бирону от 23 июля 1735 г. он пишет «… для такого малого воровского нападения, да оставлено будет к великой славе и пользе зачатое дело…»⁴⁴, а также отмечает, что в случае прекращения экспедиции «не токмо новые многие народы, пришедшие в подданство и еще желающие подданства со многими городами, яко Ташкент и Арал, можно потерять, но и нынешний случай к подобранию рассыпанных бухарских и самаркандских провинций и богатого места Водокшана упустим, и сверх того старым подданным, башкирцам, случай подается впредь злодействовать по их магометанству, внутренних ко христианству врагов». Восстание башкир следует, по мнению Кирилова, обратить в пользу для России. «Башкирцев загородкою новаго Оренбурга и других, по Яику и Белой реке, городков со временем в такое подданство удобно будет примать, как казанских татар, причтя к потерянию их вольностей явное их воровство; а между тем вышеупомянутые новыя владения присовокупятся – и страх на обе стороны прибудет, что во время какого воровства башкирцев кайсаками, а кайсаков башкирцами смирять…»⁴⁵.

Завершив в Уфе все приготовления, И.К. Кирилов в марте 1735 г.⁴⁶ перебрался во временный лагерь в 10 верстах от нее, где стал дожидаться прибытия драгунской роты. Но, по-видимому, он не подозревал о грозящей ему опасности и решил выступить без подкрепления. Направившись к устью р. Орь, он столкнулся с башкирскими партизанами. Заранее предупрежденные о проектах Кирилова казахами, башкиры попытались сорвать их реализацию. Лишь в августе Кирилову удалось пересечь Башкирию: ему пришлось прокладывать себе дорогу силой. 6 августа 1735 г. его экспедиция, без конца подвергавшаяся вооруженным нападениям и лишенная снабжения вследствие уничтожения башкирами вспомогательной колонны, с большим трудом прибыла в место назначения. Здесь 15 августа в торжественной обстановке на возвышенном месте была заложена крепость с четырьмя бастионами и цитаделью. 16 августа 1735 г. Кирилов послал императрице поздравление с приобретением «Новой России». Закрепившись в четырехбастионной крепости, И.К.Кирилов приступил к строительству самого города Оренбурга по утвержденному проекту и чертежам⁴⁷.

Еще во время первого похода к Яику, результатом которого стала закладка в августе 1735 г. Оренбурга, Кирилов обратил внимание на сведения атамана казачьего Сакмарского городка о том, что «река Самара, впадающая в Волгу, вершинами своими в самую близость к реке Яику подошла. По которым рекам рассуждал о построении крепостей и о населении военными людьми, ведая, что чрез то вся Башкирь ограждена быть имеет, о чем он, Кирилов, и в бытность свою в Санкт-Петербурге представил и на то позволение получил», — пишет П. И. Рычков, имея в виду поездку Кирилова в столицу зимой 1735–1736 гг. и указ от 11 февраля 1736 г., изданный по его докладу⁴⁸. В мае обострившаяся болезнь заставила Кирилова временно отказаться от личного участия в новых походах. Находясь в Уфе, он детально продумал план передислокации экспедиции в Поволжье, выполнение которого было возложено на П.С.Бахметева, тестя Кирилова. Флотский поручик Бахметев оказался в составе экспедиции среди прочих корабельных чинов в расчете на строительство порта на Аральском море.

И.К. Кирилов в июле 1736 г. вышел в поход из Уфы. Дойдя до Сакмарского городка на Яике, он отправил в Оренбург команду премьер-майора Останкова и с 250 казаками повернул навстречу отряду Бахметева, с которым и соединился 13 сентября в Борской крепости⁴⁹.

