Публицистическое наследие Б. Ф. Деревянко

Министерство просвещения ПМР

Приднестровский государственный университет

имени Т.Г. Шевченко

Филологический факультет

кафедра журналистики

Публицистическое наследие

Бориса Федоровича Деревянко

Дипломная работа

студентки 5 курса

заочного отделения

Трояновской Татьяны

Научный руководитель

преподаватель Д.Р. Шупта

Тирасполь

2003

Содержание

Введение 3

Глава I

1. Жизнь и творческий путь публициста Б.Ф. Деревянко 6

2. Жанровое своеобразие публицистики 10

3. Особенности современной публицистики 18

Глава II

1. Публицистическое наследие Бориса Федоровича Деревянко 25

2. Тематическая направленность публицистики Б.Ф. Деревянко 32

3. Лексическое и стилистическое своеобразие публицистики Б.Ф. Деревянко 42

4. Эмоционально-психологические аспекты в публицистике Б. Деревянко 63

Заключение 69

Литература 72

Приложение 75

Введение

Целью данной дипломной работы является рассмотрение жанровых и стилистических приемов, применяемых в публицистике на примере творчества известного одесского журналиста, главного редактора газеты "Вечерняя Одесса" Бориса Федоровича Деревянко.

Автор работы не случайно обратился именно к этой теме. Публицистику можно назвать высшим пилотажем журналистики, так как именно в публицистическом произведении журналист в наиболее полной мере раскрывает свои способности как творец слова, как проводник дум человеческих. Публицистические жанры наиболее сложные, здесь автор не только констатирует какие-то факты, как это принято в информационных жанрах, он еще и выступает как действующее лицо со своими мыслями, выводами, предложениями. Именно публицист формирует общественное мнение по тому или иному вопросу, затрагиваемому в своих произведениях, так как предназначение публициста – писать на злобу дня, быть на острие общественно-политической жизни, вскрывать те недостатки в обществе, которые на первый взгляд могут быть и незамечены другими. А это требует от журналиста не только знания своей профессии, но и глубоких познаний в психологии, экономике, политике и т.д.

Публицистика наиболее близка литературе, так как в публицистическом произведении автором используются все речевые особенности языка, все многообразие его форм и приемов. В этом ракурсе публициста можно назвать газетным писателем, однако, в отличие от обычных литераторов, ничего не придумывающим. Все темы, все замыслы и решения публицист берет из жизни, максимально приближая скупой язык газетной полосы к литературному. Таким сочным, ярким, разноплановым языком владел Борис Федорович Деревянко.

Мастер слова Борис Деревянко оставил огромное публицистическое наследие, которое еще не осмыслено в журналистской среде, которое необходимо пристально и трепетно изучать не только начинающим журналистам, но и мастерам публицистического пера. Знаток человеческой души – Борис Деревянко всегда, в какой момент и с какими словами обратиться к читателю, чтобы задеть его за те струны, которые отзовутся, заставят задуматься, подвигнут на действие. Увы, многие журналисты не обладают этим даром, стараются идти по пути наименьшего сопротивления. Отсюда так часто встречается безвкусица и откровенная «чернуха» на страницах многих газет.

К сожалению, творчество Б.Ф. Деревянко мало кто знает за пределами его родной «Одессы», города, которому он посвятил почти всю свою жизнь, города, который любил его, и ненавидел его. Впрочем, ненавидели единицы, те, кто шел против правды, кто жил бесчестно, кто был преступником. Правдивое слово нравится не всем – так было всегда. Но только в наши дни, бессмысленные и преступные, за слово убивают.

Данная дипломная работа – это не только исследовательский труд, это и дань памяти прекрасному человеку и журналисту, погибшему от рук наемных убийц, но так и не сломленному борцу за справедливость, за лучшую долю простых людей.

В дипломной работе автор попытается рассказать о судьбе и творчестве Бориса Федоровича Деревянко, показать то многообразие творческого таланта, которое, без преувеличения, выдвинуло его в когорту лучших публицистов ХХ века.

Кроме того, автор данной работы попытается проанализировать то многообразие речевых средств, которые используются Борисом Деревянко при написании журналистских материалов. В дипломной работе большое внимание будет уделено и основным действующим лицам публицистических произведений Бориса Деревянко – герою и самому автору повествования. Речь идёт не только о портретном и автобиографическом их описании, но и раскрытии характера путём диалогов, в динамике жизненных ситуаций и событий. Будут отмечены и некоторые психологические аспекты, которые важны при написании публицистических материалов.

Дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и приложений. В первой главе рассматривается жизненный и творческий путь Бориса Федоровича Деревянко. Второй параграф этой главы посвящён вопросу теоретическому вопросу, а именно, что же представляет собой публицистика, какие традиционные журналистские жанры она в себя включает. Знание этих жанров необходимо для того, чтобы в полной мере овладеть навыками журналистской работы, а также, чтобы в дальнейшем можно было классифицировать произведения Б.Ф. Деревянко по жанровой направленности. К тому же, говоря о публицистическом наследии, невозможно до конца понять все его стороны, не имея перед собой теоретической базы. Еще один параграф посвящен понятию «публицистика», однако здесь она рассматривается в контексте сегодняшнего дня, выявляются отличительные ее особенности. То есть, отталкиваясь от понятия, что такое публицистика, мы пытаемся раскрыть все многообразие публицистического таланта Бориса Федоровича Деревянко.

Вторая глава дипломной работы посвящена более подробному рассмотрению специфики его творчества. Здесь мы на примере двух публицистических книг Б.Ф Деревянко «Судьбу выбираешь сам» и «Хочу быть услышанным» попытаемся определить те жанры, которые использовал в своем творчестве автор, а также их своеобразие. Кроме этого, в этой главе мы на конкретных примерах рассмотрим то лексическое многообразие, которое было присуще творчеству Бориса Деревянко, а также эмоционально-психологические аспекты его публицистики.

Таким образом, теоретическая значимость работы состоит в попытке осмысления многообразия публицистических форм и их лексико-семантического наполнения на примере творчества замечательного журналиста Бориса Федоровича Деревянко. Практическое применение данное исследование может найти в учебном процессе: в изучении курсов "Основы журналистики", "Специфика журналистского творчества", "Жанры журналистики" и т.д. Дипломная работа может быть полезной и для журналистов-практиков, работающих в различных публицистических жанрах.

Глава I

1. Жизнь и творческий путь Б.Ф. Деревянко

Борис Федорович Деревянко родился 6 июня 1938 года в селе Ивановка Одесской области. В 1964 году закончил филологический факультет Одесского университета. С 1961 года и до конца жизни находился на журналисткой работе. С 1973 года был редактором газеты "Вечерняя Одесса". Избирался депутатом Верховного совета СССР и Одесского городского совета народных депутатов. Заслуженный журналист Украины, с 1986 года член Союза писателей Украины. Писал на украинском и на русском языках. Его перу принадлежат книги: "Червоне вiтрило в степу" (1966), "Приборкувачi степу" (1973), "Бiля глибоко? криницi" (1981), сценарии к фильмам "Земне тяжiння" (1968), "Вчителю, виховай учня" (1972). Он является автором множества публикаций в периодической печати. Кроме газет, где работал Борис Федорович, его произведения публиковались в журналах: «Вiтчизна», «Днiпро», «Змiна», «Прапор», «Укра?на», «Трибуна лектора», газетах «Лiтературна Укра?на», «Голос Укра?ни», «Культура i життя”, “Молодь Укра?ни”, “Вечiрнiй Ки?в”, «Сiльськi вiстi» и многих других.

За свои 59 лет Б.Ф. Деревянко успел сделать очень многое: он был инспектором плановой комиссии в Ивановском районе; литработником ивановской районной газеты «Шлях до комунiзму»; во время обучения в Одесском университете, куда он поступил только с третьей попытки, сотрудничал со студенческой многотиражной газетой «За науковi кадри», а также являлся литработником одесской молодежной газеты «Комсомольське плем’я», затем заведующим одного из отделов межобластной газеты «Комсомольська iскра». Год он работал корреспондентом областного радиокомитета, а затем Борис Деревянко стал спецкором областной газеты «Чорноморська комуна», чуть позже – заведующим отделом информации и публицистики. С 1970 года он был заместителем, а потом и редактором одесской молодежной газеты «Комсомольська i скра», а с 1973 года до последнего дня своей жизни – он основатель и редактор газеты «Вечерняя Одесса».

Бориса Федоровича избирали в общественные и государственные органы, неоднократно он был награжден: в 1970 году – Почетной грамотой Министрества внутренних дел СССР, в 1976 – орденом «Знак почета», в 1978 – юбилейным знаком ЦК ЛКСМУ «60 рокiв ЛКСМУ», в 85-ом – награжден «Почетным знаком ДОСААФ СССР», в 1990 – медалью «Борцу за мир», а также в 1997 г. – юбилейной медалью «Маршал Советского Союза Жуков».

Не раз Борис Федорович становился лауреатом различных премий. В 1972 году он стал лауреатом одесской областной комсомольской литературной премии имени Э. Багрицкого и в том же году был награжден дипломом «Кино и пресса – 72», в 73-ем – лауреат одесской областной журналистской премии имени Е. Петрова, в 1986 – лауреат премии Союза журналистов СССР.

Всем своим творчеством, своей жизнью, Борис Федорович заслужил эти награды. Занимая твердую гражданскую позицию, он воистину был адвокатом народа перед властью. Причем, любой властью. Не зря в своем депутатском дневнике в сентябре 1991 года Деревянко писал: «...я всегда против агрессивности тупой силы и всегда за тех, кто от этой силы так или иначе страдает. Короче говоря, всегда за тех, кого бьют».

Борис Деревянко в любой ситуации отстаивал эту свою позицию, за что его и ненавидели те, кто был нечист совестью, кто на несчастье народа строил свое благосостояние. Борис Федорович обличал этих людей, по мере сил боролся с ними, пока его жизнь не оборвала пуля наемного убийцы. Увы, в стране дикого капитализма споры и противостояние кончаются выстрелом в спину. Гибнут люди честные, открытые, борющиеся с несправедливостью. Гибнут именно они, потому как и в мыслях не допускают силового разрешения вопросов.

Как и убийство украинского журналиста Георгия Гонгадзе, как убийство многих других журналистов России и стран СНГ, убийство Бориса Федоровича Деревянко осталось нераскрытым, заказчики и исполнители так и не были найдены. Да и как найти убийц, когда они принадлежат кругу властьимущих. Кто будет их искать? Сами же убийцы? Глупо на это надеяться.

Но одно лишь забыто этими подлецами, что настоящий журналист даже после смерти не молчит, он обращается к своему народу своим творчеством, своим наследием. И статьи его продолжают бить по тем, кому он стал поперек дороги, кому помешал устраивать свои делишки.

Борис Федорович умер, но остался в памяти людской, в их сердцах, в своем творчестве, которое помнят и любят не только в Одессе, но и во всей Украине, далеко за ее пределами. А то, что память о нем жива, свидетельствуют и мемориальная доска на доме издательства «Чорномор’я», и памятник на Втором Христианском кладбище в Одессе, и увековеченное имя журналиста на стеле, установленной в Киеве в районе Крещатика и посвященной журналистам, погибшим в Украине за Правду, и имя, выбитое на монументе, установленном на Арлингтонском кладбище в пригороде Вашингтона в память о журналистах, погибших при выполнении служебных обязанностей, и многое другое.

На Втором международном фестивале журналистики «Вера. Надежда. Любовь» в 1997 году Борису Деревянко уже после смерти было присвоено звание «Журналист года» в номинации «За мужество и профессионализм», а в 1998 ему было присвоено звание лауреата Фонда Добра (посмертно). В том же году Б.Ф. Деревянко был награжден посмертно знаком отличия Президента Украины – орденом «За заслуги» III степени, а также Дипломом Управления культуры города Одессы и Одесской организации Союза художников Украины «Майстру Слова i Справи».

Именем своим останется в памяти людей Борис Деревянко. Площадь Конституции, расположенная в Киевском районе г. Одессы в сентябре 1999 года была переименована в площадь имени Б.Ф. Деревянко, также переименована улица Октябрьская в поселке городского типа Ивановка Одесской области в улицу Б. Деревянко и одна из местных школ стала носить имя Бориса Федоровича. Именем его корабелы назвали и новый корабль.

Память о замечательном публицисте, борце за справедливость и просто добром и отзывчивом человеке останется на века. Всей своей жизнью Борис Федорович Деревянко заслужил признание своего народа, его любовь, его память. Но иначе Борис Федорович и не умел жить, иначе он жизнь свою и не мыслил.

«Живем один раз...Вот именно! Один. Живем начисто. Без черновиков. Потому и жить надо ясно, чисто, достойно. Ведь один же только раз. Один единственный.Пройдут годы, рано или поздно сам ли задашь себе вопрос иль другие тебе его зададут: жил-то ты зачем? Что сделал? Что оставил после себя?»

Б. Д. Деревянко

2. Жанровое своеобразие публицистики

Прежде чем перейти к осмыслению публицистического наследия Б.Ф. Деревянко, необходимо остановиться на теоретической части, разобрав, что же из себя представляет журналистская публицистика, какие жанры включает в себя. Теория журналистики, как любая наука, имеет свои законы и стремится к классификации материала, который изучает. Если зоологи, например, классифицируют животных по классам, видам и подвидам, а языковеды раскладывают по полочкам все составляющие изучаемого языка, то специалисты теории журналистики занимаются разбором журналистских материалов, объединяя их в группы по жанрам.

Журналисты-практики активно используют в своей работе много разных жанров. Открыв любую газету, можно найти и хронику, и заметки, и репортажи, и интервью, и статьи, и обзоры, и очерки, и так далее. При этом человек, не имеющий отношения к журналистике, любой материал может назвать статьей или заметкой – как уж он привык. Но профессионалы должны четко узнавать в публикациях признаки того или иного жанра.

Строгое разделение по жанрам существует лишь в теории и, в определенной степени, в информационных материалах. Вообще жанрам свойственно взаимопроникновение, и на практике границы между ними часто размыты. Понятно, что не может существовать точного стандарта для журналистского материала, иначе газету или журнал мог бы целиком делать компьютер. И все-таки журналисты, тем более, начинающие, обязаны знать, какие есть жанры журналистики, каковы особенности каждого из них и в чем их различие. Как музыкант должен сначала научиться играть гаммы, как художник-абстракционист должен уметь написать реалистическую картину, так и журналист, прежде чем отправиться в "свободный полет", должен научиться писать в любом жанре.

Газетные жанры отличаются друг от друга методом литературной подачи, стилем изложения, композицией и даже просто числом строк. Вообще, под жанрами в теории журналистики понимаются устойчивые типы публикаций, объединённых сходными содержательно-формальными признаками. Подобного рода признаки называются жанрообразующими факторами. В качестве основных выделяют следующие факторы: предмет отображения, целевая установка (функция) отображения, метод отображения. Знание жанровых признаков позволяет журналисту лучше представить цели своего творчества, целенаправленно подобрать материал и представить его в соответствии с требованиями жанра. Читателю и зрителю знание жанровых особенностей помогает сориентироваться в мире публицистических произведений, найти интересующие его материалы и более ясно представить себе информационные возможности публикаций различного типа. Таким образом, понимание жанровой специфики публицистических произведений значимо как для автора, так и для адресата.

В формировании набора характеристик публицистических текстов, предопределяющих их жанровую принадлежность, наиболее значительную роль играет метод отображения действительности.

В журналистике существует три главных способа, отображения:

1. фактографический;

2. аналитический;

3. наглядно-образный.

Первый и второй способы отличаются один от другого, прежде всего, степенью глубины проникновения в суть предмета отображения.

Первый способ нацелен на фиксацию неких внешних, очевидных характеристик явления, на получение кратких сведений о предмете (что, где и когда произошло?).

Второй способ нацелен на проникновение в суть явлений, на выяснение скрытых взаимосвязей предмета отображения.

Третий способ наглядно-образного отображения действительности нацелен не только и не столько на фиксацию внешних черт явления или рациональное проникновение в суть предмета, сколько на эмоционально-художественное обобщение познанного. Нередко это обобщение достигает такого уровня, который называется публицистической (или даже – художественной) типизацией, что сближает журналистику с художественной литературой.

На основе этих способов выделяются три группы жанров:

1. Информационные;

2. Аналитические;

3. Художественно-публицистические.

Перед каждой группой жанров журналистика ставит свои задачи.

Информационные жанры.

