Маркиз де Сад в стране Советов (Хрестоматия по русской литерату ре с тарших классов средней школы как источник комплекса вины ) В последнее время в средствах массовой информации нередко публикуют письма читателей , полагающих , что с преобразованием школьных программ - в особенности в гуманита рной части - мы после развала Сов етско го Союза больше потеряли , чем приобрели . В частности , поступились гуманистическими традиция ми российской литературы в пользу «бездуховно й западной масс-культуры с ее пропагандой секса и насилия» . Ни в коей мере не пытаясь защитить «бездуховную масс-к у льтуру» , которая явно обладает избытком жизнеспособности и вполне может за себя постоять , я всетаки хочу остановиться на некоторых особенностях русской и советской литературы , каковой она была в школьной программе . Пожалуй , пришло время задуматься над тем, что , собственно , эта программа и литература из себя представляли . Для начала несколько цитат : «Дыбом стал бы нын е волос от тех страшных знаков свирепства полудикого века , которые пронесли везде з апорожцы . Избитые младенцы , отрезанные груди у женщин , содр а нная кожа с ног по колено у выпущенных на свободу , - с ловом , крупною монетой оплачивали козаки преж ние долги» [1, с . 299]. В первом случае пытаю т , мучают и убивают доблестные запорожцы . Объект учений - враг . Потом - наоборот : злодеи-вра ги мучают отв а жного Остапа . «Ни крика , ни стону не было слышно даже тогда , когда стали перебивать ему на рука х и ногах кости , когда ужасный треск и х послышался среди мертвой толпы отдаленными зрителями...» 1, с . 317]. Хотя , если вдуматься , неизвестно , «кто первый начал» , но для школьной программы и для советской кр итики в целом запорожцы явно свои . Этическ и амбивалентные , как и положено эпическому герою , деяния Тараса трактуются даже самыми достойными представителями отечественной критик и как «...всепоглощающая ве р ность о бщему делу , которому отдаются все душевные и физические силы фольклорного богатыря ... о крашенное мягким юмором почти нежное отношени е к боевым сподвижникам» [2, с . 8J. Эту лите ратурную традицию можно и продолжить . « Но их поймали лютые жандар м ы , од ного забили до смерти , а другого начали пытать . Выкололи ему глаза , повыдергали на голове все волосы . А потом разожгли д окрасна тонкую железяку и начали ее запра влять под ногти ... Про-ок-лятые ! - ахнула Акимо ва жена , всплеснув руками . - Под ног т и ? Под ногти ... Спрашивают : «Говори , кто из вас еще в ячейке состоит , и отрекайся от комсомола» . «Не скажу вам , вампиры , и не отрекусь !» - стойко отвечает тот комсомолец . Жандармы тогда стали реза ть ему шашками уши , нос отрезали . «Скажешь ? - «Нет , г о ворит , умру от вашей кровавой руки , а не скажу ! Да здравств ует коммунизм !» . Тогда они за руки под весили его под потолок , внизу развели огон ь» [3, с . 8]. «Сережа молчал , когда его били , молчал , когда Фенбонг , скрутив ему руки на зад , вздернул его на дыбу , м о лч ал , несмотря на страшную боль в раненой руке . И только когда Фенбонг проткнул е му руку шомполом , Сережа заскрипел зубами...» 4, с . 710]. Конечно , никакого совпадения тут н ет - налицо определенная тенденция . Как уже неоднократно отмечалось , мы имее м дело с традицией житийной литературы , когда положительный герой мужественно переносит пытк и - ради веры или идеи . Но почему именн о эта литература изобиловала в школьной п рограмме ? Разумеется , гуманитарные дисциплины - во всяком случае в той мере , в какой они входят в школьную программу , - всегда были ангажированными . Но литературе досталось особенно , поскольку она отвечала не за отдельные аспекты утвержденной Минпр осом картины мира , но должна была формиров ать эту картину в целом . Именно на учи телей словес н ости была возложена самая ответственная задача - «поиски психолого-педа гогических механизмов , при помощи которых мож но было бы управлять процессом формирования ученика , изучающего литературу» [5, с . 10]. Каче ства , которые русская , а впоследствии и с о ветская литература должна была в зрастить в ученике , в сущности , и не ск рывались . Речь идет , во-первых , о постоянной ориентации на подвиг , на самопожертвование . «Величайшая почесть , о которой мечтали револю ционные вожди человечества , оказалась их дост ояние м : эта почесть состояла в т ом , что по телам (курсив мой . - М . Г. павших в бою товарищей прошли тысячи и миллионы новых борцов , столь же бесстрашных , обеспечивших этим героизмом массы победу» [6, с . 