Кирилов, двигаясь к г. Самаре по «новой дороге, которая от него наименована Московскою», назначал места «под крепости» и в некоторых из них «станицы нерегулярных людей оставил». Так была основана среди прочих крепость на Бузулуке, притоке р. Самары. Из этих укреплений и должны были образоваться новые Самарская и Яицкая линии. По ведомости, отправленной Кириловым в Кабинет Министров 27 октября 1736 г., всего была заложена или намечена к закладке 21 крепость. Из них пять были расположены по реке Самаре; кроме уже существующих Красносамарской, Борской, Бузулуцкой, здесь намечалось поставить крепости Тоцкую и Сорочью. Из этого же представления в Кабинет видно, что, по мнению Кирилова, было необходимо иметь в каждой крепости от 100 до 500 постоянных жителей — казаков. Пока же поселенцев не было в Борской и Сорочей крепостях, а в Тоцкой числился один казак. В Красносамарскую в казаки было записано 30 чел. из числа ссыльных. Больше всех, а именно 156 чел., пока было определено в Бузулуцкую: 78 яицких и сакмарских казаков, 12 калмыков, 41 «разночинцев», 19 татар и 6 ссыльных⁵⁰.

Чтобы пополнить нехватку людей, Кирилов получил разрешение селить на «Московской дороге», то есть на новых укрепленных линиях от Самары до Оренбурга: отставных драгун, солдат и матросов; ссыльных, вместо отправки их в Сибирь; добровольцев из казаков, казачьих и дворянских детей, прочих служилых сословий. Не останавливался он и перед приемом беглых крестьян, не затрудняя себя проверкой их сомнительных рассказов о своем происхождении. Как свидетельствует Рычков, Кирилов, «к поселению ж в новых крепостях принимал охотников, а больше бродящих и объявляющих о себе, что прописные от подушного окладу, коих тогда немалое число им, Кириловым, записано и в те крепости с надлежащею ссудою деньгами и провиантом на поселение отправлено.»⁵¹. По новым укрепленным линиям начал растекаться поток вольной народной колонизации.

Подтверждением тому могут служить сведения поданные немного позже смерти Кирилова, но подводившие итоги усилий именно его администрации по заселению Самарской линии. В шесть поселений по р. Самаре было определено 1186 чел., что составило 39 % общего числа казаков (3040 чел.) во всех 16 крепостях и слободах, имевшихся тогда на Московской дороге, включая Оренбург⁵².

Подавляющее число поселенцев составили, так называемые, «разночинцы», под именем которых подразумеваются, прежде всего, русские гулящие и беглые люди. Вместе с государственными крестьянами из мордвы вольные переселенцы из низших сословий, в основном бывшие крестьяне, составляли почти три четверти новоприборных казаков. Эти общие наблюдения подтверждаются конкретными фактами из биографий первопоселенцев Красносамарской крепости. Так, среди зачисленных в здешние казаки в 1737 г. были дворцовые крестьяне Владимирского и Суздальского уездов С. И. Юдин и П. И. Мухин, пахотный солдат из-под Сурска Ф. В. Бучков, другие укрывавшиеся от подушной переписи и самовольно покинувшие места жительства крестьяне⁵³. Потомственные казаки и прочие служилые русские люди находились среди этих поселенцев в меньшинстве (11,5 %). Еще менее значительной была доля выходцев из служилого нерусского населения (калмыки, татары, ногайцы и т.п.) — 3 %⁵⁴.

Поселенцы в новых крепостях были не только воинами, но и тружениками. Им самим пришлось строить укрепления, так как И.К. Кирилов держал свое обещание правительству: «... а работников с государства к работе оных городков требовать не буду». Им же предстояло осваивать здешние плодородные земли, о которых Кирилов докладывал с нескрываемым удовлетворением: «... ни одного места нет с недостатком к житью человеческому: земля черная, леса, луга, рыбные, звериные ловли довольные»⁵⁵. Прибывавшие в течение осени, зимы и весны новые казаки оставались большей частью в Самаре. Их перевели в крепости на постоянное жительство уже в течение лета⁵⁶. До окончательного обустройства Оренбурга, первоначальное местоположение которого оказалось неудачным, Кирилов решает передислоцироваться со своим штабом временно в Самару, но отдает распоряжение о переезде весной 1737 г. в Красносамарскую крепость, где начались заготовка леса, возведение жилых, административных и хозяйственных построек для нужд экспедиции. Однако изб было еще мало, и отправленных туда в первую очередь ссыльных «содержали в землянках и от того многое число померло». Правда, командиры, поставленные над ссыльными, уверяли, что те умирали «от воли Божьей, а не от того, что жили в землянках»⁵⁷.