Если речь идёт об оперативном информировании журналистом своей аудитории, то оно должно быть в первую очередь нацелено на наиболее важные для неё события, явления, связанные с базовыми, наиболее актуальными её потребностями, а также должно способствовать формированию у читателя максимально точной картины окружающей его реальности.

Аналитические жанры.

Если же речь идёт о более глубоком исследовании действительности, о разъяснении, истолковании, интерпретации актуальных проблем, сути и значения современных событий, процессов, ситуаций, то эти исследуемые проблемы, события, процессы, ситуации должны рассматриваться журналистом во взаимосвязи с другими феноменами, соотноситься с более фундаментальными, более значимыми явлениями, закономерностями, тенденциями развития различных сторон общественной жизни.

Художественно-публицистические жанры.

Если же журналист "опосредует" действительность в эмоционально-образной форме, передаёт аудитории своё представление об актуальной реальности с помощью художественной типизации, то он должен осуществлять её таким образом, чтобы не исказить реальное положение дел, которого касается эта типизация. Именно это и отличает её от типизации, основанной на вымысле, на безграничной фантазии автора, свойственной собственно художественному творчеству (но не публицистическому!) как таковому.

В художественно-публицистических жанрах конкретный документальный факт отходит на второй план. Главным становится авторское впечатление от факта, события, авторская мысль. Сам факт типизируется. Дается его образная трактовка.

В очерке факты преломляются в свете личности автора. Важен не факт сам по себе, а его восприятие и трактовка героем или автором. Факт переосмыслен в образ, близок к малым формам художественной литературы, конкретен, построен на фактическом материале.

1. Очерк. Центральное место среди публицистических жанров занимает очерк. Очерк сочетает в себе репортажное, исследовательское и писательское начала. Он не просто сообщает факты и выводы, но и художественное обобщение и осмысление действительности. В отличие от аналитических статей, в очерках вполне уместны метафоры и другие художественные приёмы.

Цель очерка – дать образное представление о людях, показать их в действии, раскрыть существо явления. Очерк подразделяется на две основные формы: очерк сюжетный и очерк описательный.

К сюжетным очеркам относятся портретный и проблемный. Портретный рассказывает о каком-либо интересном человеке: учёном, спортсмене, музыканте, артисте, труженике села и т.д. Однако всегда следует помнить, читателю, телезрителю или радиослушателю понравится очерк о действительно интересном и необычном человеке, иначе и делать портретный очерк не стоит. Вообще, перед автором стоит задача нарисовать живые черты героя всеми доступными речевыми средствами, сообщить о том необычном, чем данный человек отличается или отличился от других.

В проблемных очерках вместо отдельных фактов или событий, портретов людей, нарисованных в конкретной обстановке, даются обобщённые образы героев, при этом зачастую даже не упоминаются их фамилии или они изменены, не говорится конкретное место, к которому привязан очерк. В таких очерках внимание читателя сосредотачивается на решении злободневных проблем, а для этого журналисту необходимо дать такой художественно-публицистический анализ действительности, в котором явления жизни, сами факты отобраны и преподнесены в свете общенародных проблем.

К описательным относятся событийный и путевой очерки. Событийный – чаще всего посвящен какому-нибудь важному событию в жизни достаточно большой группы людей, например, народному празднику, запуску космического корабля, военному параду и т.д. Такой очерк пишется эмоционально, красочно, так, чтобы люди чувствовали атмосферу праздника. Передавая картину события, такой очерк может дать очеркисту повод для интересных размышлений, сравнений и обобщений. Тогда очерк приобретает взволнованную публицистическую окраску, познавательность и поучительность.

В путевых очерках автор рассказывает о фактах, событиях, людях, которых ему довелось наблюдать во время своей поездки. Если в путевых заметках повествование ведется в чисто информационном плане, лаконичным языком информации, то в путевом очерке приводятся не только факты, но и их анализ, рассуждения автора по поводу их сущности и злободневности. То есть в таком очерке применяются публицистические приёмы, художественная манера изложения. При этом очень важна наблюдательность автора, умение его вглядываться и вдумываться в окружающую жизнь, а также мастерское использование выразительных средств языка.

Путевой очерк – это всегда рассказ с места событий, даже если автор побывал в этих местах достаточно давно. Последовательность действий, их развитие, взаимоотношение, результат – вот что в первую очередь надо передать журналисту в таких публикациях. И поэтому естественно, что основным композиционно-синтаксическим принципом построения текста публицистического очерка является повествовательный. Обязательно при этом выделяются определённые, важные по содержанию, этапы описываемого действия. Как бы свободен, раскован ни был автор в способах изображения событий, он должен подчиняться определённым информативным моделям, по которым строится любой очерк.

Впрочем, для более полной характеристики очерка как жанра следует учитывать и то обстоятельство, где он опубликован. Сразу заметна разница между небольшим газетным очерком, журнальным и книгами, написанными в жанре очерка. Прежде всего они отличны не только количественно, но и качественно, что находит своё отражение в проблематике и природе материала, способах выражения мысли, стиле произведения и его организации.

Вообще, содержание очерка чрезвычайно многообразно и не имеет тематических ограничений. Предмет изображения в очерке всегда связан с современностью. Это, как уже говорилось выше, труд людей в промышленности, сельском хозяйстве, науке, культуре, образовании. Но это и семья, отдых, увлечения, быт. Отсюда и лексическое богатство очерка, ибо затронуты все сферы человеческой жизни. В очерке можно использовать и научную, и официально-деловую, и разговорную лексику. Всё зависит от предмета, попавшего под пристальное внимание очеркиста. При этом жанр очерка может и не содержать художественной образности, однако обязан нести в себе определённую эксперссивность, то есть небезучастное отношение автора к описываемым событиям, людям. Вообще, экспрессивность, понятие более широкое, чем, скажем, образность и художественность, так как языковых средств у выразительной речи гораздо больше.

2. Фельетон является сатирическим жанром. Его цель – осмеяние всевозможных пороков. Успех фельетона зависит от четкости изложения фактов и языкового вкуса фельетониста.

По существу, фельетон – это литературный материал, проникнутый духом острой злободневной критики, с особыми приемами изложения. Для фельетона обязательны: живость, легкость, образность, юмор, ирония, насмешка.

3. Памфлет. К фельетону близок памфлет. Если фельетон высмеивает отрицательное явление, то памфлет героя, который представляется автору носителем опасного общественного зла.

Памфлет – злободневное публицистическое произведение, цель и пафос которого – конкретное гражданское, преимущественно социально-политическое обличение.

4. Пародия представляет собой сатирическое изображение чужой речи: литературного произведения, политического выступления, научного или философского сочинения.

5. Малым жанром является сатирический комментарий, который отличается от аналитического установкой на использование художественных средств (иронии, гиперболизации). Пример такого комментария – рубрика "Филантропия" в российской "Независимой газете" (1999).

6. Статья. В некоторых случаях публицистическими бывают и статьи. Статья даёт подробный обзор и анализ актуальных событий и ситуаций, опирается на самые различные методы работы журналиста, разъясняет происходящие процессы и ориентирует читателя на дальнейшие, самостоятельные размышления. Статья может иметь различные жанровые разновидности.

Общеисследовательская статья анализирует широкие – общезначимые вопросы:

1. Пути развития страны;

2. Уровень нравственности в обществе;

3. Выбор верного курса внешней политики.

Такая публикация требует высокого уровня обобщения, глобальности мышления. Общественная роль статьи снижается, если она перестаёт быть исследовательской и превращается в пропагандистскую. Для националистической и консервативно-коммунистической прессы характерно постоянное стремление подменять анализ действительности пропагандой. Однако, и в демократической печати нередко, особенно в 1993 и 1996 годах, пропагандистские статьи публиковались очень активно, имея лишь форму аналитических публикаций. Автору публицистической статьи необходимы и теоретические знания проблемы, и жизненный опыт, умение сформулировать тезисы публикации и соотнести их с фактами, следуя избранной концептуальной линии.

* Практико-аналитическая статья обращена к актуальным повседневным проблемам промышленности, сельского хозяйства, образования и т.д. В таких статьях анализируется положение дел в определённой отрасли или на отдельном предприятии, ставится задача вынести на суд общественности анализ ситуации и какие-то конструктивные предложения.

Описание проблемной ситуации требует её оценки с разных сторон и поиска разрешения проблемы, предложения программы действий. В зависимости от подготовленности читателей, которым адресована газета (специалистам данной отрасли или более широкому кругу) журналист определяет степень уместности профессиональной лексики и необходимость разъяснения деталей.

* Полемическая статья представляет собой выступление с критикой взглядов политических оппонентов, представителей иной научной школы. Некоторые издания публикуют полемику довольно часто. Полемические статьи появляются и в ходе предвыборных кампаний.

Этот жанр предполагает соблюдения ряда правил ведения полемики как по содержанию, так и по речевой форме. Авторами полемических статей часто выступают не журналисты, а политики, экономисты, учёные, специалисты в различных областях производства, техники.

Создание полемического текста должно начинаться с чёткого формулирования главной мысли. Эту мысль необходимо сделать ясной для читателя.

При написании статьи важна доказательность доводов, подбор серьезных фактов. Серьёзность фактов состоит в надёжности их источников и достаточности факта для выведения широких заключений. Важным требованием к автору полемической статьи является требование сочетать логические доводы с эмоциональными средствами речи, разграничивать факты и мнения.

Недопустимо приписывать словам оппонента тот смысл, который они не могут иметь, или тот, который оппонент вовсе не желал выразить.

Установка на взаимопонимание участников полемики – важное условие её конструктивности. Достичь такого взаимопонимания невозможно без уверенного владения нормами литературного языка.

7. Еще одним публицистическим жанром можно назвать журналистское расследование.

Журналистское расследование выделяется среди других жанров своим предметом. В центре его – заметное негативное явление (громкое преступление, чрезвычайное происшествие, напряжённая обстановка в каком-либо регионе или на предприятии). Проведение такого расследования требует высокой культуры общения как от журналиста, так и других его участников. Прежде всего, обсуждаться должны общественно-значимые факты, а не обстоятельства личной жизни. Корректными должны быть как вопросы, так и ответы на них. В объективности результатов расследования заинтересовано, прежде всего, общество в целом.

Художественно-публицистические жанры являются наиболее сложными, здесь, наряду с содержанием, особую эстетическую роль играет форма. Это предполагает повышенную требовательность к языку, художественной образности, эмоциональной насыщенности.

Публицистические жанры требуют не только журналистского мастерства, но и богатого жизненного опыта.

3. Особенности современной публицистики

Публицистика – искусство слова. Исходный материал, которым оперирует публицистика – факт. Ни одна серьезная статья автора не обходится без ссылки на факт. Тем самым, факт представляет собой начало всех начал.

Произведения художественной литературы, прежде всего эпические жанры, представляют собой замкнутое бытие, вмещенное в сознание автора. Этот придуманный мир живет по своим собственным законам, которые чаще всего отражают законы окружающей среды. Если же писатель нарушает сложившийся литературный "этикет", замечая читателя как объект воздействия, апеллируя к нему, пытаясь его завоевать, тогда можно говорить о публицистических тенденциях в художественном творчестве.

Авторская воля при создании образа обнаруживается, по преимуществу, в многократном и тщательном отборе факторов, которые несут знание о герое и помогают выстроить стержень характера. В публицистическом произведении автор выступает носителем определенной идеологии. Существует определенное звено "автор – герой – читатель".

Автор в публицистике идентичен личности публициста. Он лицо невыдуманное, реальное, хорошо известное многим читателям, пользующееся их расположением. Для читателя особенно важно, что автор-публицист является не только носителем определенных идей, но и "одним из нас", "просто человеком" со своими взглядами, вкусами и привычками. Следя за публикациями читаемого журналиста, мы начинаем невольно собирать о нем (авторе) дополнительные сведения.

Одним из жанров публицистики является репортаж. Качество репортажа зависит от степени погружения публициста в изучаемую среду. Стюфляева М. И. указывает: "...В одних случаях автор выступает только как свидетель неких эпизодов, в других – он вмешивается в происходящее, и событие оказывается высвеченным изнутри. Наконец, нередко автор выступает в качестве инспиратора общественно значимого действия. Три позиции автора – три очень приблизительно выделенных состояния репортажного повествования"¹.

Стюфляева М. И. отмечает, что широко распространенной и самой наглядной формой выражения авторского начала в публицистике является обозначение присутствия журналиста на месте события.

Внешними приметами документальности в тексте становятся указание места и времени происходящего, подлинные имена людей. Но есть публицистические произведения, хотя они и безадресны, но которым не в праве отказать в документальности. Автор, рассказывая о событиях, должен гарантировать истинность происходящего. А. Агроновский в своих работах указывал, что в публицистике стремление скрыть "мешающие" факты, обойти негативные стороны явления, прибегнуть к "фигуре умолчания" оборачивается антихудожественностью, эстетической несостоятельностью. Авторское присутствие в корреспонденции и статье обнаруживается не менее решительно, чем в жанрах, традиционно несущих печать личности, – в репортаже, очерке.

В документальной публицистике устанавливаются качественно новые связи автора с окружающей средой, обогащаются его взаимоотношения с героями. Автор и герой прежде всего принадлежат одному миру – миру реальной действительности. Публицист волен силой личного вмешательства подчеркнуть, объяснить, выделить наиболее значимые факты.

Место и значение образа в публицистике занимали многих ученых. В. Г. Белинский писал: "Кажется, что бы делать искусству (в смысле художества) там, где писатель связан источниками, фактами и должен только о том стараться, чтобы воспроизвести эти факты как можно вернее? Но в том-то и дело, что верное воспроизведение фактов невозможно при помощи одной эрудиции, а нужна еще фантазия. Исторические факты, содержащиеся в источниках, не более, как камни и кирпичи: только художник может воздвигнуть из этого материала изящное здание".

Существенна роль образа, а, следовательно, и обращение публициста к предмету искусства, прежде всего при написании очерка и фельетона.

Образ в публицистике рационально обусловлен. Каждый малый образ не случаен, он связан с центральными, доминирующими образами. Главная и неповторимая особенность публицистического образа то, что он порожден мыслью, которую он реализует, развивает, уточняет, помогает проявиться ее оттенкам.

«Публицистика эксплуатирует преимущественно факты-образы. Факт-образ зарождается и функционирует в соответствии с художественными законами и в то же время несет в себе признаки факта как категории гносеологической. Это означает, что факт имеет определенную протяженность во времени и пространстве, что он не точка, а отрезок действительности. В качестве фактов-образов могут выступать вторичные факты или, точнее, факты вторичного использования. Публицисту не обязательно опираться только на свои собственные наблюдения, он может подчеркнуть бесценный материал в прессе, найти в архивах и документах»².

Публицистика как вид литературы сохраняет свои основные черты на протяжении столетий. Однако время вносит серьезные изменения в характер функционирования публицистических произведений. Нестабильность социальной ситуации переживаемого нами периода оказывает немаловажное влияние на публицистику, на ее речевой облик, стилевые устремления, язык.

Общеизвестно, что язык создается по мерке человека. Язык откликается на потребности общества, словесно выражая новые идеи, мысли, знания. Таким образом, используя специальную лексику, язык отражает религиозно-мифологическую, философскую, научную, художественную, публицистическую картины мира.

Что же представляет собой современная публицистическая картина мира? Проблема автора – одна из главных как для формирования публицистической картины мира, так и для выявления характера ее речи, для формирования газетно-публицистических жанров. Автор публицистического произведения – это всегда подлинная, живая, конкретная личность, обладающая определенным мировоззрением, жизненным опытом, мыслями, чувствами и т.д. Он говорит от своего имени, выражает свои чувства, мнения, что рождает особое чувство близости, доверия со стороны читателя. Поэтому публицистическое произведение обычно субъективно окрашено. При этом палитра чувств, красок весьма разнообразна – от сухого перечисления фактов до пафоса и патетики.

Поэтому важно отметить такой элемент публицистического текста, как исповедальность. Автор высказывает свои мысли и чувства в надежде, что читатель разделит их. Подчеркнуто личностный характер, эмоциональность, открытость отличают публицистический подход к миру. Особый характер публицистики рождает и такое качество ее текстов, как документальность. Для публициста характерны динамизм, сиюминутность восприятия. Автор стремится "остановить мгновение", зафиксировать сегодняшний день, событие, новость.

С другой стороны, автор публицистического произведения облечен социальной, моральной ответственностью. Он выполняет определенную общественную миссию (сообщение новостей, просвещение, развлечение, убеждение и т.д.). Поскольку публицистический текст обращен к более или менее широкой аудитории, автор стремится расширить фонд знаний, повлиять на формирование мнений и выразить установки той социальной группы, которую он представляет. Отсюда стремление автора к объективности информации.