277]. Кто из нас удосужился вчитываться в ленинские откровения ? А стоило бы задуматься - что за странная почесть такая ? Тысячами и миллионами топтаться по телам своих соратников ? Но и мы , и с оратники , и павшие - все должны воспринимать это именно как почесть . Как высшую радо сть . Как исполнение величайшей м е ч ты . «Героическое поведение раскрывает готовно сть личности к подвижническому служению общес тву , ее способность совершить подвиг во им я интересов народа . Советская литература обог атила содержание героического начала в мирово м искусстве . И это законом е рно . Ведь Октябрьская революция впервые в истор ии открыла перед личностью неограниченные воз можности служения человечеству» [7, с . 233]. Неограни ченные возможности , согласно методичкам , заключают ся в способности беззаветно , не рассуждая , жертвовать с обой . Подвиг становится естественным состоянием человека . Примеры стойкос ти , проявленной положительными героями во вре мя чудовищных мучений , должны были , по зам ыслу методистов , развить у подростков волю и мужество : «Воля подростка нестойкая . Но в этот пер и од начинает интенси вно формироваться жизненный идеал , это побужд ает ученика к самовоспитанию , составной часть ю которого и являются задания по укреплен ию воли...» 5, с . 20]. Мужество же (что законом ерно в данной системе ) приравнивается к та ким поняти я м , как терпение и в ыносливость . Недаром , согласно тем же методичк ам , при изучении «Василия Теркина» А . Твар довского «...закрепляется изображение фадеевского п редставления о мужестве , как о ... прежде все го - воле , терпении , выносливости» [8, с . 9]. Недаром многих , вполне думающих и совестл ивых подростков искренне беспокоил вопрос - а могут ли они вынести эти чудовищные пытки ? Литература обернулась примерочной вериг существующих и несуществующих мучеников . Ещ е одним необходимым качеством , которое пыточ н ая литература должна была взраст ить в подростке , является ненависть . Собственн о , литературу советской школьной программы мо жно рассматривать как «науку ненависти к врагу» [8, с . 38]. К какому врагу ? А вот это уже вопрос ! Ведь враг абстрактен . Те ж е самые п ыточные действа производят над мучениками белогвардейцы , злодеи-кулаки , р умынская сигуранца , гестаповцы ... Ненависть нужно поддерживать в себе постоянно , как огонь в топке паровоза . Недаром в «теоретических» изысканиях того же Горького «ненависть» - одно и з частотных слов . Вы спра шиваете : «По каким признакам можно определить действительного пролетарского писателя ?» . Ду маю , что таких признаков немного . К ним относится активная ненависть писателя ко в сему , что угнетает человека извне его , а также изнутри ... б еспощадная ненависть к лентяям , паразитам , пошлякам , подхалимам и вообще к негодяям всех форм и сор тов [9, с . 332, 333]. Довольно широкий перечень объек тов ненависти . Пусть кто-нибудь объяснит мне , что такое , скажем , беспощадная ненависть к пошлякам. .. Разумеется , описания чудовищн ых пыток , которым подвергаются наши , мучений и вражеских издевательств были необходимы еще и для оправдания жестокости и бесчело вечности сначала «диктатуры пролетариата» , затем - «страны победившего социализма» . Это к а к бы заранее выданная «новому характеру социалистического гуманизма» индульгенци я . Как правило , учителя справляются с непр остой задачей объяснения революционной необходим ости некоторых «жестоких» ... поступков Левинсона (отравление Фролова , расстрел мужика, выдав шего Метелицу , и т . д .). Реже удается дру гое : раскрыть эти хрестоматийно известные фак ты как часть системы гуманистических убеждени й коммунистов ... Учитель должен показать , что Левинсон страдает , приказав забрать свинью у корейца ; с трудом и болью р е шает вопрос о Фролове и т . д . [8, с . 8]. Как тут не вспомнить оруэлловское «люб овь - это ненависть» ! Но помимо запланированног о , предусмотренного результата подобной обработки идеологи Системы вполне могли получить р езультаты побочные . Незапланированные . В озможно , о них имеет смысл поговорить подр обней . Известно , что раздражитель необходимо постоянно усиливать , иначе наступает привыкание . И правда - если в романе «Как закалял ась сталь» Н . Островского описание еврейского погрома и пыток , а затем и каз н и молодой коммунистки Вали Брузж ак изложено без столь популярных впоследствии подробностей , какой-то скороговоркой , то чем дальше , тем подробней , тем сладострастней ст ановятся описания пыток . Вот , скажем , знаменита я сцена убийства семьи бедняка Хопрова в П однятой целине» Шолохова : «Он слышит звуки хрипенья и возни в углу . Половцев пал на женщину , подушкой придавил ей лицо и крутит , вяжет рушником руки . Его локти скользят по зыбким , податливо мягким грудям женщины , под ним упруго в ыгибается ее грудная клетк а . Он ощущает тепло ее скользко бьющегося в поп ытках освободиться тела , стремительный , как у пойманной птицы , стук сердца . В нем вн езапно и только на миг вспыхивает острое , как огонь , желание , но он рычит и с ярстью просовывает руку под подушку , как лошади, раздирает рот женщине . Под е го скрюченным пальцем резиново подается , пото м мягко ползет разорванная губа , палец - в теплой крови , но женщина уже не кричи т , глухо и протяжно : в рот ей до мо й глотки забил он скомканную тряпку...» 