Во время экспедиции Кирилов продолжал трудиться над «Экстрактом к пользе российской истории древней» и другими сочинениями, собирал новые документы. Будучи крупнейшим специалистом России, в области топографо-картографических работ, он и во время Оренбургской экспедиции занимался составлением географических карт. Академия наук снабжала Кирилова в Самаре необходимыми книгами и инструментами.

Особенно заразил пример Кирилова и приохотил к научным занятиям историей, географией, статистикой молодого бухгалтера экспедиции П. И. Рычкова. Это происходило не в ущерб основным служебным обязанностям последнего. В сенатском указе от 14 октября с удовлетворением отмечалось: «о всех приходах и расходах с начала той комиссии и по нынешней 1737 год щеты в ревизион-коллегию отосланы и из оных краткие экстракты в Кабинет сообщены, которые сочинены по бухгалтерскому обыкновению...»⁵⁸.

В начале 1737 г. край, находившийся в ведении Оренбургской экспедиции, казался достаточно укрепленным и более безопасным от нападений кочевников, чем до того времени. Кирилов начал снова готовиться к походу в Оренбург и хлопотать о снаряжении в первого торгового каравана в Ташкент «для основания азиатской коммерции» и для разведки обо «всех бы тамошних обстоятельствах», а особенно о так занимавшей Кирилова возможности судоходства по Аральскому морю и среднеазиатским рекам. Смерть расстроила его планы. 14 апреля 1737 г. он умер и 16 апреля был погребен в самарской церкви Николая Чудотворца⁵⁹.

По словам П. И. Рычкова, Кирилов, хотя «разные человеческие недостатки и пороки имел... и тем разные на себя нарекания навлек, но сию правду поистине надлежит ему отдать, что он о пользе государственной, сколько знать мог, прилежное имел попечение, и труды к трудам до самой своей кончины прилагал, предпочитая интерес государственный паче своего.»⁶⁰. Семье остались только долги умершего да казенный начет в 2900 руб., из-за которого вдову чуть было не лишили жалованья, причитавшегося мужу. Благо помог получить это жалованье ее отец, П. С. Бахметев. Правда, затем эта родственная услуга доставила Бахметеву немало неприятностей от нового начальника.

По-настоящему заслуги Кирилова были осознаны властями и признаны четверть века спустя. В 1761 г. П. И. Шувалов вошел с представлением в Сенат: «Доверие, которое оказывает нам наша государыня, обязывает нас ходатайствовать за людей, которые отваживались на предприятия, оказавшиеся чрезвычайно полезными для отечества. Семейство Ивана Кириллова находится в крайней бедности и, можно сказать, остается без пропитания, а Кириллов оказал отечеству знатную услугу: доказательством служат те плоды, которые получаются от Оренбурга и его губернии, а на виновнике этого богатства Кириллове до сих пор числится долгу 7591 рубль, и этот долг надобно взыскать с сына его обер-аудитора Военной коллегии». Сенат решил просить о пожаловании Кирилову-младшему 10 000 руб. с зачетом в ту сумму долгов его отца⁶¹. Со временем стали сбываться предсказания Кирилова, сделанные в самый канун основания первых крепостей по Самарской линии: «Что же до строения городков надлежит, и в том не на одно сие время, но вечный интерес зависит, и слава победоносного оружия вашего величества купно со отворением полезной коммерции во всю полуденную Азию распространится, ибо в самых пустых и доселе неизвестных или брошенных местах несколько новых провинций под державу вашего величества прибудет с таким подземным плодом, о котором многие еще не верят; и к тому страждущее в басурманских руках христианство (т.е., в Хиве, Бухарах, Балхе, Бодокшане и иных) свободу получит, и впредь туда из крайних русских селений никак заяицким татарам воровскими набегами в полон брать или красть будет нельзя.»⁶².

Но прежде чем заслуги Кирилова станут общепризнанными, Татищев бросит тяжелые и резкие слова в адрес своего предшественника и всей Оренбургской экспедиции, «которую, как видно, по обману Тевкелева и Кирилова ... начали, ...оное вымышлено более для собственной, нежели казенной пользы»⁶³. Чтобы понять причину таких обвинений, надо обратиться не только и не столько к деятельности Кирилова, сколько к обстоятельствам, связанным с пребыванием самого Татищева во главе Оренбургской комиссии.