Для формирования публицистической картины мира первостепенное значение имеет социальность публицистического текста, обусловливающая, прежде всего, общественный подход к миру. Задача автора заключается в соотнесении реальностей с социальными интересами и целями. И совокупная картина мира, создаваемая практически всеми публицистами, – это, прежде всего, социальная (социально-политическая, социально-идеологическая и т.д.) картина. Ее основной вопрос – жизнь индивида в обществе. Главным же выражением такого подхода публицистики к миру можно считать социальную оценочность. Она активно проявляется в языке в формировании видов оценочной лексики. Так, для доперестроечного периода было характерно резкое деление оценочных языковых средств на позитивно– и негативно-оценочные, связанное с идеологическими понятиями того времени ("наше" – "не наше").

В жанрах современной публицистики можно отметить резко усиливающуюся личностную тенденцию. Авторское "я" становится более мягким, человечным, раскованным. Позиция журналиста – позиция человека наблюдающего, размышляющего, оценивающего. Личностная тенденция, а также тенденция к усилению информативности обусловливают активный процесс формирования новых жанров.

Сейчас сфера действия оценочности по сравнению с предшествующим периодом сужается. Однако важная роль ее в языке публицистики сохраняется. Как своеобразное средство непрямой оценки получает распространение ирония и ее крайнее выражение – шутовской сарказм.

Сарказм в данном случае – это не только стилевая манера, но и определенное мировоззрение, точнее, отсутствие мировоззренческих позиций, когда высмеивается все и вся, когда в лихом, разухабистом стиле пишут о политике, катастрофах, убийствах – о самых серьезных вещах, никак не располагающих к шутке или смеху. Возможно, подобный стиль – своеобразное отражение современного состояния общества с его идейным разбродом, общества, в котором прежние идеалы канули в Лету, а новые еще не сформулированы. Но независимо от причин его появления, такой сарказм негативен и по содержанию, и по форме. Он обедняет речь, воспитывает дурной вкус, аполитичность, агрессивность.

Итак, оценочность как важнейшее качество языка публицистики, отражая социально-оценочное отношение автора публицистического текста к миру, сохраняется, но под влиянием социальных обстоятельств принимает несколько иные формы. Именно социально-оценочный подход к действительности важен в органичных для публицистики жанрах риторики, теории аргументации, полемики, интерес к которым в последние годы значительно усилился.

Таким образом, социальный человек и частный человек – две важнейшие грани публицистического автора. Между ними располагаются многообразные промежуточные разновидности – от сугубо частных, конкретных до максимально аналитических, отвлеченных. В целом же публицистическая картина мира представляет собой единство охарактеризованных выше граней.

Для полной характеристики субъекта публицистической картины мира необходимо проанализировать и адресат. Субъект существует только потому, что есть адресат – читатель, слушатель, зритель. Без воспринимающего публицистическая речь обессмысливается, перестает существовать. Главная черта аудитории, влияющая на публицистический субъект, – ее широта и разнородность. Публицистическое произведение может быть рассчитано и на однородного, "отраслевого" читателя. Однако суть проблемы остается та же – заинтересовать как можно больше читателей с разными вкусами, уровнем образования и т.д.

Не меньший интерес представляет адресат и как объект изображения. Публицистике интересен человек как представитель общества, власти, толпы и т.д. В этом принципиальное отличие публицистики от художественной литературы. Публицистика ищет типичного человека среди реальных людей, выделяя те или иные его особенности как общие, типические, сохраняя в то же время хотя бы некоторые индивидуальные черты и приметы. Единичный конкретный человек представлен в реальных жизненных обстоятельствах. Выбор автора ограничен действительностью, например экстремальными ситуациями в жизни героя или, напротив, самыми будничными. Таким образом, публицист добивается подлинности, документальности изображаемого, описываемого. В этом заключается специфика публицистики, ее сила и выразительность. И отсюда иное читательское отношение к публицистическому произведению, по сравнению с художественным.

Публицистическое произведение не только жизнеподобно, это часть нашей жизни. Оно непосредственно включается в социальную действительность, участвует в ней. У художественной литературы и публицистики в конечном счете один объект изображения – человек, но цели и подход принципиально разные. Публицистический канон изображения человека – реальный человек в реальных обстоятельствах. Подобный публицистический подход ни в коей мере не исключает ярких художественных красок, даже полета фантазии. Но все это ограничивается реальностью и определяется субъективным видением автора.

"Обстоятельства" – это широкий фон, на котором действует человек, социальный или частный. Это политика, идеология, социология, среда обитания, власть, общественное мнение – все, что можно назвать социальной жизнью. Это пространство публицистической картины мира, те социальные сферы, в которых действует субъект. Сюда же следует отнести принципиально неограниченную, всеохватывающую тематику, взятую в ее социальном аспекте. По этому признаку публицистическая картина мира почти не отличается от художественной. Однако задача изображения в публицистике вторична, подчинена мысли.

Время, в отличие от художественной литературы – подлинное, реальное, совпадающее, как правило, с историческим временем. И это усиливает такую важную черту публицистики, как документальность. Показательно в этом плане почти обязательное правило сообщения источника информации. Однако проблема времени в публицистике только начинает изучаться. Интересно, например, исследовать функционирование времени в различных жанрах публицистики.

Особо следует сказать об информации. Справедливо мнение исследователей, рассматривающих информацию как особый подстиль в рамках газетно-публицистического стиля. В целом информация, сохраняя документальность, отличается меньшей степенью оценочности. Многое в этом смысле зависит от редакционной политики, стилевых устремлений авторов. Однако оценочность в информации не исчезает полностью, а приобретает более тонкие, скрытые формы.

Эта тенденция свойственна и публицистической разновидности газетно-публицистического стиля. «Публицистическая речь принципиально однослойна, монологична, что связано с ее субъективностью, личностностью, оценочностью. Как представляется, выразительная публицистическая речь имеет более тонкий и универсальный характер»³.

В заключение попытаемся сформулировать некоторые черты современной публицистической картины мира. Естественно, подобная характеристика возможна лишь на самом общем уровне.

Создавая картину мира, публицисты пользуются результатами научных исследований, однако творимая ими картина не становится научной. У публицистики существует свой угол зрения – создание картины мира с точки зрения человека в обществе. Современная картина мира, творимая публицистикой, дробна, фрагментарна, мозаична. И это следствие не только журналистского творчества, но и самой природы публицистики, стремящейся поспеть за событиями, успеть запечатлеть, зафиксировать и хотя бы частично осмыслить тот или иной фрагмент социальной действительности. Рисуемая публицистикой картина мира стала глобальной, резко расширила свои границы. Современный публицист видит мир как непрерывно меняющийся. Мозаичная по своему характеру, современная публицистическая картина мира не может быть целостной и статичной по природе и определению, ибо создается, дополняется, меняется каждодневно.

Глава II

1. Публицистическое наследие Бориса Федоровича Деревянко

За годы работы в средствах массовой информации Б.Ф. Деревянко написал сотни статей, очерков, эссе. При жизни он издал несколько книг, о которых уже говорилось выше: «Покорители степи», «Шуми, красное ветрило», «Театры Одессы», «Рядом с глубоким колодцем», «Одесчина», «Одесский театр оперы и балета». Кроме того, Борис Федорович был автором телевизионных фильмов «Земное притяжение» и «Учитель, воспитай ученика». Однако и после гибели, мужественный голос публициста и талантливого писателя продолжает звучать.

В 1998 году в одесском издательстве «ОКФА» вышла первая посмертная книга публицистики Б.Ф. Деревянко «Судьбу выбираешь сам», а 2002 году издательством «Астропринт» была выпущена вторая книга «Хочу быть услышанным». Именно опираясь на эти две книги, автор данной работы постарался рассмотреть творчество Бориса Деревянко, осмыслить его публицистический труд, проанализировать творчество мастера пера, руководителя одной из наиболее интересных и любимых одесситами газеты.

Как редактор, Борис Федорович никогда не останавливался на достигнутом, он, как рентгеном, видел все свои недочеты и постоянно старался их устранить. У него была наипопулярнейшая в городе и области его «Вечерка», что на протяжении 24 лет давало возможность удерживать наивысшие тиражи издания с большим отрывом от остальных газетных изданий в регионе. Этим же и сегодня можно пояснить непотопляемость и живучесть «Вечерней Одессы».

Как он сам, его газета была ни от кого независимой, чего и не смогли простить ему темные силы, потому как Б.Ф. Деревянко как мог боролся за справедливость, исповедуя гуманные идеи, за счастье простого человека, за лучшую жизнь. Он был настоящим гражданином и патриотом Украины.

Понятно, что журналист – это человек, который досконально владеет словом, понимает его глубину и силу. И все-таки необходимо согласиться с тем, что далеко не каждый журналист смотрит на людей и окружающий мир глазами писателя, умеет соединять объективность оценки того, о чем пишет, с тонким настроением, которое передает не хуже деклараций авторскую позицию, что позволяет говорить про автора не только как гражданина, а и великого художника слова, душа которого открыта этому сложному и противоречивому миру, человеку, который никогда не бывает только хорошим или только плохим.

Именно такие размышления возникают, когда читаешь первую посмертную книгу Б.Ф. Деревянко «Судьбу выбираешь сам». Эта книга пронизана переживанием за долю людей, которые делают свою нелегкую работу. Потому как таких людей принимал и видел в жизни редактор, газетные колонки которого, попирая обязательную злободневность, несли в себе живые размышления честного, небезразличного к судьбам людей человека, а поэтому и людскую мудрость. Поэтому не случайно «Колонка редактора» – глава, которая открывает книгу, можно рассматривать, как неповторимый авторский жанр.

В этой главе отобраны произведения Б. Деревянко, печатавшиеся в газете именно в колонке редактора с 1995 по 1997 год. Многоплановость тем и вопросов, поднимаемых им в своих статьях, показывает всю широту журналистского и писательского таланта. Здесь и зарисовки о людях, с которыми доводилось работать или встречаться Борису Федоровичу, здесь и авторские рассуждения о различных аспектах человеческого бытия, здесь и вдумчивые статьи о мироустройстве, о месте в нем человека, личности, народа. И это не случайно. Как журналист и редактор, человек и со своим характером, и состоянием души, общественно заангажированный, Борис Деревянко встречался со многими людьми. Эти встречи легли в основу его зарисовок, художественно-публицистической прозы, дневниковых записей. Эти материалы, согласуясь с жанром, выявляют не только стремление автора разобраться во внешней ситуации, но и понять ее «людской механизм». Потому, наверное, столь выразительно выходят в них литературные портреты, обозначенные откровенным взглядом на человека и, вместе с тем, ощущением меры, корректности и объективности. Потому так легко, без фальши, читаются очерки, о которых уже говорилось выше, и которые вошли в книгу «Судьбу выбираешь сам». Это и «След на земле», и «Неистовый Ерванд», и «Человек в океане, или жизнь и смерть капитана Никитина», и «Чем живет душа?»

Центральное место в книге занимает литературная сюита «...Но есть покой и воля» – своего рода литературная автобиография. Здесь автор вспоминает свое детство, отрочество, возмужание, он рассказывает о людях, с которыми свела его судьба, рассказывает о своих первых шагах на журналистском поприще, о своих учителях и наставниках. Два года ( с 1995 по 1997) писал сюиту Борис Федорович, сотни образов простых людей, тружеников села, учителей, журналистов, раскрыл он в ней. И получилось, что написал он о мемуары, хотя и не собирался их писать. Думал о том, что, как сказал ему кто-то, за мемуары надо приниматься в шестьдесят два года. «Мне еще далеко до шестидесяти двух, – говорит Борис Федорович в начале сюиты, – в первый год XXI столетия стукнет. Рано, казалось бы. Но я не собираюсь писать мемуары. А что собираюсь писать? Не знаю. Попробую, а там уж что получится»⁴.

А получилось то, чего автор вроде бы и не хотел делать. Получилось обстоятельное литературное жизнеописание, читая которое, просто невозможно оторваться – так интересно, образно, с философским подтекстом рассказал о своей жизни Борис Федорович.

Кроме вышеперечисленных произведений, в книгу вошли дневниковые записи и заметки, включающие период с 1962 по 1997 годы. Здесь автор писал для себя, не думая о том, что когда-то его мысли будут опубликованы. Потому дневниковые записи не случайно были включены в книгу, так как раскрыли все многообразие творчества, всю душевную полноту человека и гражданина, журналиста и общественного деятеля. По записям мы видим, что Борис Федорович полон дум о судьбах своей Родины, о ее людях не только выступая на страницах газет, но и находясь вне работы, делая заметки для себя. Перед нами проходят различные этапы в жизни Б. Деревянко. Он думает о политике, о людях, о своих родных и близких, он записывает главное, что, по его мнению, не должно быть забытым. И это еще одна характеристика Борису Федоровичу.

Заключают книгу две публицистических статьи-зарисовки «Одесский театр оперы и балета» и «Мяч круглый, поле зеленое», в которой рассказывает о футбольной команде родного села, впрочем, не только о команде, но и об односельчанах, тех людях, среди которых он рос, благодаря которым во многом сложилось его мировоззрение.

Вторая посмертная книга Бориса Деревянко «Хочу быть услышанным» почти вдвое больше своей предшественницы и имеет более шестисот страниц убористого текста. Фундаментом книги публицистической прозы стали пятнадцать тетрадей. Для поддержания композиции книги, ее особого ритма были использованы фрагменты дневниковых записей, заметки, отрывки из статей разных лет, «работающих» на общую идею или на конкретную мысль.

«Учитывая любовь автора к блокнотам, тетрадям, – а скорее всего решение подсказала найденная страница (машинописная) с планом-наброском с выделенными ПЕРВАЯ ТЕТРАДЬ, ВТОРАЯ ТЕТРАДЬ и т.д. У каждой тетради – заглавие (судя по всему – задумка многоплановой книги). Так вот, учитывая все это, сгруппированные по тематической направленности статьи вошли под обложкой пятнадцати тетрадей»⁵.

Внутри каждой тетради был соблюден по мере возможности хронологический принцип расположения материала в разделе. В основном, все материалы, вошедшие в книгу, публиковались на страницах газеты «Вечерняя Одесса». Есть к книге и своего рода библиографический справочник, а саму книгу предваряет раздел, «Вместо увертюры...» – своего рода автобиография, являющаяся отправной точкой для последующих пятнадцати тетрадей.

Кульминационными же пунктами в книге являются те главы, которые несут наибольшее напряжение и силу общественного звучания. Это Четвертая тетрадь «Рух, который нуждался в защите. Рух, от которого нужна защита, а также Тринадцатая тетрадь «Уроки нашей новой демократии» и Четырнадцатая тетрадь «Народ ничего не забыл. Но ничего не помнит?»

В калейдоскопе событий Борису Деревянко удалось, как летописцу, оставить для потомков свое видение истории Руху Украины, когда «люди в массе своей изменились». При этом журналист-политик разумно спрашивает: «Прекрасная идея торжественно отметить 500-летие запорожского казачества. Но неужели торжества обязательно проводить в разгар жатвы?»⁶

Тревожными оказались прогнозы и предвидения Бориса Федоровича: «Похвально стремление расширить социальную базу Руха. Но почему при этом снижается интеллектуальный уровень движения, почему оказываются либо неугодными, либо нежелательными, либо лишними крупные ученые, нередко зачинатели, так сказать, фундаторы?»⁷

Автор в своей четвертой тетради много размышляет о народном движении, которое привело Украину к независимости, а затем стало пристанищам националистов, которые перевернули идеи Руха с ног на голову. При этом он замечает в самом конце статьи: «Нужно... учиться на ошибках, стараться предвидеть последствия каждого шага и не делать шагов опрометчивых – всходы могут быть столь же неожиданные, сколь и нежелательные»⁸.

С неменьшим интересом и напряжением читается Тринадцатая тетрадь «Уроки нашей новой демократии».

«У народа никто ни на какую политику согласия не спрашивал и не спрашивает – и это наша беда. Неужели так и не изведав народовластия, откажемся от него?»⁹

Какие пророческие слова! Однако прогноз провидца Деревянко, как отмечает он сам, начал забываться. Автор, как хирург, вскрывает все гнойники больного общества, с таким осторожность и трепетом выпестованные за году коммунистического режима, и провозглашает и одновременно предупреждает о грядущей опасности авторитарного режима для регионов, имея ввиду не только новых властителей, выращенных бывшей советской системой, что давала им возможность править в республиках по-байски, по-хански, по-царски, по-княжески, но все же и ограничивала непрекословным подчинением Центру.