3, с . 74, 75]. А вот почти симметричная ей сцена : «И тут он начинает раздавать нам удары по ему телу , а мы , со своей стороны , стараемся увернуться ... Словно безумны й , мечась углам комнаты , негодяй преследует свои жертвы , нанося без разбору удары т ак , что мы быстро покрываемся кровь ю . В конце концов ему удается загнать нас в узкий проход между стеной и изголовьем кровати и здесь сила его уд аров удваивается . несчастная Аманда , получив о т Клемента чудовищный удар розгой в грудь , теряет равновесие , что и приводит монаха в экстаз» [10, с. 161]. Полагаю , у Шолох ова все же будет покруче . У де Сада все слишком смахивает на описание производ ственного процесса . Казалось бы , причем зд есь знаменитый маркиз ? Литература школьной пр ограммы подчеркнуто асексуальна (хотя в приве денной сце н е из «Поднятой целины» все же есть и явная сексуальная комп онента ). Но , во-первых , недаром понятия «секс и насилие» так прочно сопрягались в ум ах наших пропагандистов - вслед за ненавидимым ими Фрейдом , во-вторых , и де Сада дале ко не всегда занимала чисто сексуа льная сторона вопроса . Де Сад , напомню , был одним из выразителей идей просвещения . И полагал человека мерой всех вещей . А | уж его высказывания о религии можно было с чистым сердцем включать в любую шк ольную программу : «Божество ... всего лишь плод не в ежества одних и деспотизма других . Когда сильный хочет поработить слаб ого , он убеждает его , что бог освятил о сновы , и тот , забитый нуждой , тупо верит» [11, с . 36, 37]. В сущности , де Сад всего лишь логичен . Если Бога нет , почему бы не осквернять алт а ри ? «На большо м столе Оноретту совершенно голую положили на живот , зажгли свечи и , поставив в головах образ Спасителя , на пояснице несчас тной осмелились совершить одно из самых с трашных таинств» [11, с . 74]. Почему бы не на другаться над самым с вятым ? «Лил ечка ... - сказала она ... - Подыми мне кофточку , ж жет ... Лиля , сама едва двигавшаяся ... осторожно завернула к подмышкам набухшую в крови кофточку , в ужасе отпрянула и заплакала : н а спине Ули , окровавленная , горела пятиконечна я звезда» [4, с . 713]. Разумеется , второй отрывок писался вовсе не для того , чт обы исследовать природу страсти и насилия . И нигилизма тут ни на грош . Он долж ен был вызвать в читателе сочувствие . Это очень житийный отрывок . Но кто поручится , что именно эта эмоция в о зник ала у каждого из многочисленной (почти все население бывшего Советского Союза ) аудитори и читателей ? Даже весьма скептически отно сившийся к теории психоанализа (особенно прим енительно к искусству ) Л . Выготский соглашался с психоаналитиками в том, что «художественное произведение вызывает наряду с сознательными аффектами также бессознательные , гораздо большей интенсивности и часто противо положно окрашенные» [12, с . 15б ]. Иными словами , гневный , подробный обличитель зверств и пыток далеко не всегда п ылает правед ным гневом ... даже когда не отдает в эт ом себе отчета . По мнению Фрейда , жест окость и половое влечение («секс и насилие » , выражаясь языком наших пропагандистов ) связ аны самым неразрывным образом [13, с . 140]. Разумеется , никаких сексуаль н ых эмоций хрест оматийная литература подобного рода вовсе не намеревалась вызвать у читателя . Но то , что житийная литература может восприниматься как сексуальная , все же несомненно . «В десятилетнем возрасте попали ко мне в руки жития мучеников . Я помню , с к аким ужасом , который , собственно , был в осторгом , читал , как они томились в темниц ах , как их клали на раскаленные колосники , простреливали стрелами , варили в кипящей смоле , бросали на растерзание зверям , распинал и на кресте , - и самое ужасное они выно сили с какой-то радостью . Страдать , терпеть жестокие мучения - все это начинало представляться мне с тех пор наслаждением... » 14, с . б 7]. Это , разумеется , крайний случай , но некий элемент наслаждения пытками так или иначе присутствует в пылкой патетике героичес к их романов . Пусть даже наслаждаются осуждаемые и ненавидимые палачи . Ситуация усложнялась еще и тем , что именно на описания пыток инструкции делали чуть ли не основной упор . Поскольку , п овторюсь , эти фрагменты , с одной стороны , р ассматриваются как и н струмент для воспитания воли , терпения и самопожертвования , с другой - являются средством для формиро вания ненависти к врагу . «Когда же фашиста м удается захватить подпольщиков , их зверства становятся изощренными . Они выкалывают глаза Виктору Петрову , отру б ают ступню Анатолию Попову , ломают руку Сергею Тюлен ину , вырезают звезду на спине Ули Громовой , бьют мать Сергея Тюленина в присутствии сына и пытают сына на глазах у м атери» [5, с . 