2.2. Оренбургская экспедиция под руководством В.И. Татищева.

10 мая 1737 г.⁶⁴ состоялся указ о назначении на место умершего Кирилова В.Н.Татищева, одного из выдающихся деятелей XVIII в., энциклопедически образованному человеку, который оставил след во многих областях знаний: географии, экономике, археологии, законодательстве, этнографии, филологии, истории и т.д. Татищев не мог прибыть к экспедиции немедленно, не сдав дела по управлению Уральскими заводами.

При таком положении дел до приезда Татищева было естественным продолжение реализации планов, разработанных Кириловым, без их серьезной ревизии. Тем более этому способствовало пребывание в руководстве экспедиции ближайших сотрудников прежнего начальника. Дела по канцелярии экспедиции согласно указу Кабинета от 7 мая принял Бахметев. Тевкелев, узнав о смерти Кирилова, также возвратился из Башкирии в Самару, где вместе с Бахметевым продолжил перевод экспедиции в Красносамарскую крепость, «куда и сами они на житье переехали»⁶⁵. Летом «ходил он, Бахметев, с командою и застроил по Оренбургской дороге крепосцы вверх по реке Самаре Тоцкой, Сорочей, по Яику Караульной ... да Берцкой»⁶⁶, намеченные к строительству еще Кириловым.

Военно-политическая обстановка в Башкирии оставалась сложной. И.К.Кирилов успел сосредоточить здесь огромное количество регулярных инерегулярных воинских формирований. К марту 1737 г. насчитывалось 9900 регулярных и 7700 нерегулярных служилых людей. Все они были поделены на 4 команды и размещены в разных частях Башкирии. В случае необходимости мог быть задействован резерв, состоящий из местных мишарей, ясашных людей Осинской и Сибирских дорог, русских крестьян из сибирских слобод, служилых мурз и татар Казанской губернии – общим числом в 4500 человек.⁶⁷. Вся эта сила была подготовлена для участия в военных операциях против восставших башкир, назначенных на лето 1737 года.

Почти половина из находившихся в Башкирии воинских формирований предназначалась для строительства и охраны городов и крепостей.

Татищеву предстояло определить свою тактику в решении сложных задач, связанных с подавлением восстания и управлением Башкирией. Как писал о нем В.Н.Витевский, «Татищев, хорошо уже знакомый с краем, поднял коллегиальное начало, слабо прилагавшееся к делу во времена Кирилова, и придал совершенно иной характер управлению Оренбургской комиссией»⁶⁸.

26 мая 1737 г. В.Н. Татищев выехал из Екатеринбурга, где он находился в должности «горного командира» (1734-1737). Прибыв на место 11 июля, Татищев незамедлительно повел беспощадную борьбу со всякого рода злоупотреблениями своих подчиненных⁶⁹. 14 июля в Мензелинске им был созван генеральный совет, который рассмотрел вопросы, касающиеся не только подавления башкирского восстания, на и дальнейшего управления краем. По его настоянию суд вынес смертный приговор уже находившемуся под следствием капитану Житкову – за грабеж башкирского населения «без всякой причины» и творимые его командой произвол и убийства. Сурового наказания требовал Татищев и для майора Бронского, который «принесших повинную и безборонных оступя, неколико сот побил, и пожитки себе побрал». За взятки, казнокрадство, грабежи местного населения новый начальник Оренбургской экспедиции отстранил от должности и отдал под суд уфимского воеводу С.В.Шемякина, а затем ввел твердое расписание, «чтобы на жалование толикое число людей содержать, сколько настоящее отправления требуют... дабы жалования при экспедиции излишнего никто не брал...»⁷⁰.

Но Татищев не только чинил суд и расправу. По его распоряжению при самарской штаб-квартире Оренбургской экспедиции была создана самая большая по тем временам библиотека, открыты российская итатаро-калмыцкая школы, школа Пензенского полка для солдатских детей, начато строительство госпиталя и аптеки с лабораториями.