Редакторские колонки 90-х годов, а также странички из Депутатского Дневника, когда Б.Ф. Деревянко избирался народным депутатом Верховного Совета СССР и был членом Комитета по вопросам гласности и прав граждан, также проливают много света на все те события, что происходили перед Беловежским соглашением. Опубликованные в книге материалы рассказывают также и о появлении на политической арене «ГКЧП», о отношении державных деятелей и политиков найвысших рангов ко всему, что происходило на политической арене тех дней.

Вся эта книга наполнена атмосферой времени, в котором жил Борис Федорович Деревянко, времени, теперь кажущемся таким далеким, но на самом деле таким близким для нас, остающимся в нашей памяти свежестью своих картин, переживаний, ощущений.

Обращает на себя внимание и особая цельность книги, воплощенной в монолитный рассказ об эпохе. Созданная, по сути, с отрывков, фрагментов, книга оставляет ощущение цельности и завершенности художественно-публицистического текста.

Читаются обе книги с огромным интересом. Они берут за живое, заставляют не только задуматься, но и действовать всех тех, кто не равнодушен к судьбе Родины. Когда берешь в руки любую из посмертных книг Бориса Деревянко, то сразу же ощущаешь их особенную привлекательную, но вместе с тем и тревожную энергетику. Но главное, начав их читать, оторваться уже невозможно. Они захватывают читателя и вовлекают в водоворот мыслей и переживаний автора. И тогда возникает виртуальное ощущение, что переживания и мысли Бориса Федоровича как бы переходят в тебя. Уверена, что читатель, который не знал Деревянко, откроет в нем своего однодумца, человека, близкого себе по духу.

Все, что предвидел автор посмертных книг, что говорил про власть, народ, прессу, державность – поражает настолько своей точностью, будто это сказано сейчас, здесь, сегодня.

Однако главное, что в процессе чтения ярко и характерно вырисовывается – это образ автора книг – человека неординарного, который включал в себя тонкость ощущений и переживаний художника с моральной бескомпромиссностью борца. Он постоянно стремился к истине, при этом понимая очевидной опасности пути к ней. Борис Федорович прекрасно понимал, что каждый из нас должен заплатить и за свою добропорядочность и благодеяния – и за хорошее, и за плохое, как добро, так и зло.

Книги Бориса Деревянко, вышедшие в свет после его гибели, – это событие, которого могло и не быть при жизни их автора. Эти книги никогда бы не вышли в свет, ибо автор никогда бы не стал искать ни спонсоров, ни, тем более, меценатов. Таким он был человеком.

Посмертные книги Бориса Федоровича оплачены его жизнью. Они теперь будут работать на нелегкой ниве журналистики, станут учебниками, или, точнее, хрестоматиями, на которых молодые журналисты будут постигать мастерство публицистического слова.

2. Тематическая направленность публицистики Б.Ф. Деревянко

Тематика публицистических произведений Бориса Деревянко настолько широка и разнообразна, что позволяет сказать о всестороннем охвате в его творчестве практически всех аспектов общественно-политических и общечеловеческих отношений. Однако при этом можно отметить несколько основных тем, которым Борис Федорович уделял наибольшее внимание. Это, прежде всего, человек во всех его многогранных проявлениях, человек как личность, как творец, как частица общества. Это и само общество с его проблемами, достижениями, злободневными делами, или, говоря другими словами, народ со всем многообразием его жизненных устремлений. Это и политика, ибо без политики нет ни человека, ни общества. Тем более, что и сам Борис Деревянко был политиком, депутатом, правоборцем. Именно эти три темы и стояли во главе угла всего творчества Бориса Федоровича. Поэтому, исследуя его публицистическое наследие, особое внимание следует уделить именно этим темам.

Теме человека, из книг рассматриваемых в данной работе, посвящена в большей степени «Судьбу выбираешь сам». Как уже говорилось выше, в ней автор выступает больше всего как очеркист. Он рассказывает о людях, с которыми ему довелось встретиться на своем жизненном пути, людях неординарных, с необычной, непохожей на другие судьбой, но одинаковых в своем стремлении к добру, справедливости, созидательному труду. Такими людьми на страницах книги выступают председатель колхоза, герой социалистического труда, Макар Анисимович Посмитный («Великий трагичный Макар Анисимович»), капитан дальнего плавания Вадим Николаевич Никитин («Человек в океане или жизнь и смерть капитана Никитина»), академик-селекционер Прокофий Фомич Гаркавый («След на земле»), академик-офтальмолог Владимир Петрович Филатов («Чем живет душа»), журналист Ерванд Григорянц («Неистовый Ерванд) и многие-многие другие.

О ком бы не писал Борис Деревянко, он следовал главному принципу журналиста: прежде всего человек со всем многообразием его духовного мира, а потом уж его дела, его взаимодействие с обществом. Потому как человек – это характер, это внутренний мир, это его отношение к окружающей реальности. А уж от того, каковы они у него, и возникает ответное воздействие на мир, в котором он живет. Человек узкий, ограниченный или, еще хуже, безнравственный великих или даже добрых дел не свершит. А значит, и о людях таких говорить не следует, разве что только обличающе.

Но вернемся к книге «Судьбу выбираешь сам». Выбирая героя своего произведения, Борис Деревянко прежде всего брал за основу свои собственные ощущения от встреч с тем или иным человеком. Причем, что отличительно для очерков Бориса Федоровича, он редко давал портретное описание героев, больше старался рассказать о нем, опираясь на черты его характера, на поступки, совершаемые им.

Вот как в небольшой по меркам публицистике статье он говорит о Макаре Посмитном: «Да, был он добр, щедр, нежен. Но ведь и деспотом был тоже. Каялся потом, но ведь и каялся деспотично: мысли не допускал, что его покаяние может быть отвергнуто. И самое главное: не оказалось у него после смерти достойного преемника, пришлось из другого района завозить»¹⁰.

Вот так коротко, буквально одной фразой вся характеристика человека. Не оказалось вроде бы у хорошего человека достойного преемника, почему? Да потому что не бывает ангелов во плоти. Доброта, нежность и деспотизм – значит, человек в своих проявлениях разный, значит, не бывает только белого или только черного. А вот чего в человеке больше – судить читателю. Свое суждение Борис Федорович уже дал: нет преемника – и это главное.

Эту же тему Борис Деревянко развивает в статье «Учителя, ученики...», в которой рассказывает о двух академиках. «...Один был честолюбив и не скрывал этого, а второй старался держаться подальше от юпитеров, авансцены, трибун... Один бывал резок и категоричен, а второй деликатен и мягок, предпочитал вопрос ответу, а предложение – утверждению»¹¹. ? ??? ????? ?????? ?????????? ? ??????? ????????? ???? ?? ? ???? ???????, ?? ??? ????????, ??? ?????, ??????? ? ???? ?????, ??????? ???????? – ?????? ???????. ??? ?? ?????? ?? ?????????. ? ?????? ???????? ?? ??? ???????? ???????: «????! ??????? ????? ???? ? ? ?????... – ? ?????? ?????????: – ????????????? ?????. ?? ? ??? ????????-????????, ?????? ???, ????????... ? ??????? ?????? – ???????, ??? ?????».

И вот через много лет после смерти обоих академиков, как пишет Деревянко, оказалось, что второго академика очень многие люди называют своим учителем, ученики же первого в этом не признаются.

Не зря Борис Федорович в нескольких статьях затрагивает эту тему. Ведь если человек не оставляет после себя последователей, то и жизнь, в общем-то, он прожил напрасно. Для Деревянко это было страшнее смерти, ибо для чего тогда жить, для чего творить, для чего учить. Не зря ведь старая поговорка гласит, что человек должен посадить дерево, построить дом и вырастить сына, то есть воспитать его, научить всему тому, что ты умеешь сам. А иначе для чего жить?

Другую, не менее важную проблему взаимоотношений человека с человеком Борис Деревянко поднимает в проблемном очерке «Человек в океане или жизнь и смерть капитана Никитина».

Очерк этот о капитане дальнего плавания долгое время возглавлявшем теплоход «Одесса». Капитан Никитин – человек недюжинных организаторских способностей, мастер своего дела, честный и открытый, попадает под пресс государственной машины времен Андропова, когда повсеместно искали если и не врагов народа, то по крайней мере людей коррумпированных. Вот руководство Украины, чтобы не отставать в этом деле от других республик, и начало громкие процессы над людьми, которых никак к коррумпированным лицам отнести было нельзя. Охота на ведьм, но, правда, уже в конце 20 столетия. Пострадал капитан Никитин, пострадал незаслуженно – его судили по ложным обвинениям, но все же были вынуждены оправдать, потому как человек чистый и в делах и помыслах никак не может быть той самой «ведьмой». Но беда в другом, ведь многие в те годы, кто работал с Никитиным, предали его, сами писали анонимки или обличительно выступали на суде.

И Борис Деревянко задумывается над тем, почему так происходит. Почему честному человеку не дают спокойно жить. И анализируя это, Борис Федорович пишет в своем очерке:

«...Мир куда разнообразнее. Не всегда он от этого разнообразия становится богаче, но факт бесспорен: прямодушию противостоит криводушие, почтительности – хамство, восторженному восхищению – черная зависть, доверчивости – подозрительность, смирению амбициозность.

Один скажет: "Ну молодчина! Вот бы мне так выучиться..." Другой злобно ощерится: "А почему всюду он да он! Я что, хуже? Не из того теста?"

Один подумает про себя: «Не обратил на меня внимания, не выслушал. Значит, за ровню себе не принимает. Надо мне еще тянуться и тянуться». А другой отреагирует иначе: «Ишь, задрал нос! Не слышит и не видит никого. Ведет себя, будто бороду бога в руках своих держит...»¹²

Вот от этого, как считает Борис Федорович, и все беды. И покуда живут в человеке зависть и злость, до тех пор будут существовать в этом мире предательство и бесчеловечность.

В очерке «Неистовый Ерванд» Борис Деревянко поднимает еще несколько очень важных проблем. Он говорит о бездушии, высокомерии и моральном вырождении людей.

Ерванд Григорянц был учителем для многих журналистов, в том числе и для Б. Деревянко. Но люди разные, и даже когда учителем у кого-то может быть добрый и отзывчивый человек, необязательно из него получается индивидуум, обладающий теми же качествами.

Как тонко Борис Федорович, буквально штрихами, описывает одного из таких учеников.

«Эрик ушел из жизни, потому что сломался. Жизнь оказалась сильнее, – говорил как-то о Григорянце бывший его сослуживец. Разговор проходил в сауне, где этого «сослуживца», столичную штучку-с, с надлежащими почестями принимало тогдашнее районное начальство... Он «столичной штучкой» стал благодаря как раз Ерванду, который взял шефство над новичком, помогал ему акклиматизироваться в Москве, оберегал от стай. «Очень талантливый парень» – убеждал он меня... Парень действительно оказался «очень талантливым», даже больше, чем мог предположить Ерванд. Смачно прихлебывая пиво, он вновь перевел разговор на себя.

– Могу ни хрена уже больше не делать. Книгу мою включили в спецзаказ как крайне необходимую для подрастающего поколения. Теперь лет десять она будет выходить ежегодно массовым тиражом. На жизнь одних гонораров хватит.

Поерзал на скамейке, удобнее подминая простынь под мокрой задницей»¹³.

Очерки о людях, с которыми свела судьба Бориса Федоровича достаточно скупы на портретные описания, человек здесь раскрывается через его поступки, и это еще раз подчеркивает мастерство публициста, его умение буквально несколькими словами раскрыть человеческую суть, обозначить контуры общечеловеческих проблем, показать свое авторское отношение к тем или иным аспектам человеческого бытия. Но Борис Деревянко не только матер публицистического очерка, многие его произведения непосредственно связаны с той средой, в которой обитает человек, с теми общественно-политическими институтами и процессами, без которых немыслимо существование личности.

Темы общественного, нравственного, политического в наибольшей степени затрагивает книга Б.Ф. Деревянко «Хочу быть услышанным».

Мы уже дали достаточно подробное описание этой книги. Сейчас цель иная. Используя материалы, опубликованные в данной книге, мы попытаемся составить портрет ее автора, как общественного и политического деятеля. Портрет Бориса Федоровича Деревянко написанный им самим.

Здесь не будет описательных моментов, характеризующих образ автора. Как делал сам Борис Федорович, раскрывая сущность людей через их мысли и поступки, так сделаем и мы. Ведь человека характеризует не его внешний вид, а то, чем он живет, о чем тревожится, к чему стремиться, о чем думает. Не зря же говорят: «Человека встречают по одежке, а провожают по уму».

Вот и мы будем говорить о разуме без всяких отступлений: только мысли автора, только цитаты. Комментарии, думается, здесь излишни.

«Надо жить широко, раскованно, красиво, дышать полной грудью, быть открытым и откровенным, не надо стараться непременно и всем понравиться, угадать чужое мнение и «состыковать» с ним свое – свое надо просто иметь, не считая при этом, что оно непогрешимо, единственно верное и изменено не может быть ни за что, не при каких обстоятельствах, перед лицом каких бы то ни было фактов.

Никому не дано пройти свою дорогу без ошибок; никто, наверное, не может, оглядываясь на пройденный путь, не сказать себе, что ему если не стыдно, то не ловко за какие-то свои поступки, слова или замолчания в тех или иных ситуациях, в каждом есть что критиковать в себе, в своих действиях, и он должен это делать – искренне и честно.

Ошибку надо назвать ошибкой, слабость – слабостью, неудачу – неудачей, срыв – срывом... Не самобичевания ради, не из страсти к самоуничижению. Ради того, чтобы ошибку исправить, чтобы оставить зарубку на будущее. Чтобы действовать впредь лучше, эффективнее.

Плохой работник не обязательно человек, не знающий дела. Знать можно. Но как знание переплавляются в дела? Каковы результаты деятельности? Что создал? Какова атмосфера в коллективе, который тебе поручено возглавлять?

Авторитет – великий дар людей. Заслужить его – труд невероятный. А потерять – труда никакого не составляет; только это потеря из тех, какую честный человек себе простить не сможет никогда. Значит, надо беречь авторитет, преумножать его трудом и жизнью»¹⁴.

«Человек может то, что он сможет, но если ты его (пусть даже морально) поддерживаешь, то и на тебе вина за допущенные им ошибки или просто несостоятельность»¹⁵.

«Любой партии можно присвоить любое название. Но нужной окажется лишь та, в активе которой – Дело. Давайте и будем делать дело. Каждый на своем месте, честно, самоотверженно, опираясь на людей и работая во имя людей»¹⁶.

«Мир действительно не кончается на нашем горизонте. Мы не должны стремиться все заполучить сейчас, сию минуту. Дерево не растет стремительно, дом не возникает в мгновение ока. Разительные перемены наступают только в результате катастроф. Неужели у нас не хватит ума, души, ответственности за судьбы детей и внуков, чтобы не допустить катастрофы? Неужели мы позволим, чтобы балом правило безрассудство?»¹⁷

«Журналист имеет дело не только с фактами – прежде всего с человеком. И пускай факты будут наиточнейшими, пускай будут они сотни раз выигрышными, однако в интересах дела, в интересах человеческого сердца, во имя гуманности нашей журналистской профессии необходимо иногда те факты оставлять в блокноте. Ибо журналист, как доктор, должен пользоваться мудрым и святым правилом: не навредить!»¹⁸

«Журналист – это слуга факта. И чем он добросовестней служит этому своему хозяину, тем нужней людям»¹⁹.

«Я верю в мой народ. И верю, что перестроить нынешнюю действительно не лучшую жизнь он сможет не с оружием в руках, «возмещая злобу, ненависть... на виновных и невиновных», а с помощью разума, сердца и ответственного отношения к жизни»²⁰.

«Не менее люблю Украину, чем те, которые любовь к ней сделали чуть ли не профессией, но намерен видеть вещи такими, какими они есть, не хочу руководствоваться никакими другими соображениями, кроме здравого смысла»²¹.

«Нам не удастся по-настоящему обустроить жизнь на своей земле. Это сделают наши дети и внуки, в генах которых не будет, как у нас, яда тоталитарной системы. Наша задача подготовить почву, удержаться от кровопролития»²².

«Нельзя без уважения относится к людям, которые озабочены сохранением независимости своей страны... Но действовать надобно грамотно, умно, дальновидно... Нельзя в простейших решениях видеть спасение от всех проблем, нельзя принимать волевых решений без учета мнения ученых, , нельзя беспощадно эксплуатировать идею, нельзя личный интерес выдавать за государственную заботу, нельзя обманывать людей, нельзя, решая сиюминутную проблему, превращать в заложников принятого решения грядущие поколения. Неужели мы все это еще не усвоили?»²³

«Мы – в глубокой пропасти. И все-таки выберемся! Ни на чудо, ни на гостя заморского, ни на советника самомудрейшего, ни на подачки – на все на это ставку делать негоже. Не закрываться наглухо от мира, но рассчитывать на себя, жизнь свою обустраивать по собственному разумению. Страна очень богата. Пусть украинцы не японцы, но таланты не перевелись. Соберемся в один кулак – воскреснем»²⁴.

«Меня никто не убедит, что национализм бывает хороший и плохой. Любой национал-патриотизм – русский ли, украинский, латвийский, еврейский, арабский, грузинский и т.д. – в конце концов становится, по словам великого писателя, последним прибежищем негодяев. Любовь к своему народу, к своей нации, внимание к истории, забота о процветании национальной экономики, науки, образования называется как угодно, но не национализмом. Чтобы проявлять такую любовь, такое внимание, такую заботу, надо много знать, уметь, хотеть, трудиться, а чтобы кричать: «Я горжусь, что я русский (украинец, еврей, немец, итальянец...)!» – надо всего лишь родиться русским, украинцем, евреем и т.д.»²⁵

«Мы не одни в мире. Но как граждане страны – единственные, остальные – граждане других государств. А другие государства испытывают к нам пусть не враждебные, но прагматически трезвые чувства: Украина пусть-де будет богатой, но не богаче нас, сильной, но не сильнее, цветущей, но не так пышно, как мы... А вообще, пусть прислуживает, мы о ней позаботимся»²⁶.

«Я не принадлежу к числу лиц, которые истошно кричат сейчас, что всего, что сказал в свое время Маркс, надо сторониться, как проказы. По большому счету, мы никогда не знали Маркса. Маркс, между прочим, предупреждал, что невежество – демоническая сила, которая послужит причиной еще многих трагедий. Нам неоднократно приходилось убеждаться в этом раньше. Неужели воочию придется убедиться в этом еще раз?»²⁷

«Чем больше я живу, тем более склоняюсь к мысли, что в паре «Цель и средства» нет ведущего и нет ведомого. Цель, конечно, может востребовать те или иные средства, и в этом смысле может считаться главенствующей – она-де их родила, но «дети» способны жесточайшим образом отомстить «родителям», вплоть до того, что уничтожат их. С другой стороны, четко заявленные и неуклонно осуществляемые в жизни средства могут привести к появлению цели, которая поначалу и не подразумевалась. Но тогда получается, что средства все же выше цели, сильнее ее, как любой аппарат в конечном счете сильнее своего работодателя...»²⁸

«...Человек действительно не волен выбирать время, в котором жить. Но за порядки в «своем времени» ответственности с него никто не снимает. Бессмысленно проклинать времена. Это все равно, что проклинать самого себя. «Свое время» для начала надо постараться понять»²⁹.

«Глупо, как это делают ныне многие, полностью отрицать все, что было сделано хорошего. Но и молчать о том страшном, что тоже было, не умней»³⁰.

«Не могут быть все сыты, если все не умеют и не хотят трудиться. Не может быть справедливости там, где люди не научились считаться с интересами других так же, как со своими собственными. Не может быть благородства, когда чувство собственного достоинства уступает место рабскому копированию чужого вчерашнего дня: рабское копирование не способствует творчеству, оно плодить способно только бездумных и агрессивных попрошаек»³¹.

«Мы слишком долгое время считали, что нечто доброе, светлое, разумное, чистое можно «вдолбить». Нельзя! Эффект получается обратный. Мало проповедовать настоящие нравственные ценности. Надо, чтобы они принимались как норма, как нечто такое естественное, что иначе и быть не может. Ценности надо не «вбивать», а увлекать ими, заражать – только тогда душа превратится в то поле, которое плодоносит, а не зарастает сорняками. Поэтому так важно для каждого, кто имеет дело с людьми, с детьми особенно, знать, как отзываются его слова, как его воспринимают, как о нем судят. Ни с кем не надо заигрывать, ни под кого не надо подлаживаться, никого не надо запугивать, но стремиться к тому, чтобы реакция на твои слова соответствовала твоему желанию, надо. Иначе все – зряшный труд»³².

Хочется именно этими словами завершить подборку высказываний, которыми поделился Борис Федорович с нами, читателями, просто людьми. Не был труд Бориса Деревянко зряшным да и не мог быть. Борис Федорович был человеком небезразличным к судьбам простых людей, болел за всех, как за самого себя. И какой болью пронизаны его публицистические произведения, когда он думает о судьбах народа, о нынешнем дне Украины и о вчерашнем дне могучего Советского Союза.

Борис Деревянко не был политиком, но не мыслил себя вне политики. И не только должность обязывала, а и вся его внутренняя суть требовала от него быть на острие современной жизни, обращаться в своих выступлениях к проблемам злободневным, неотложным. И во всем Борис Деревянко придерживался основного нравственного постулата жизни: не желай другим того, чего не желаешь себе.

Именно поэтому так остры, так откровенны материалы Бориса Федоровича. Он писал то, что думал, не кривя душой, не называя черного белым и наоборот. В его публицистике национализм является национализмом и ничем иным, разворовывание государства зовется воровством и не иначе, нищенское существование большинства и есть нищета. Борис Деревянко не боялся говорить правду, какой бы горькой она не была. И эта его несгибаемая гражданская позиция конечно же не могла не породить врагов. Смертоносных врагов.

Работая над дипломной работой, я не раз задумывалась, а хватило бы мне сил и мужества также выдерживать ту нравственную позицию в своем творчестве, идти наперекор тому, что проповедывают власть имущие, и, признаться, я так и не нашла однозначного ответа. Увы, мы живем в страшное время, когда тех, кто подымает голос до гневного обличения, не ссылаю в Сибирь, как это было при царском режиме, а просто убивают. Этакая демократия с вечно дымящимся пистолетом. И что толку бороться: пуля сильнее любого слова.

Одно страшно: куда мы идем? Что ждет наших детей и внуков?

Но еще страшнее – мы не знаем ЧТО ДЕЛАТЬ?

3. Лексическое и стилистическое своеобразие публицистики

Б.Ф. Деревянко

Содержание публицистических материалов чрезвычайно многообразно и не имеет тематических ограничений. Предмет изображения в них чаще всего связан с современностью. Это и труд людей в промышленности, сельском хозяйстве, науке, культуре, образовании, но это и семья, отдых, увлечения, быт, это и политика, спорт, культура. То есть, ограничений для публицистических материалов нет. Отсюда и лексическое богатство публицистики, ибо она затрагивает все сферы человеческой жизни.

В публицистике можно использовать и научную, и официально-деловую, и разговорную лексику. Всё зависит от предмета, попавшего под пристальное внимание публициста. При этом сам журналистский материал может и не содержать художественной образности, однако обязан нести в себе определённую эксперссивность, то есть небезучастное отношение автора к описываемым событиям, людям. Вообще, экспрессивность, понятие более широкое, чем, скажем, образность и художественность, так как языковых средств у выразительной речи гораздо больше. Борис Деревянко часто применял в своем творчестве экспрессивную лексику, он был мастером звучного, берущего за душу, заставляющего задуматься слова. Вот лишь несколько примеров экспрессивности в его публицистических материалах:

«У нас сосредоточились на критике колхозов и совхозов, объявили их бездонными черными дырами, в которые проваливается все туда направленное: машины, удобрения, строительные материалы, миллионы, миллиарды, триллионы денежных средств. Проклятий, базарной ругани было с избытком, анализа – кот наплакал. Лихие критики-кавалеристы в своем неприятии коммунистов так усердствовали, что не заметили, как критический пыл вырождается у многих в прямые оскорбления людей сельского труда»³³.

«И слухи, слухи! Моряки-де лопатами гребут, ни в чем отказа не имеют, тоннами привозят барахло и сбывают его на толчке втридорога. Бог ты мой! Какая чушь, какая ложь!..»³⁴.

Не последнюю роль в публицистических материалах Бориса Деревянко играет и разговорная речь, ибо журналистские статьи зачастую невозможны без диалога автора с героем. Лексические и синтаксические элементы разговорной речи служат средством создания раскованного тона повествования, что объясняется исторической обусловленностью функциональных стилей русского языка, существующих объективно, независимо от нашего сознания. Вот почему употребление отдельных лексических средств связано только с определёнными функциональными стилями. В частности, лексика разговорной речи – с непринуждённым, лишённым официальности разговорным стилем. Она и в письменном виде воспринимается как непринуждённая, раскованная, искренняя.

«Ведь чтобы побудить читателя поверить в естественность беседы, заставить его переживать вместе с собеседниками, необходимо показать непосредственное рождение мысли во время разговора с героями, показать процесс импровизации, а это всегда накладывает на речь известный отпечаток».³⁵

Именно имитация устного разговора придаёт публицистическому материалу особую остроту и силу. Конечно, добиться этого нелегко, но когда удаётся, возникает та неповторимая речевая ситуация, та языковая непринуждённость, которая больше всего импонирует читателю, а значит, наиболее сильно воздействует на его ум и чувства. Борис Деревянко не часто употребляет в своих статьях диалоги, но когда употребляет, то понимаешь, без диалога здесь нельзя обойтись вообще, диаог характеризует не только отдельную личность, но и мысли большинства людей, высказанные одним человеком. Вот один из примеров, где Деревянко применяет даже не свои слова, он цитирует диалог одного из своих коллег состоявшийся с бригадиром на одном из заводов. А затем, применив диалог, размышляет, анализирует мысли оппонента, делает свои выводы.

«Рассказывает коллега. Пришел он на завод, решил сделать репортаж о бригаде. Но что за репортаж о бригаде без бригадира? А бригадир наотрез отказывается позировать перед фотообъективом.

– Я в эти игры не играю!

Не играю – так не играю, дело личное. Но – почему?

– Да потому не играю, что надоело. Не верю я во все это. Вы пишите, по телевизору показывают, по радио все время твердят... Перестройка! Хозрасчет! Самоокупаемость! Инициатива! Режим экономии! А посмотрите, что на практике, посмотрите, чем мы занимаемся...

Бригадир взял солидный металлический брус, установил его на станок, запустил – пошла течь-виться стружка. Наконец, возникла деталь – маленькая, аккуратная, сверкающая, раз в пять легче того бруса металла, который был взгроможден на станок.

– Все ясно?

Ясно было далеко не все, но человека ответ не интересовал. Ему хотелось выговориться.

– Это экономия?! Это хозрасчет?! Это самоокупаемость?! Да если мы так будем окупаться, нам по миру без штанов ходить надо. Что, не правда?

– Правда...

– А кого эта правда колышет? Кого печет? Не видит, что ли, этого безобразия наша администрация? Вот поэтому и заявляю я вам ответственно: не верю в перестройку!

Принимать ли эти слова за чистую монету? Я не принимаю. Не неверие это, а самая настоящая жажда веры, искреннее желание перемен, неподдельное возмущение непорядками – тем, что в повседневной практике не совмещаются призывное слово и реальное дело. Плохо это?

Плохо. Но не это. Плохо то, что человеку кажется: кто-то – не он лично! – должен привести все в соответствие»³⁶.

Неофициальность отношений между журналистом и героем публикации выражена прежде всего в вопросах. Однако непринуждённость вопросов порождает раскованность ответов. И хотя синтаксически речь героя строится путём развёртывания мыслей, то есть преобладают конструкции, свойственные книжной речи, однако часто встречаются и чисто разговорные выражения.

Единицы разговорной речи, весьма различные по своей экспрессивной окраске и по своей отдалённости от языковых норм, являются не только средством создания непринуждённости повествования, но и действенным способом речевой характеристики автора.

«Ответил, и весьма пространно, заместитель главы правительства. Если перевести витиеватый слог высокого должностного лица на простой и понятный язык, то звучало бы это так: зря кипятишься, паря! Мы сделали уже то и то, а сделаем еще и многое другое – в общем: порядок на корме»³⁷.

В состав лексических разговорных единиц входят, как известно, диалектизмы, просторечия, разговорные жаргонизмы и профессионализмы, то есть те элементы, которые принято называть нелитературными. Для современного функционирования разговорной речи характерен постоянный контакт между литературными и нелитературными единицами языка, и это всегда находило и находит своё отражение на страницах печати. Сама раскованная речь отнюдь не считается недостатком газетного материала. Тут следует говорить о чувстве меры, особенно, когда разговорная лексика входит в авторский монолог. Раскованный стиль предъявляет к мастерству еще более высокие требования, чем нейтральный. Любая небрежность может привести к неоднозначному восприятию событий, героев, ситуаций. Однако Бориса Федоровича Деревянко можно назвать настоящим мастером слова. Он не допускал небрежностей, неточностей имел особое ощущение меры в использовании лексических разговорных единиц. Вот как несколькими фразами он раскрывает сущность человека, имеющего слишком большое мнение о себе, как в материале показывает свое негативное мнение о таких людях:

«Разговор проходил в сауне, где этого «сослуживца», столичную штучку-с, с надлежащими почестями принимало тогдашнее районное начальство...

Смачно прихлебывая пиво, он вновь перевел разговор на себя.

– Могу ни хрена уже больше не делать. Книгу мою включили в спецзаказ как крайне необходимую для подрастающего поколения. Теперь лет десять она будет выходить ежегодно массовым тиражом. На жизнь одних гонораров хватит.

Поерзал на скамейке, удобнее подминая простынь под мокрой задницей»³⁸.

Использование разговорных профессионализмов и жаргонизмов в газетных материалах стилистически оправдано и закономерно. Нельзя профессионально писать о промышленности, сельском хозяйстве, спорте, культуре и т.д., не используя при этом специфические именно для этой данной области слова. Ведь формирование нормы каждого газетного жанра представляет собой многосторонний процесс, а язык публицистики, как и язык художественной литературы, имеет законное право нарушать общелитературные нормы. Поэтому к оценке норм любого публицистического жанра необходимо подходить с точки зрения ситуативно-речевой, т.е. основным критерием должна быть целесообразность употребления той или иной языковой единицы в каждом конкретном случае.

Приведенный ниже пример показывает, как Борис Деревянко, оперируя в своей статье о селекционерах научными терминами, в то же время искусно вводит прием олицетворения, отчего сухой, казалось бы, материал «оживает», звучит, становится понятен и удобочитаем:

«Новые сорта не всегда бывают долговечными. В седьмом, восьмом, в десятом (у кого как – отступление Б.Д. Деревянко) поколении начинается процесс расщепления. Процесс этот иногда удавалось затормозить, но почти никогда – остановить. «Исток» (сорт ячменя), пожалуй, начинает новый ряд. Чтобы добиться этого пришлось сначала пойти на «убийство» сорта. Отобранную форму, образец отменный, породистый, голубых ячменных кровей, скрестили с диким ячменем. Получили не сорт – эмбрион, без зерна. Произошло генетическое перерождение – у обычного ячменя четырнадцать хромосом, а у эмбриона – семь. Чем не убийство? Но вот это «дитя смерти» селекционеры передают в лаборатории генетики, а там «доращивают» хромосомы на искусственной основе. Сорт возрождается. Отныне расщепление ему не грозит»³⁹.

Итак, одним из сильнейших средств имитации живого диалога являются элементы разговорной речи, которыми мастерски владел Борис Федорович Деревянко. Их использование в очерке – это не отклонение от нормы, а именно норма, отражающая как общественно-эстетические особенности, так и закономерности непрерывного развития русского языка.

Часто в журналистском материале автором используются и лирические отступления. Они помогают более полно и точно ввести читателя в атмосферу описываемых событий. Описание окружающей место события природы, мощь и чарующая красота новой техники, тяжесть возложенной на плечи героев работы – всё это не только придаёт публицистическим материалам Бориса Деревянко определённый колорит, но и ещё раскрывает сам образ автора, способ его мышления, видения окружающей действительности. В таких отступлениях таятся далеко не исчерпанные ресурсы выразительности жанра. Отступления наоборот не тормозят действие в его развитии, они помогают понять это развитие, проследить все его этапы. Отступления особенно эффективны, когда авторское настроение связывает воедино все факты и события произведения. Как правило, лирические отступления придают тексту стилистическую завершённость, оживляют его и усиливают воздействие на читателя. Борис Федорович довольно часто использует этот прием, отчего его журналистские произведения западают в душу читателю, звучат еще весомее.