Наладив дела в экспедиции, Татищев летом 1738 г. приехал в Оренбургскую (Орскую) крепость и «нашел её в ужасном состоянии: оплетена была хворостом и ров полтора аршина, а сажен на 50 и рва не было, так что зимою волки в городе лошадей поели».

Не одобрил Татищев и выбранного для крепости места: низкое, затопляемое, бесплодное и безлесное, «великими горами отгоражённое... от других русских городов»⁷¹.

С 10 мая 1737 г. Оренбургская экспедиция была переименована в Оренбургскую комиссию, но прежнее название употреблялось наравне с новым⁷².

«Кому это в вину причесть не знаю, — писал Татищев, — ибо инженерные офицеры сказывают, что о неудобствах Кирилову представляли, да слушать не хотел, и офицера искусного в городостроении нет»⁷³.

В Государственном архиве Оренбургской области хранится «Проект Татищева о переносе Оренбурга с Устья Орь-реки вниз по реке Яику на 184 версты к урочищу Красной горы» (сейчас здесь село Красногор Саракташского района).

Проект В.Н.Татищева Сенат рассмотрел и нашёл справедливым. Строительство нового Оренбурга было начато, а старый остался как город Орск. Как и Кирилов, Татищев прилагал немалые усилия к налаживанию торговых связей с ханствами Средней Азии. Отправляя из Оренбурга (Орска) большой купеческий караван в Ташкент, он составил для поручика Миллера, возглавлявшего караван, инструкцию, в которой наказывал узнать «о состоянии, силе и власти ханов» и какие русские товары там можно продавать, просил захватить образцы азиатских товаров; если «узнается» о серебряной и золотой руде, то достать несколько кусков, а место, где находятся руды, «записать, реки и озера примечать...»⁷⁴.

Несмотря на занятость, частые разъезды (Татищев по-прежнему оставался «командиром» уральских горных заводов). Василий Никитич продолжал вести научно-исследовательскую работу. В 1737 году, например, он разработал «Предложение о сочинении истории и географии», содержащее 198 вопросов, касающихся истории, географии, этнографии и языка, в 1738 г. составил карту Самарской излучины Волги, карты Яика и ряда пограничных районов, сделал обзор природных богатств Сибири: «Общее географическое описание Сибири».

Не оставляет Татищев свой труд: «Историю Российскую» и древнее русское право, памятники которого он разыскивает, оплачивает из своих средств их переписку или перевод, а потом передает в Академию наук. В 1738 г. он готовил к изданию открытый им «Судебник» Ивана Грозного 1550 г., и в обстоятельных комментариях к нему высказывался по важнейшим вопросам политической и социальной истории России XVI-XVIII вв.

В 1738 г. в Синод поступила жалоба от протопопа Антипа Мартинианова, состоящего при Оренбургской экспедиции, которого Татищев якобы без предъявления ему обвинения, «презрев власть святейшего Синода, посадил с утра на цепь, водил по улице, как бы на показ... и приводил в канцелярию, держа на цепи до вечера...»⁷⁵. Синод обратился в Кабинет министров, требуя наказания Татищева. Василию Никитичу пришлось писать объяснение на высочайшее имя, говорить, что протопоп был сильно пьян.

С этого времени началась настоящая война против начальника Оренбургской экспедиции. 27 мая 1739 г. создается следственная комиссия для разбора обвинений против Татищева, а уже 29 мая он отстраняется от всех дел, лишается званий и берется под домашний арест (некоторые источники утверждают, что Татищев был посажен в Петропавловскую крепость). Только смерть Анны Иоанновны и падение Бирона в ноябре 1740 г. спасли его.

Период деятельности В.Н.Татищева на посту главного командира оренбургской комиссии был самым эффективным по своим политическим и социально-экономическим последствиям. При нем была предпринята попытка упорядочить строительство и размещение городов-крепостей, наведен порядок в управлении краем. Кроме основания новых крепостей, переноса на другое место города Оренбурга, им были предприняты конкретные меры по их заселению. Именно Татищеву принадлежит проект создания единой укрепленной линии или ряда линий вдоль границ Башкирии.

При Татищеве в Башкирии наступило временное затишье, появилась возможность заняться обустройством крепостей и организацией среднеазиатской торговли.

2.3. И.И. Неплюев на посту командира Оренбургской экспедиции и окончание ее деятельности

В.А.Урусов, произведенный в чин генерал-поручика и назначенный главным командиром Оренбургской комиссии 17 июня 1739 г., прибыл в Самару 17 августа. Пока он принимал дела и осматривал крепости по р. Самаре, поступил высочайший указ, подписанный 20 августа 1739 г., в котором подробно излагалась программа его действий. Указ, высланный Урусову, позволяет получить представление о содержании проектов, поданных в Сенат В.Н.Татищевым, так как, по словам П.И.Рычкова, данный указ фактически представлял собой «полную резолюцию на все от тайного советника Татищева учиненныя представления»⁷⁶.

В первом пункте указа подробно излагались задачи, стоявшие перед Оренбургской комиссией: строить город Оренбург на изысканном месте вновь при Красной горе, строить крепости в удобных к поселению и безопасных местах, изыскивая, чтобы поблизости были леса, луга, удобные земли и пашни. Чтобы пашни находились в таких местах, где можно было бы спасти себя при случаях внезапных неприятельских набегов. Далее говорилось о переименовании прежнего Оренбурга в Орскую крепость, о беспошлинной торговле в новом городе азиатских купцов, а также – подавление башкирского восстания, принятие казахов в подданство, поселение на реке Сакмаре трех ландмилицких драгунских полков.

Данный проект был осуществлен лишь при И.И.Неплюеве. Василий Урусов занимался, главным образом, подавлением башкирского восстания и строительству городов-крепостей почти не проявлял интереса. План сооружения крепостей на р. Сакмаре был частично осуществлен лишь в пятидесятых годах XVIII в. Остался не выполненным и первый пункт правительственного указа о переносе Оренбурга на новое место. В период управления В.А.Урусова, в Башкирии города-крепости практически не строились.

Город Оренбург суждено было построить действительному тайному советнику и кавалеру Ивану Ивановичу Неплюеву. Это одна из ярких личностей и государственных деятелей, сформировавшихся в петровскую эпоху.

И.И.Неплюев получил новое назначение в январе 1742 г. и прибыл в Самару 26 апреля 1742 г. и, приняв от генерала Соймонова войска и дела по управлению краем, выехал в Уфу. Там он получил подробные сведения о состоянии Уфимской провинции, о населяющих её народах: башкирах, черемисах, чувашах, мещеряках, тептярях и вотяках и направился в самую глубь провинции, к верховьям Яика, определив по его течению места для нескольких крепостей.

В 1743 г., во вторую поездку в Уфимскую провинцию, Неплюев заложил восемь крепостей и 18 редутов и устроил в них гарнизоны для защиты от кочевников. Искал он и удобные пути между крепостями, а среди них тот, который со временем мог бы стать главным.

В том же 1743 г. Оренбург опять поменял свое местоположение, на сей раз окончательно. Прибыв в урочище Красная гора и осмотрев место, предназначенное для строительства обширной крепости, Неплюев нашел его неприемлемым по причине всяческих неудобств (в том числе вредных для здоровья климатических условий) и предложил строить город в 70 верстах отсюда, рядом с Бердской слободой. План, представленный императрице Елизавете Петровне, был ею принят, и 19 (30) апреля 1743 года Оренбург с «надлежащим молебствием с пушечной пальбою» заложили на высоком берегу Яика близ устья реки Сакмары.

Строительство города-крепости Неплюев вел самоотверженно: до ноября жил в землянке, и в выстроенный для него дом перешёл только тогда, когда для жителей были готовы дома, а для гарнизона — казармы.

Неплюев дал быстрое развитие Оренбургу. Прежде всего, он вызвал сюда купцов из Уфы, Самары и других городов на самых выгодных для них условиях и обеспечил новопоселенцев выстроенным на казенный счет жильем. Своему основателю обязан город и первыми городскими церквами: Преображенской и Введенской, называвшимися летним и зимним соборами, и пригородной Георгиевской.