Введение ассоциативных тем, философских размышлений, элементов анализа ситуации, психологическая усложненность – все это придает подвижность публицистике, порой приближая ее к литературному жанру. Чаще всего подобные размышления и анализ можно встретить у Бориса Деревянко в его дневниковых записях и публицистических заметках.

«В ряде случаев цинизм рвущихся к власти и цинизм подсобляющих некоторым из рвущихся взобраться на ее вершину составляли равнозначные величины. Но были и убежденные идеалисты. Среди учителей, врачей, ученых, инженерно-технических работников. В том и беда нашей интеллигенции (что начала века, что его конца): время от времени на нее нападает слепота и глухота. Люди влюбляются в какую-то идею и немедленно находят субъекта, который, как им кажется, эту идею наиболее ярко выражает. И – все: к ним уже не пробиться ни с какими аргументами, видят – что хотят видеть, слышат – что хотят слышать; здравый смысл отправлен в ссылку... Больно бывает смотреть на глаза людей, участвующих в предвыборной встрече. Никакой мысли, одно умиление»⁴⁰.

Любое журналистское произведение, требует композиции. В нём должны присутствовать и завязка, и кульминация, и развязка. Без этого произведение не будет выглядеть завершённым. Не будет оно и интересно читателям. Борис Федорович всегда помнил, что в основе композиции текстов должна присутствовать информационная насыщенность, от событийной информации до социально-оценочной. Последняя, по его мнению, способствовала выявлению политических акцентов, позиции самого автора. Эта позиция зачастую складывается и в самом подборе фактов.

Вообще, если журналист не скрывает своих эмоций, это усиливает личностное начало в публицистическом материале. Даже сама система знаков препинания – многоточия, кавычки, восклицательные и вопросительные знаки, могут работать на передачу читателю авторского настроения.

В этом плане рассмотрим всего лишь один заголовок в статье Бориса Деревянко о власти и власть имущих. Вот он: «Вся власть» не может принадлежать никому. И – не должна!

Первое – почему «вся власть» закавычена? Очень просто. Это незаконченный лозунг «Вся власть Советам». Но почему нет последнего слова лозунга в заголовке к статье. Да оно и не нужно. Словосочетание «вся власть» настолько глубоко сидит в сознании постсоветских людей, что слыша его, как-то само собой вспоминается слово «Советы». Но Деревянко намеренно не дает этого последнего слова и как бы поясняет почему: «вся власть не может принадлежать никому», иначе повторится кровавый кошмар красного террора или еще хуже. Нельзя сосредотачивать всю власть в чьих-то руках – вот главная мысль Бориса Деревянко. И потому вторая часть заголовка звучит: И – не должна! Причем, тире здесь неслучайно. Оно усиливает эффект фразы, указывает на основное во всей статье: вся власть ни при каких обстоятельствах не должна сосредотачиваться в одних руках, даже если этих рук, как в Советах, десятки или даже сотни тысяч. Усиливает эту мысль и восклицательный знак, как бы завершая всю фразу, ставшую заголовком к статье, ударной, не подлежащей критике или сомнению.

Своеобразный «ключ» публицистического материала представляет и начальная фраза. Именно в ней обычно выражается авторское «я», что соответствует избранной журналистом форме сообщения. Последним же звеном в развитии темы является концовка. Она может усиливать заголовок, составляя с ним композиционное кольцо, когда заголовок и последняя фраза очерка одинаковы. Концовка может стать и обобщением основной идеи журналистского материала.

Рассмотрим ту же статью, заголовок которой мы уже проанализировали. Вот первый ее абзац: «Доказывать немудреную эту мысль – все равно, что ломиться в открытую дверь. А это хоть и безопасно физически, но небезопасно морально: ведь ломящийся в открытую дверь ставит себя в смешное положение – гиблое, по сути, дело. К сожалению, у нас очевидное надобно доказывать»⁴¹.

Первый абзац продолжает мысль автора, вынесенную в заголовок. Причем, обыгрывая известный всем фразеологизм, Деревянко плавно приводит читателя к следующей своей мысли: «у нас очевидное надобно доказывать». Просто великолепная находка, когда автор, вроде бы мысль понятную и простую, которую он выделяет заголовком всей статьи, переносит на другой смысловой пласт. Дескать, слова-то понятные, но без доказательства вы же их не примите. И не потому, что невежественны, а потому, что издревле «У НАС» так на Руси повелось. Именно поэтому Деревянко использует в первом абзаце сразу три устаревших слова: «немудреную», «гиблое», «надобно», тем самым подчеркивая, что давно уж так «У НАС», хоть кол на голове теши, а что глазами видишь, то надобно еще и пощупать, и на зуб проверить, и понюхать раз-другой. А иначе доверия не будет. Ни-ни. Таков уж у нас, прости Господи, менталитет.

Что касается заключительных фраз статьи, то здесь уже нет устаревших слов, потому как речь идет о сегодняшнем дне, о времени тяжелом и суровом. Потому и слова жесткие: «Нынешняя наша властная система ни к чертям не годится, нам ее еще строить и строить. Но не дай Бог – по старым чертежам». В двух фразах – черт и Бог. Случайно ли это? Думается, не случайно. Ведь «черт» употребляется в отношении властей, а Бог – в отношении будущего жизнеустроения. Автор как бы изначально противопоставляет день сегодняшний дню завтрашнему и однозначно ставит акценты над тем, к чему тяготеет его душа.

Но пойдем дальше. Журналисту всегда следует помнить, что нарушение композиционного единства превращает публицистический материал в этакий пёстрый калейдоскоп событий. Неудачная метафора в заголовке, набор информации не скрепленный ни одной из известных в теории жанра стилистических форм журналистского материала снижают и интерес к статье со стороны читателя.

Зачастую субъективизация текста статьи начинается еще с заголовка. «По основной функциональной нагрузке выделяются два типа заголовков: информативный (констатирующий) и оценочный. Выбор синтаксической структуры заголовка подчиняется его основной функции. Заголовки в виде личного двусоставного предложения с инверсией выделяют основную информацию, краткое прилагательное на первом месте, помогает сосредоточить внимание читателя на характеристике явления. Лексическое наполнение таких заголовков да и сами их конструкции, передающие разнообразные смысловые оттенки, помогают передать авторскую оценку событий»⁴².

Приведем лишь несколько примеров ярких, выразительных заголовков, при этом сразу оговорясь, что Борис Федорофич был настоящим мастером заголовка, у которого следует учиться многим журналистам, «обзывающим» свои произведения бесцветно, невыразительно, а зачастую и безграмотно. Впрочем, речь сейчас не о них.

«Парламент действительно дискредитируют. Больше всего, пожалуй, – парламентарии...», «Бессилие власти. Демонстрация почти что образцово-показательная. Это-то и настораживает», «Милиция – чья, бережет – кого?», «Власть нельзя дать. А отнять?», «Необходимо мужество... выслушать правду», «Унижение референдумом», «Кто виноват... неужели – Пушкин?!», «Судить!» И никаких гвоздей?»

Этот список заглавий можно было бы продолжать и продолжать. Борис Федорович прекрасно знал, что читателя надо привлечь заголовком. Иначе есть опасение, что материал не будет прочитанным даже тогда, когда он достаточно профессионален и интересен. Такова логика журналистики – привлекать внимание читателей, иначе и журналистики бы не существовало. Впрочем, вернемся к стилистике.

Вообще, стиль публицистического произведения во многом зависит от настроя самого автора, его умения объективно оценить событие и эмоционально сопереживать, что делает личный авторский тон одним из слагаемых жанра. При этом автор не должен забывать о логичности и последовательности при описании каких-либо событий, не забывать о необходимости раскрытия смысла и значения явлений, помнить о том, что ни в коем случае нельзя перегружать материал фамилиями, сведениями, цифрами. Прежде чем начинать писать статью, автор должен глубоко изучить тему, в ходе повествования обязан высказать свою точку зрения, не забывать про оперативность, злободневность, познавательность и воспитательное значение публицистического произведения. Конечно, все это Борис Федорович прекрасно знал и учил мастерству своих молодых сотрудников.

Подводя итог вышесказанному, можно с уверенностью сказать, что публицистические произведения Бориса Деревянко не имеют ни лексических, ни фразеологических границ. Все литературно-языковые средства для него были хороши. Да и вообще, основной стилистической приметой его публицистики являлось ярко выраженное «я» журналиста, что отражалось и в общем стилистическом тоне, и в отборе лексики, и в синтаксическом строе материала. Многообразие жанров публицистики отражали характер взаимоотношения публицистического метода и конкретной жанровой формы с многоликим образом автора в центре речевой структуры.

Вот почему можно сказать, что большое место в публицистике Деревянко занимает сам образ автора. Однако, говоря о нём, следует отметить, что не всегда в повествовании автор выступал как рассказчик рядом с другими персонажами. Зачастую образ автора был скрыт от читателя, не объемен и рельефен, а, наоборот, безлик. Повествование велось от первого лица или даже нескольких лиц.

«Есть проблема. И проблема эта в том, как повели мы себя в конце перестройки и в самом начале нового реформирования нашей жизни. Мы позволили себя «заговорить». То, что холодная война нам была не нужна, – спора нет. То, что мы не должны были в нее вступать, – тоже понятно. Правда, возникает вопрос: могли мы ее избежать?.. Глупостью с нашей стороны было повернуться ко всему миру спиной, а союзников искать только среди сирых и убогих, готовых (искренне ли?) поклясться нам в любви, в готовности следовать путем, который мы считали единственно верным. Не просто глупость, а преступление... знакомиться с чужим опытом для того только, чтобы путем подтасовок, замалчивания, элементарного обмана объявлять этот опыт достойным лишь отрицания. Стыдно было в любой критике наших порядков видеть вражеские происки...»⁴³

Казалось бы, в этом отрывке из статьи «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке...» автор не говорит конкретно о себе, не выступает от первого лица. Но как тонко чувствуется авторское «я» в этих строках, как ощущается Боль Бориса Федоровича за страну, за ту глупость, которую допускали партийные органы.

Следует, конечно же, отметить, что в журналистике присутствуют жанры, которым не свойственно понятие образа автора, например, информационная заметка, отчёт. Отсутствие речевого выражения образа автора – конструктивная особенность этих жанров, связанная с их узкой спецификой. В этом случае можно говорить лишь о присутствии средств и форм словесно-публицистического выражения и изображения действительности, характерных для этих жанров. В то же время в фельетоне, репортаже, очерке образ автора является постоянным компонентом публицистического произведения, который определяет его стиль и находит в нём своё речевое выражение.

В публицистике образ автора сливается с личностью журналиста, именно поэтому в фокусе внимания читателя постоянно находится личность журналиста. Повествователь предстаёт перед читателями как их современник, как лицо активно вглядывающееся не только в явления повседневной жизни, но и старающееся как можно ярче и достовернее донести современникам наиболее интересные моменты этой жизни.

В современной публицистике распространены три основных типа авторского повествования:

1. Когда автор повествования объективно описывает события, не участвуя в них, при этом используется форма третьего лица для обозначения объекта.

2. Когда автор выступает как лицо, активно ведущее повествование, где изложение ведётся от первого лица. Для этого типа повествования характерно прямое выражение авторского «я», который принимает участие в действии на равных правах с другими героями.

3. Когда автор речи несколько лиц и изложение ведётся от «мы». Подобный повествовательный тип чаще всего распространён в жанре путевого очерка.

Все эти приемы Борис Деревянко использовал в полном объеме, но чаще всего, конечно же, в статьях Бориса Федоровича мы видим его «я», его отношение к той или иной проблеме, его точку зрения. Говоря одним словом: его мироощущение.

Часто в публицистике Борису Федоровичу приходилось создавать и образ героя, его портрет, как описательный, так и характерный. Вообще, любой журналист должен стремиться создать портрет героя по правилам классического описательного текста, когда перечисляются признаки, черты объекта, присущие ему в определённый момент. Автор, как живописец, должен воссоздавать одну деталь за другой, заставляя читателя увидеть их и представить целостный облик человека, причём, каждой портретной черте необходимо найти точное, можно даже сказать оптимальное место. Между тем, такое описание должно вбирать в себя и приметы времени.

К сожалению рамки данной работы не дают возможности привести примеры создания описательных и характерных портретов героев публицистических произведений Б. Деревянко. Мы лишь можем перечислить лишь некоторые из них, которые по праву можно назвать образцами литературной портретной живописи. Это очерк «След на земле» об академике, генетике Прокофии Фомиче Гаркавом, это зарисовка «Чим живе душа» также об академике, офтальмологе Владимире Петровиче Филатове, это очерк-воспоминание «Неистовый Ерванд» о журналисте Ерванде Григорянце.

Такие великолепные очерковые произведения, увы, в наши дни редкость, а портретная живопись зачастую у многих журналистов просто слаба. Представляя героя читателю газеты, за исключением разве что именно портретных очерков, автор портретного описания обычно ограничивается самыми общими определениями, которые говорят скорее о характере человека, а не о его внешности. Оценочность явно преобладает над конкретностью, эмоции над описанием реальных черт. Автору чётко надо знать, что и то, и другое не взаимозаменимы. Портретные описания требуют от авторов особой вдумчивости и взыскательности. Этими свойствами обладал в полной мере и Борис Деревянко. Вот лишь одно портретное описание героя журналистского произведения, но зато как оно выполнено!

«...В предбаннике стоят два стола для литрабов... За одним столом – Горбис, за другим – Мельниченко. Даже если бы специально требовалось подобрать двух абсолютно несхожих людей, то это было бы труднее сделать, чем получилось от соединения в одном отделе Горбиса и Мельниченко.

Один – шумный, просто крикливый, то ли не способный говорить так, чтобы слышно было лишь его собеседнику, то ли не желающий ни с кем и ни от кого таиться. Второй – тихий, чуть ли не безгласый, с какой-то смущенной улыбкой на мятом-перемятом лице.

Один – большой, упитанный, но страшно подвижный, кажется, что минуты усидеть не может спокойно. Второй – невзрачный, с бельмом на глазу, малоподвижный: сидит за столом, будто в угол загнанный...»⁴⁴

Что еще можно добавить к такому описанию? Ничего. Все сказано. Нет ничего лишнего. В сравнении раскрыты характеры двух человек, даны лаконичные и, вместе с тем, завершенные характеристики. Добавить здесь просто нечего.

Продолжая тему, надо отметить, что в публицистике мы зачастую можем столкнуться с таким явлением, когда журналист ищет в эпизодах чьей-то биографии черты характера героя. В принципе, это вполне допустимо, но всё же таким методом не стоит чрезмерно увлекаться, ибо, чем настойчивее автор пытается наполнить очерк деталями, в основе которых нет ни наблюдений, ни размышлений, тем менее оправданны подобные портретные этюды, противоречащие зачастую требованиям такта по отношению героя очерка. Журналисту всегда стоит помнить насколько важна взвешенность любой детали, ответственность не только за слово, но и за всю манеру изложения. Не стоит забывать и о том, что герой – живая личность, которой присущи различные чувства, в том числе и чувство самосохранения, когда он защищает самое сокровенное даже не в страхе быть наказанным или разоблаченным, а просто желающим иметь свои собственные тайны, которые ни к чему знать другим, даже близким или друзьям.

Не зря Борис Федорович в своей литературной сюите «...Но есть покой и воля» отмечает: «Журналистика имеет дело не с вымышленными персонажами, а с конкретными людьми и потому вынуждена учитывать реакцию – как героя рассказа, , так и среды, в которой тот пребывает... Человек – архисложный экземпляр животного мира. Он порою соткан из самых противоречивых слов, поступков, жестов, он пленник настроения, которое бывает и таким, и этаким, и еще черт его знает каким.

Человек боится быть застигнутым врасплох, разгаданным до конца, выпитым до дна. Он не всегда самому себе понятен и справедливо остерегается позволять другим путешествовать с фонарем в руках по катакомбам своей души...

Реальный человек для журналиста не прототип, а объект изображения. Он называет его имя, профессию, место работы или службы, возраст, семейное положение. Он должен представить его не роботом, не мумией – живым человеком, с его позицией, характером, поступками опять же, но при этом не перейти черту, которую человек незримо провел между миром и собой и на которую имеет право»⁴⁵.