В 1744 г. было дозволено строить в Оренбурге и татарские мечети. На строительство прибывали тысячи людей, в том числе башкиры и тептяри (с платой по две копейки в день), и к 1747 г. в Оренбурге уже насчитывалось 840 дворов, четыре церкви, имелись казённые номера, аптеки, пороховой погреб, магазины, гостиный и меновой дворы с 44 и 131 лавками соответственно. В целом же по краю было положено начало правильной разработке илецкой соли, открыты мел, известь, глина, различные руды, улучшено рыболовство по Яику, устроены два стекольных, пятнадцать медеплавильных и тринадцать железоделательных заводов, к 1752 г. между Оренбургом, Челябинской и Троицкой крепостями учрежден был почтовый тракт протяжённостью около 700 верст. В эти же годы берет начало и всемирно известный промысел: вязание шалей и других изделий из пуха местной козы.

В 1744 г. Неплюев представил в Сенат проект об образовании губернии. И в том же году, 15 марта, Сенат издал указ об учреждении Оренбургской губернии. Указ гласил: «...В упомянутом городе Оренбурге быть губернии, именоваться Оренбургскою губернею, в ней быть губернатором тайному советнику Неплюеву».

Территория губернии простиралась от Волги до Сибири и от Камы до Каспийского моря, доходила (зачастую вбирая часть их земель) до нынешних Курганской, Омской, Свердловской, Самарской, Пермской, Тюменской, Ульяновской областей, включала в себя 30 тысяч квадратных километров современного Узбекистана, где жили каракалпаки, и превышала площадь теперешней Оренбургской области в 12,3 раза. Биограф Неплюева Витевский описывал Оренбургский край того времени весьма мрачными красками: «...Познакомившись с краем и с делами по его управлению, Неплюев убедился, что большая часть правительственных распоряжений, касавшихся башкир и других инородцев края, оставалась пока только на бумаге; должного порядка в управлении не было. Между башкирцами находилось много недовольных русскою властью и особенно притеснениями со стороны чиновников; в расходовании сумм найден большой беспорядок и громадный недочет; инородцы и русские поселенцы края, вследствие постоянных бунтов среди башкир и злоупотреблений некоторых воевод, страшно бедствовали; многие деревни были опустошены или выжжены; большие пространства плодородной земли лежали нетронутыми, ожидая плуга земледельца и умелых рабочих рук».

В марте 1744 г., по ходатайству Неплюева, Сенат издал указ о ссылке на поселение в Оренбург преступников из купцов, мастеровых и ремесленных людей, «дабы в том новом месте промышленных мастеровых, ремесленных и купцовых людей умножено быть могло». А 15 июля того же года, по причине окончания со «шведскою короною войны» и заключенного мира, Елизавета Петровна объявила о прощении преступников и поселении некоторых из них по оренбургской линии. В манифесте об этом говорилось: «...Простить всех приговорённых уже к смертной казни, сосланных в каторжные работы, хотя бы и навечно, освободить... Крестьян и посадских отправить в свои имения, а если наказаны публично, но ноздри не вынуты, тех хотя послать в их жилища, но ни к каким делам не определять; а у которых ноздри вынуты или другие знаки положены — тех послать в Оренбург на поселение в тамошние места и предместья по рассмотрении той губернии губернатором».

В марте 1744 г. в связи созданием Оренбургской губернии Оренбургская экспедиция прекратила свое существование⁷⁷.

Следует обратить внимание на различие целей и задач, стоявших перед Оренбургской экспедицией (комиссией) на разных этапах ее деятельности. Если для Кирилова Оренбург должен был стать лишь перевалочной базой на пути к Аралу, то Неплюев, напротив, был сосредоточен на строительстве Оренбурга. Новый город должен был стать центром управления обширным краем: Башкирией и Казахстаном, а Неплюев – наместником в этом крае. Это коренным образом изменило отношение к строительству городов-крепостей, сказалось на формировании основных функций города: теперь на первый план выступала административная функция.

Таким образом, в ходе деятельности Оренбургской экспедиции, на протяжении 1735 – 1744 гг., были построены десятки укрепленных крепостей. Башкирия оказалась окруженной цепью военных поселений, которые образовали так называемую Оренбургскую укрепленную линию.