Журналисту следует также помнить, что торопливость при написании публицистического произведения никогда не идёт на пользу. Вместо того, чтобы тщательно взвесить то или иное слово, обдумать приём, пишущий часто на веру принимает то, что услужливо подсказывает ему память. «Литературная обработка каждой фразы в тексте журналистского материала – требование вовсе не формальное. Портрет героя, запечатлённый свидетелем события, для читателя – факт, достоверность и точность которого очень важны»⁴⁶.

Вернемся теперь к образности публицистического произведения. Сами по себе слова «образный» и «образность» используются в стилистике в разных значениях. Образность в широком смысле слова как живость, наглядность, красочность изображения – неотъемлемый признак всякого вида искусства, форма сознания действительности с позиций какого-то эстетического идеала; образность речи – частное ее проявление. В её создании участвуют и лексика, и грамматика, и звуки. Ведь эмоциональность, действенность речи могут быть достигнуты благодаря искусному использованию синонимов, антонимов, омонимов, фразеологии экспрессивной лексики, благодаря применению рифмы, ритма, звуковых повторов, то есть фонетических средств, наконец, с помощью разнообразных стилистических фигур – восклицаний, риторических вопросов, обращений, многосоюзия и других приёмов так называемого поэтического синтаксиса.

Сила воздействия публицистического слова прямо зависит от его выразительности. Какие же стилистические приёмы создания речевой экспрессии используются в публицистике? Прежде всего – это использование тропов, что является источником создания живой эмоциональной речи.

«Более узкое понимание образности речи основано на использовании слов в переносном значении. Такие слова называются тропами. Они, развивая новые, полученные в контексте значения, отчасти теряют свою номинативную функцию и приобретают яркую экспрессивную окраску. Речь, оснащённая тропами, называется металогической, ей противостоит автологическая, т.е. такая, в которой тропы отсутствуют»⁴⁷.

Однако в некоторых случаях метафоры, перифразы, олицетворения оказываются стилистически неоправданными в самом контексте, их художественные достоинства могут быть настолько сомнительны, что пристрастие автора к металогической речи приходится оценивать как ошибку, которая наносит непоправимый ущерб стилю. Тоже самое можно сказать и об авторах, которые обращаются к тропам как к средству «украшения» речи, теряя при этом чувство меры и здравого смысла, загромождают свои материалы эпитетами и метафорами, не несущими существенной смысловой нагрузки. Иногда это может создать в статье пародийную окраску, что крайне нежелательно. Публицистическое произведение – не сатирический рассказ. Всегда плохо, если читатель засмеётся там, где автор не ожидал такой реакции. Неуместный комизм зачастую возникает и при случайных каламбурах, что нередко бывает следствием неудачного использования метафоры. Только лишённый вкуса автор применяет в статье первые пришедшие ему на ум метафоры.

Большой простор для творчества открывает такой троп как олицетворение. Какие только предметы не оживают под пером журналистов. Порой некоторые авторы не ограничиваются простым олицетворением, а обращаются к более сложной его разновидности – персонификации, которая означает уподобление неодушевлённого предмета человеку. При этом неживые предметы не наделяются частными признаками людей (как это бывает при олицетворении), а обретают реальный человеческий облик, даже биографию.

Борис Федорович Деревянко очень часто использовал в своих произведениях как олицетворение, так и персонификацию. Вот всего лишь несколько примеров применения этих тропов: «Отлетают дни, катятся и катятся годы...», «Конечно, королева полей... пшеница. Но королева без должного окружения – не повелительница. Ячмень пока не ее фаворит», « В степных краях случается нередко, что наступает... время блуждающих дождей: над одним массивом пролилась туча сегодня, над вторым – завтра, над третьим – послезавтра, а четвертый дразнит, но не поливает, постоит-постоит и убирается восвояси – либо лениво, либо в спешке, подхватывая маленькие облака, втягивая их в себя, как подхватывает и подтягивает юбки убегающая второпях тз комнаты-зала игривая красавица»...

Однако не всегда олицетворение – стилистическая находка журналиста. Иногда оно возникает в повествовании независимо от авторского желания, стихийно. Пишущий и не подозревает, что ввел в свою речь троп, а для читателя он проявляется в результате случайной игры слов.

Остановимся на стилистических приемах образной речи Б. Деревянко при употреблении им в своем творчестве других тропов.

Метонимия – перенос названия с одного предмета на другой на основании их смежности. «Страна, которую я люблю, погружается в безграничную, бездонную темень, и настало время спросить во весь голос: кто погасил свет?»⁴⁸ ?????? ? ?????? ?????? ???????? ????, ????????? ?? ?????? ????? ?????, ?? ? ????????????? ???????????. ???????? ????, ?.?. ??? ????? ?????? ?? ????? ????????.

Гипербола – преувеличение. «Очень скоро заговорили о тлетворном влиянии Запада», «...Со временем, правда, выяснилось, что горло приверженец идеи готов перегрызать, когда чувствует за собой силу».

Гиперболе противоположна литота – образное выражение, непомерно преуменьшающее размеры, силу и значение описываемого.

«Горбачеву демократию пришлось «героически защищать» в роли очень забавного пленника на черноморской даче»⁴⁹. ??? ?????, ?????, ????????????? ????? ????????? ???? ? ????? ???? ????? ???????? ??? ???????? ?????????!

«Затевая свою борьбу-возню за переход Севастополя под юрисдикцию России, подумали хотя бы национал-патриоты из Севастополя, чем это может аукнуться русским в других регионах Украины?»⁵⁰ ? ?????? ?????? ??????? ????? ??????? ?????????????? ??????-?????. ????? ????? ????????? ???????? ????? «??????», ?????? ??? ?? ???. ? ????? ??????? ????????? ?????? ? ??????? ???????, ? ??? ?? ????? ???? ??????? ?????? ???, ? ???? ????? ????? ????????-?????????, ??????????? ???? ??????? ?? ??????? ??????? ?????? ??????.

Следует отметить, что стилистическая оценка использования тропов в речи зависит от многих факторов, в числе которых следует указать на частотность употребления того или иного тропа. Наиболее действенны те лексические образные средства, которые рождаются под пером мастера и несут на себе печать его творческого вдохновения. Каждый журналист создаёт свои эпитеты, метонимии, сравнения и т.д. Самобытные, яркие, они придают речи особую экспрессию и отличают слог талантливого публициста. Вот, к примеру, какое точное и образное сравнение дает Борис Федорович в статье «Кадры решают... Что?». «В какой-то мере номенклатурного работника проще было сравнить с осиновым листом, который, как известно, всегда дрожит. Малейшее дуновение ветра на самом верху рождало бури в номенклатурной толще»⁵¹.

В отличие от таких индивидуально-авторских существуют тропы, многократно употребляемые в речи и утратившие связь с индивидуальным стилем их первооткрывателя (который нам, как правило, не известен, почему эти тропы и называют «анонимными»), часто приобретают устойчивый характер, фразеологируются. И хотя по степени выразительности они уступают индивидуально-авторским тропам, им отводится видное место в числе средств речевой экспрессии. Талантливые очеркисты находят в русской фразеологии яркий источник образности. Пословицы, поговорки, крылатые слова хорошо оживляют повествование. Фразеологизмы довольно легко вписываются в почти в любой материал, вместе с тропами придавая ему лирический оттенок.

«Весенний день год кормит. И сегодня еще можно услышать эти слова. Произносят их разные люди и с разной целью. Одни – чтобы продемонстрировать знание фольклора, другие – чтобы засвидетельствовать уважение к мудрости народа, третьи – чтобы блеснуть заемным красноречием...»⁵² ??? «????? ?????????? ???????? ? ??????? ??????, ?? ??????????? ???? ??? ??????. «?? ?? ????, ??? ??????, ? ???, ??? ????????». ??????, ? ???? ????? ??????, ???? ?????? ??? ????? ???? ????? ???...»⁵³ ??? ???: «??? ???? ? ?????? ??????, ??? ????, – ??? ??? ?? ??????? ??? ?? ???????? ??????»⁵⁴.

Впрочем, примеров применения фразеологизмов в произведениях Б. Деревянко можно привести сотни, если не тысячи. Использование крылатых фраз, пословиц, поговорок в публицистических произведениях – одна из отличительных черт творчества Бориса Федоровича Деревянко.

Необходимо также отметить, что стилистическое использование фразеологизмов в публицистическом материале обычно связано с изменением их формы и значения применительно к контексту. Чаще всего журналист не просто приводит фразеологизм, а обыгрывает его, включает его в систему образных средств, продиктованных темой статьи.

«Нам бы задуматься, попытаться понять... Но куда там! Мы не просто сами с усами, мы единственные, кто только и наделен усами, весь остальной мир – молокососы. Это в лучшем случае...»⁵⁵

Известны разнообразные стилистические приёмы актуализации фразеологизмов. Их творческая обработка может выражаться в умелом сокращении или расширении их состава, замене компонентов в устойчивых выражениях, в переосмыслении их, в создании новых фразеологизмов по модели хорошо знакомых. Все эти приёмы фразеологического новаторства значительно усиливают выразительные возможности языковых метафор, порой достаточно примелькавшихся читателю.

«Не призываю очнуться. Бессмысленно. Слишком много свидетельств, что люди у нас крепки умом, но – задним числом»⁵⁶.

Изменение и преобразование фразеологизмов всегда связаны с обновлением их семантики. Очень часто журналист возвращает устойчивым выражениям их первоначальное значение. В этом случае фразеологизм звучит двупланово и воспринимается как в прямом, так и в переносном смысле. Возникающая при этом игра слов открывает перед журналистами большой простор для создания интересных каламбуров. Приём двупланового осмысления фразеологизма обычно не затрагивает его лексико-грамматического состава, его внешняя форма сохраняется без изменений, но он толкуется по новому: «Может быть, для королей точность не более, чем вежливость. Но для врачей, как и для людей других профессий, в том числе всенепременно журналистов, точность даже не долг – обязанность»⁵⁷.

Или «Усталый читатель скривится:

– Ну вот... Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Что нам Россия, что мы – России?»⁵⁸

Обращение к фразеологизмам бывает и стилистически неоправданно, свидетельствуя зачастую не о мастерстве, а о беспомощности автора, о незнании им языка. Не правы те, кто считает, что достаточно вставить в рассказ поговорку, пословицу или другой фразеологизм, и изложение станет художественным, эмоциональным и живым. Не следует забывать, что фразеологизм по своей эмоционально-экспрессивной окраске может и не подходить к стилю авторской речи.

О низкой речевой культуре пишущего свидетельствует и искажение привычной языковой формы фразеологизма без специального стилистического задания. Иногда авторы не умеют правильно ввести фразеологизмы в предложение. Ведь устойчивое сочетание должно вписываться в контекст, правильно соединяться с другими словами.

Известно, что глагол во всём многообразии его значений и форм – испытанное средство словесно художественной изобразительности. Выразительность речи создаётся оригинальным подбором глаголов, их нестандартным включением в текст. Глаголы передают движение, динамику, поэтому делают повествование живым. Показывают действие в развитии.

«И вот как-то вечером в кабинет комсомола, в котором мы, как нам казалось, с пристрастием допытывали ровесников, хозяйским шагом вошел Макар Анисимович, присел на стул, который ему тут же подали, и завел свой разговор с молодежью»⁵⁹.

Борис Деревянко всегда старался усилить действенность публицистического произведения и с помощью таких лексических средств, как синонимы, антонимы, омонимы, многозначные слова. Мы лишь упоминаем эти средства, но не будем останавливаться на них более подробно, ибо, воистину, это безграничная тема. Отметим лишь, что публицист обязан стремиться придать изложению экспрессивную окраску за счёт разнообразных языковых средств, которые не только украшают журналистский материал, но и делают его убедительнее, обостряют внимание читателя. Яркие высказывания запоминаются, и по ним впоследствии легко восстановить целое рассуждение, что немаловажно для газетной практики.

«Много говорят о загадке Горбачева. Загадка есть, безусловно. Но разгадка, думается. Проста. Горбачеву надобно выжить в политическом плане. Дело в том, что если ему это не удастся... то нашу революцию постигнет участь многих других, которые через непродолжительное время начинают пожирать своих творцов. Что дальше – известно, дальше – вакханалия политического каннибализма...»⁶⁰.

Вообще, публицисты, как правило, отдают себе отчёт в том, что не всегда предложенная ими форма изложения оригинальна, но оценивают свою практику по разному. Одни, например, считают стереотипы необходимыми, другие отказываются полностью от набивших оскомину клише, третьи принимают стереотипы как неизбежное и пользуются ими по мере необходимости. Настоящий мастер слова должен уходить от них, выискивая в огромной и разнообразной русской лексике те неповторимые речевые эффекты, которые наиболее ярко и нестандартно могут раскрыть все стороны описываемого предмета. В этом вопросе я не согласна с В. Г. Костомаровым, который говорит, что нужно «...писать... постоянно чередуя нужные стандарты с творчески необходимой экспрессией... Это и есть специфический навык газетчика»⁶¹. ??????????? ??????? ???????? ??????? ?????????? ??????, ?? ??? ?? ???????? ?? ?? ????????????? ???? ??????, ???? ?????? ???????, ??? ???????? ?????????, ???????, ??????????????? ???? ?????????? – ??? ????? ??????? ????, ?????? ???????? ??????? ??????????? ?????????????????.

4. Эмоционально-психологические аспекты в публицистике

Б. Деревянко

Остановимся теперь и на некоторых психологических аспектах, которые важны при написании публицистического материала. Следует всегда помнить, что журналистика обращается не только к разуму людей, но и к их чувствам и воображению, поскольку существуют два пути человеческого познания: научно-логическое и художественно-образное.

Слова вызывают в сознании человека множество образных и оценочных ассоциаций. Они способны возбудить в нас бурю чувств, всколыхнуть воспоминания, затронуть самые разны струны нашей психики. Сложная мысль легче доходит до сознания и лучше запоминается, если она облечена в яркую, образную форму. Поэтому выразительность газетно-публицистических языковых средств есть и условие, и следствие их специфической организации. Она необходима всем жанрам, особенно тем, которые имеют установку на эмоциональность, убедительность, оценку и т.д.

Известный судебный деятель П. Сергеич (Пороховщиков) справедливо заметил, что «... чудесная сила красноречия заключается не только в том, чтобы доказывать, но и в том, чтобы убеждать, не только в том, чтобы отвечать на вопросы рассудка, но и в том, чтобы увлекать сердца».⁶²

В этом же магическая сила газетного слова.

Образность и выразительность – часть общей стилистической системы. Они тесно связаны с другими языковыми средствами. Скупая, но ощутимая выразительность намного ценнее и действеннее аморфного, пусть и «красивого» рассуждения. Воссоздание атмосферы действительности с помощью живых картин, эмоционально и непосредственно воспринимаемых читателем, – действенный стилистический приём. Выразительность речи неизменно связана с повышением познавательной ценности сообщения, с его надёжным усвоением и запоминанием. Образы-картины рождают ассоциации, помогающие понять изложение, делают мысль зримой и осязаемой. Таким образом становятся яснее выводы, оценки, характеристики. Использование всех средств образности – непременное условие активного восприятия речи читателем.

Вот лишь один из примеров использования образной речи в публицистических материалах Б.Ф. Деревянко: «По дороге на работу приходится миновать магазин «Продовольственные товары... Какая бы ни была пора года, какой ни был бы день недели, как бы рано ни было, у этого торгового учреждения... околачиваются личности, чей образ жизни и чьи желания не составляют никакой загадки. Стоят, топчутся на месте, ведут, кажется, оживленную беседу, а в глазах – тоска смертная, бросают взгляды на дверь магазина, как будто явления чуда ждут, суетятся, роются в карманах.

Неприятно. Но и грустно очень: на что люди время тратят, как бедно, как жалко живут. И как страшно!»⁶³

Публицистическая речь максимально конкретна, предметна, наглядна, а выводы и рассуждения обычно основываются на подробном объяснении мысли. Это достигается, в частности, использованием ярких и доходчивых примеров, цифр, ссылок на документы, описаний места событий, полемикой, наконец, языковыми изобразительно-выразительными средствами, которые будят наше ассоциативное мышление.

«Известна фраза Президента, что в Украине японское чудо невозможно, потому что в Украине живут украинцы.

Заявление можно толковать по-разному. В том числе и как шутку. Но можно и серьезно.

Какой лозунг был главным в послевоенной Японии? Самая большая опасность для экономики – недоплатить зарплату – первейший источник внутренних инвестиций.

А что у нас? За последние четыре года доля заработной платы в национальном доходе, и это при том, что сам национальный доход уменьшился, сокращалась... В 1994 году доля заработной платы в национальном доходе Украины составила 10 %... Для сравнеия в Румынии при таких же условиях в прошлом году эта цифра возрасла до 55 %.