Заключение.

В XVIII в. в Башкирии, которая являлась юго-восточной окраиной России, происходил сложный и противоречивый процесс городов. В то время в России, а особенно на ее далекой, экономически еще не освоенной юго-восточной окраине, для возникновения городов западноевропейского образца не было достаточных условий. Несмотря на то, что на строительство Оренбурга были направлены огромные материальные ресурсы, и город был наделен небывалыми прежде правами и привилегиями, новопостроенный город оказался обыкновенной военной крепостью.

Новый город строился в условиях открытой конфронтации с местным населением. Это привело к возникновению множества милитаризованных поселений внутри и вдоль внешних границ Башкирии. Башкирия оказалась в эпицентре юго-восточной политики России, нужно было открыть «ворота на Восток».

Города-крепости, построенные во время деятельности Оренбургской экспедиции, были сооружены, главным образом, вдоль российских границ и вместе с г. Оренбургом должны были способствовать решению внешнеполитических задач и развитию торговли России с восточными странами.

Надо отметить, что все крепости, кроме Оренбургской, возникли стихийно, в ходе подавления башкирского восстания. Поэтому выбор места под крепость осуществлялся по усмотрению командующих войсками и не всегда удачно. И только благодаря целенаправленной политике правительства крепости Оренбург, Орск, Троицк и др. превратились в важные пункты внутренней и международной торговли. Благодаря образованию Оренбургской губернии на территории края появился губернский город Оренбург и другие города, которые впоследствии в ходе проведения губернской и городской реформ Екатерины II были учреждены уездными городами.

Крепости, основанные в период деятельности Оренбургской экспедиции, стали административными, торгово-промышленными и культурными центрами и сыграли важную роль в укреплении российского государства и социально-экономическом развитии его юго-восточного региона.

Список использованных источников и литературы

1. Азнабаев Б., кандидат исторических наук, доцент БГУ. Роже Порталь о Башкирской истории// www.kraeved.opck.org.

2. Буканова Р.Г. Города-крепости юго-востока России в XVIII веке. История становления городов не территории Башкирии. Уфа, 1997.

3. В.Семенов, В.Семенова. Губернаторы Оренбургского края. Оренбург, 2002.

4. Витевский В.Н. И.И.Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758. Т. I. Казань,1889.

5. Доннелли А. Завоевание Башкирии Россией, 1552-1740. / Пер. с англ. Уфа, 1995. 2000

6. Зобов Ю.С. Историки Южного Урала. Вторая половина XIX - начало XX в. Учебное пособие. Оренбург, 1998.

7. История Башкортостана с древнейших времен до 1917 г. Ч. 1. Уфа, 1991.

8. История Казахстана. Принятие российского протектората.www.kazahstan. ru.

9. Кучумов И. Научный интерес бухгалтера. История Башкортостана в трудах русского ученого//Родина. 2002. № 3.

10. Нигматуллин Р. Вклад Российских ученых в изучение Башкирии// Вестник истории.2000. № 2.

11. Пекарский П. Новые известия о В. Н. Татищеве. СПб., 1864.

12. Под стягом России. Сборник архивных документов. М., 1992.

13. Попов Н.А. Татищев и его время. М., 1861.

14. Порталь Р. Башкирия и Россия в XVIII в.// www.kraeved.opck.org.

15. Путеводитель – справочник по Оренбургу. Оренбург, 1915.

16. Рычков П. И. История Оренбургская. Оренбург, 1896.

17. Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. Оренбург, 1887.

18. Смирнов Ю.Н. Деятельность Оренбургской экспедиции под руководством И.К. Кирилова в Заволжье// Самарский земский сборник. Вып.3. Самара, 1996.

19. Смирнов Ю.Н. Оренбургская экспедиция (комиссия) и присоединение Заволжья к России в 30 – 40-е гг. XVIII в. Самара, 1997.

20. Соловьев С. М. Сочинения Кн. X., XII. М., 1993.

21. Шутикова Е.А. Петр Иванович Рычков –“устроитель” Оренбургского края// Два века. 2003. № 8.