Вывод: ни социальная защита, ни обеспечение нормального уровня оплаты труда, ни даже минимизация дефицита не являются целью правительства...»⁶⁴

Зачастую журналист говорит о понятиях, недоступных представлению неспециалиста. Поэтому следует вести повествование доходчиво, но не упрощая проблему, не перегружая очерк материалом, который может быть труден или слишком абстрактен для читателей. Необходимо, чтобы каждая мысль иллюстрировалась наглядными примерами, развивалась так подробно, чтобы человек, взявший в руки газету, понял и запомнил её, убедился в её бесспорности. Знакомясь с публицистическим наследием Бориса Федоровича Деревянко, я не нашла ни одного высказывания, ни одной его мысли не подкрепленной либо наглядными примерами, либо авторскими рассуждениями, либо конкретными фактами. И это еще одно свидетельство мастерства публициста Деревянко.

Он всегда помнил, что умение передавать свои мысли средствами языка, следуя его нормам, – необходимое условие. «Нормой литературного языка обычно признаётся относительно устойчивый способ языкового выражения (или способы выражения), отражающий внутренние закономерности развития языка, социально принятый, закреплённый в лучших образцах современной литературы»⁶⁵.

Выделяют в публицистике и так называемую эмоционально-оценочную языковую информацию, которая находится на пересечении интеллектуальной и эмоциональной сфер психики. С одной стороны, она связана с эмоциями, а с другой – сознательна.

Так многие элементы общественно-политической лексики в речевой практике выражают вполне отчётливую положительную или отрицательную оценку. Мы не станем на них останавливаться, так как каждому понятно их смысловое значение.

Коротко о тех словах, которые в результате целого ряда субъективных причин изменили своё значение. Например, такие слова, как «приватизация», «дума», «бизнесмен» и т.д. хоть и не несут в себе отрицательной оценочности, но приобрели таковое в результате общественно-политического развития общества.

По журналистским материалам Бориса Федоровича, ставшего своего рода летописцем смутной нашей эпохи, можно даже проследить, как менялась оценочность некоторых слов, в том числе и вышеперечисленных.

Вообще, оценка слова – явление социальное и общественно осознанное. Однако, кроме того, в публицистической речи немало индивидуальных приёмов оценки, обусловленных контекстом. Они воздействуют на мнение читателей посредством механизма психического заражения, когда автор выплескивает в своём очерке бурю чувств, передаёт посредством слов свое настроение, мироощущение и т.п.

Эмоционально-оценивающий момент в публицистике, влияет на формирование взглядов читателя, направляет его отношение к данному факту, определяя тем самым степень эффективности текста.

«Президент на пресс-конференции укорил Верховный Совет: взяли, мол, и разрушили бюджет, повысив зарплату, прогневили МВФ. Но, Леонид Данилович, у нас дети уже умирают с голода. Что страшнее – голодная смерть детей или гнев Международного Валютного Фонда?!»⁶⁶

Большую роль в публицистическом материале играет и последовательность изложения, которая достигается его логичностью, чёткой структурой, ясно выраженной композицией, то есть продуманным, мотивированным расположением всех частей публицистического произведения, целесообразным их соотношением.

Необходимым условием успеха является и наличие чёткого плана построения материала. Запутанный, бессистемный, непоследовательный текст воспринимается с трудом, а потому, как правило, не вызывает большого интереса. Чёткий план, как видим, является одним из элементов воздействия, хотя и косвенным, так как помогает мобилизовать материал, чётко построить его композиционно, а также способствует его восприятию и запоминанию. Ни в одной из статей Бориса Деревянко мы не находим сумбурности в выражении мысли, построении материала. Даже отступления играют в материале строго отмеренную функцию, дополняя и расширяя авторскую мысль.

Конечно же, первым компонентом композиции, который привлекает внимание при взгляде на газетную полосу, является заголовок. О нестандартных, несущих огромную смысловую нагрузку заголовках, которыми предварял свои статьи Борис Федорович, мы уже говорили выше.

Следует только напомнить, что бывают заголовки номинативные (выделение явления в ряду других однотипных), информативные (обозначение содержания текста), рекламные (привлечение внимания) и убеждающие, воздействующие (внушение вывода автора). Все они присущи любому публицистическому материалу, даже если речь идёт о рекламного вида заголовке. Например, материал с названием «Одесский театр оперы и балета» может поведать об этом театре, о людях там работающих, но в то же время нести функцию зазывающую, служить рекламой театру.

Стремление авторов привлечь внимание читателей, заставить их прочитать материал, эмоционально воздействовать на него приводит к постоянному поиску выразительных заголовков. Бледные же и невыразительные заголовки снижают действенность очерка, могут оттолкнуть от него читателя.

Вряд ли можно назвать бледными заголовки к статьям Бориса Федоровича: «Несчастный народ: никак не может угодить вкусу правителей», «Между позицией и позой», «Лукавое слово», «Не надо полетов во сне и наяву», «Что ж ты так легкомысленно доверчив, народ мой?» и многие-многие другие.

При подготовке своих статей Борис Федорович всегда учитывал и лексические возможности читателей, зная, что не все в равной степени понимают некоторые категории слов, ибо в каждой области имеются свои термины, специфические иностранные слова, непонятные архаизмы или неологизмы. Речь его была простой, доходчивой для всех. От домохозяек до академиков.

Каждое слово Бориса Деревянко было связано с определённым явлением жизни, каким-либо фактом, суждением, чувством. Самое привычное слово в его статьях становилось весомым и зримым, так как оно точно выражало мысль.

«Учёные отмечают, что читатель для усвоения текста, во-первых, воспроизводит в сознании данную информацию, во-вторых, анализирует её, в-третьих, в какой-то мере реконструирует её словесно и образное оформление. Эта реконструкция через анализ с помощью внутренней речи, воображения совершенно необходима».⁶⁷

Ясно, что если на каком-то этапе процесс понимания затрудняется, то текст становится недоступным или мало доступным читателю.

Завершая рассмотрение вопроса психологии читательской аудитории, нужно сказать, что Б.Ф. Дервянко всегда держал руку на пульсе времени, пульсе читателя. Он всегда знал, что востребует читатель, что заинтересует его, а что нет. Потому так много людей с интересом ждали выхода в свет очередного номера «Вечерней Одессы» и первым делом искали статьи подписанные бессменным редактором этой газеты Борисом Федоровичем Деревянко.

Заключение

К сожалению, будучи ограниченным рамками данной работы, автор не смог в полной мере раскрыть все многообразие и глубину публицистического наследия замечательного журналиста, главного редактора газеты «Вечерняя Одесса» Бориса Федоровича Деревянко. Но это и не удивительно, так как наследие Б. Деревянко огромное, многогранное и всеобъемлющее. И все же в данном исследовании автор постарался рассказать об основных этапах жизни и творчества Бориса Федоровича, на конкретных примерах рассмотрел особенности его публицистической прозы, богатство языковых приемов, используемых автором при написании статей, очерков других журналистских произведений.

Дивную, многостороннюю, и честную публицистику оставил всем нам Б. Деревянко. С одной стороны его публицистика не что иное, как страницы, которые целиком могут войти в учебники для обучения журналистов. Это его размышления о специфике газетной работы, о кропотливом труде редактора, которые имеют высокопрофессиональный хрестоматийный характер. С другой же стороны – дневниковые записи, публицистические эссе, колонки редактора, поражают истинно глубоким проникновением в проблему, по существу, ее философским взглядом на любую сторону человеческой жизни.

Говоря же о самой публицистике как журналистском жанре, необходимо отметить, что публицистика является наиболее всеобъемлющим и интересным как для журналиста, так и для читателя жанром. Она призвана в образной и выразительной форме помочь осмыслить те тенденции и явления в нашей повседневной жизни, которые волнуют людей, занимают их умы и сердца. Но при работе над публицистическим произведением необходимо всегда учитывать все ошибки и промахи, о которых говорилось в данной работе. Прежде всего, это касается лексико-стилистических аспектов. Есть существующие правила, не нами придуманные, и не нам их изменять. Конечно, необходимо иметь в виду, что «стилистические вольности» связаны с рядом моментов, их следует знать каждому не только начинающему, но и опытному журналисту.

Основная – это постоянная спешка при работе над материалом. Отрицательно влияет, как это мы уже заметили выше, и неоправданное употребление устно-разговорной речи с её стилистической неупорядоченностью и постоянными нарушениями нормы. Надо помнить и о правилах применения выразительных средств, знать: стоит или не стоит употреблять их в данном конкретном случае. Кроме всего прочего, ещё и глаз может привыкнуть к стилистическим погрешностям, как бы «замылится», и, ослабив контроль, зачастую не заметит их. Поэтому при редактировании любых газетных материалов необходимо обращать особое внимание на ошибки такого рода и устранять их.

Следует помнить, что воздействует на читателя лишь целесообразная языковая форма, которая наиболее полно и оптимально выражает содержание, помогает понять и усвоить его смысл. Орудие газеты – слово. И чем оно совершеннее, тем сильнее влияет на читателя.

Обидно, что сейчас средства массовой информации в Приднестровье очень мало внимания уделяют публицистике. Хотя, скорее всего, это вина самих пишущих. Написать публицистический материал труднее, чем, скажем информацию или заметку, ибо публицистика трудоёмка и не терпит языковой фальши. Но работать в этом жанре нужно, а кроме того, и интересно. И работая, следует брать на вооружение не только те приемы, которые использовал в своем творчестве Борис Федорович Деревянко, но и его умение при любой ситуации оставаться самим собой, быть честным и справедливым с читателями, не допускать фальши в своих материалах.

Практическое значение данного исследования заключается в том, что на конкретных примерах показываются те или иные приёмы работы журналиста-публициста. При этом эти способы собраны в единую систему, классифицированы, а также рассмотрены сильные и слабые стороны тех или иных лексико-стилистических приемов, которые используются в журналистике. На практике это поможет публицистам понять особенности работы с живым словом и, опираясь на богатое публицистическое наследие Б.Ф. Деревянко, создавать свои добротные журналистские произведения.

Перспектив разработки данной работы достаточно много. Это может быть углубление в теорию жанров публицистики, это может быть углубление и в теорию психо-эмоционального воздействия на читателей, это может быть и углубленное изучение выразительных средств русского языка. Можно более подробно рассмотреть и нравственные аспекты публицистики или же углубиться в изучение публицистического наследия Деревянко на примере книг, вышедших при жизни автора. В качестве предмета будущих работ может быть вообще взято отдельное издание или же жанры публицистики можно будет рассмотреть на примере другого мастера публицистической прозы.

В основе же настоящего исследования лежит не только обобщённый взгляд на публицистику, но и конкретное рассмотрение журналистских приемов на базе исследования творческого наследия главного редактора газеты «Вечерняя Одесса» Бориса Деревянко.

Завершить же дипломную работу хочется словами Бориса Федоровича, которые должны стать путевой звездой в работе каждого журналиста, да и в жизни любого человека:

«Не надо обрекать себя на служение чему-то или кому-то, надо жить так, чтобы было интересно, легко, красиво, чтобы повседневные твои занятия доставляли радость тебе – радоваться будет и дело, и люди вокруг тебя.

Твое время – самый большой дар жизни. Неужели его стоит бросать под ноги, топтать, губя себя и отравляя все, к чему прикоснешься?

По жизни нельзя пройти, как по ковровой дорожке в сияющем огнями зале. Она не только прекрасна, но и сложна, полна испытаний самых разных, чаще всего – весьма тяжких, можно оступиться, можно ошибиться, можно упасть, но если ты понимаешь, что ты в ответе перед временем, перед людьми, в тебя верящими, ты поднимешься.

Все это похоже на заклинание. Наверное, так оно и есть. Но так же хочется, чтобы каждый человек был не горем в жизни, а ее радостью...»

Список литературы

1. Багдикян Б. Монополия средств информации. М., 1987.

2. Беглов С.И. Монополии слова. М., 1972.

3. Вакуров В. Н., Кохтев Н. Н., Солганик Г. Я. Стилистика газетных жанров. М., 1978.

4. Вартанова Е.Л. Европейский Союз в поисках информационного общества // Вестник Московского университета, серия Журналистика. 1998. № 2, 3.

5. Голуб И. Б. Образность публикаций. М., 1989.

6. Горохов В.М. Закономерности публицистического творчества. Пресса, публицистика. – М., 1975.

7. Гуськов С. И., Федосов Б. А., Солганик Г. Я. Спорт в зеркале журналистики. М., 1989.

8. Деревянко Б.Ф. Судьбу выбираешь сам. Одесса, 1998.

9. Деревянко Б.Ф. Хочу быть услышанным. Одесса, 2002.

10. Деревянко Б.Ф. Земля есть торжественный дар. // Вечерняя Одесса. 1997.

11. Деревянко Б.Ф. Хорошие мелодии играются и на старой скрипке. // Вечерняя Одесса. 1997.

12. Деревянко Б.Ф. Неистовый Ерванд. // Вечерняя Одесса. 1993.

13. Деревянко Б.Ф. След на земле. // Горизонт. – Одесса, 1984.

14. Деревянко Б.Д. Бескорыстная дружба мужская. // Вечерняя Одесса. 1995.

15. Деревянко Б.Ф. Поэты-политики на фоне современника. // Вечерняя Одесса. 1995.

16. Деревянко Б.Ф. Точность – вежливость королей. // Вечерняя Одесса. 1996.

17. Деревянко Б.Ф. Великий трагичный Макар Анисимович. // Вечерняя Одесса. 1995.

18. Дэннис Э., Мэррил Д. Беседы о масс-медиа. М., 1997.

19. Есин Б.И. История русской журналистики в кратком изложении. М., 2000.

20. Засурский Я.Н. Информационное общество и средства массовой информации. // Информационное общество. 1999. № 1.

21. Засурский Я.Н. Информационное общество в рамках международного сотрудничества. // Информационное общество 2000. № 1.

22. Засурский Я.Н. Журналистика в переходный период // Вестник Московского университета. Серия Журналистика. 1997. N 5.

23. Засурский Я.Н. Журналистика переходного периода: современные концепции и практика. // Актуальные проблемы журналистики. М., 1997.

24. Искусство публицистики (сборник). – Алма-Ата, 1966.

25. История отечественной журналистики. // Составитель И. В. Кузнецов. М., 1999.

26. Костомаров В. Г. Русский язык на газетной полосе. М., 1971.

27. Кузнецов Георгий Владимирович. Так работают журналисты. М., 2000

28. Мелюхин И.С. Информационное общество: истоки, проблемы, тенденции развития. М., 1999.

29. Овсепян Р.П. История новейшей отечественной журналистики. М., 1999.

30. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1988.

31. Основы творческой деятельности журналиста. // Составитель С.Г. Корконосенко. СПб. 2000.

32. Пресса в обществе (1959 – 2000). // Под редакцией А.Н. Мурашева. М., 2000.

33. Прохоров Е. П. Публицист и действительность. М., 1973.

34. Прохоров Е.П. Искусство публицистики. М., 1984.

35. Прохоров Е.П. Журналистика и демократия. М., 2001.

36. Ревенко А.Г. Заповедное слово. М., 1975.

37. Русский язык: Энциклопедия. М., 1979.

38. Рэндалл Д. Универсальный журналист. Великий Новгород, Санкт-Петербург. 1999.

39. Сергеич П. Искусство речи на суде. М., 1960.

40. Сиберт Ф., Шрамм У., Питерсон Т. Четыре теории прессы. М., 1998.

41. Солганик Г.Я. Публицистика как искусство слова. Поэтика публицистики. М., 1990.

42. Солганик Г.Я. Современная публицистическая картина мира. // Вестник МГУ. Серия 10. 2002.

43. Справочник для журналистов стран Центральной и Восточной Европы. М., 1993.

44. Стилистика газетных жанров. М., 1981.

45. Стюфляева М.И. Образные ресурсы публицистики. М., 1982.

46. Стюфляева М.И. Поэтика публицистики. // Воронежский университет, 1975.

47. Стюфляева М.И.. Профессия репортер. М., 2000.

48. Тертычный А.А. Жанры периодической печати. М., 2000.

49.Фетисов М.И. Зарождение казахской публицистики. Алма-Ата, 1961.

50. Шегрова. Г.Н. Эхо слова. М., 1986.

51. Шерковин Ю.А. Психологические проблемы массовых информационных процессов. М., 1973.

52. Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. М., 1972

53. Шостак М.И. Репортер: профессионализм и этика. М.,1999.