171]. Это уже выжимки , дайджест , но выжимки весьма симптоматичные - от ув е систого произведения ничего не остается , кроме во всех смыслах методического пере числения пыток . Теоретически рекомендуемый отрыво к должен иллюстрировать бесчеловечность фашистов . Но , как мы отмечали выше , что бы ни выплыло из темных глубин подсозна н ия - мазохистский восторг мученика или десадовский синдром сверхчеловека-гедониста , наслаждающегося чужим страданием , - так или иначе подсознательная реакция будет отличаться от сознательной . А возможно , будет прямо противоположной . Кто же виноват ? И деологи ? Методисты ? Сами писатели - или они ничего подобного в свои произведения вовсе не вкладывали ? Разумеется , нет . Но ве дь отнюдь не вербализованные намерения , каким и бы благими они ни были , - скрытые мот ивы формируют текст . «Всякое сознательное и раз у мное толкование , которое дает художник или читатель тому или иному п роизведению , следует рассматривать при этом к ак позднейшую рационализацию , то есть как некоторый самообман , как некоторое оправдание перед собственным разумом , как объяснение , при думанное постфактум» [12, с . 92]. И если вслед за Выготским определять художественное произведение как «совокупность эстетических знаков , направленных к тому , чтобы возбудить в людях эмоции» [12, с . 17], то какие эмоции может возбудить у подростка сцена убий с тва жены Хопрова ? Пытки молодогва рдейцев ? Кровавые эпизоды «Донских рассказов» ? Еще одно «программное» житие - поэма М . Али гер «Зоя» ? Ненависть ? Сострадание ? Чувство вины ? Стыд ? Удовольствие ? Во многом зависит от того , с кем себя отождествляет читатель . В е дь просто отстраненно , безэмоц ионально читать художественный текст подросток не в состоянии . Он же все-таки не ли тературовед . Не профессионал . В данном случае ему приходилось отождествлять себя либо с ролью мученика , либо с ролью палача . Но если он о тождествлял себя с мучеником , кем бы этот мученик ни был - румынским комсомольцем , бедняком Хопровым , Ульяной Громовой , или , извиняюсь , Муму - еще одной безвинной жертвой русской литературы , - на кого потом будет направлен нерастрач енный заряд гнева и нен а висти ? В данной системе этических соординат враго м , как мы ъидели , может оказаться кто у годно - от истеричной эарыни до белогвардейцев , от румынской охранки до гестаповцев ... впл оть до самых эбычных , заурядных людей , вин оватых уже самой своей заурядностью. .. По давюнный , неутоленный гнев легко растравить и направить по адресу - опять же , по 1юбо му адресу . Какой простор для манипуляторов ! А поскольку большинство этих цюизведений в се же не поднимается до разряда высокой трагедии , сами по себе они ie обеспечив а ют катарсиса . Да и то - даже если бы они по силе воздействия не 'ступали , скажем , «Гамлету» или «Королю Лиру» , сама обстановка педагогического 1роцесса буд ет мешать адекватному эмоциональному восприятию . Разрядка , гнев и ) бида выносились вовне . Но с и льнее даже гнева може т оказаться подавленное чувство вины . И де ло не в 'ом , что оно является обязатель ным (по Фрейду ) компонентом мазохистских [аклон ностей [15] (в сущности , нормальных людей гораздо больше , чем это казалось [ервым психоанал итикам ). Подобн ы й психический дискомфо рт возникает у каждого юрядочного человека при виде чужих страданий , от которых он не в состоянии [збавить . Эта вина опят ь же не находит себе адекватной эмоционал ьной разрядки , [ровоцируя скрытые невротические состояния . При оп р еделенных скл онностях психики либо просто вследствие потае нного , но ейственного защитного социального м еханизма , заставляющего принимать сторону ильного , читатель отождествляет себя с палачами . И благодаря безликости , универальности , анонимност и зла , разм а занного по страницам романов , это не так уж ложно проделат ь . Как ни странно , именно такое отождествл ение способно обеспеить разрядку , которой лиш ен читатель , соотносящий себя с положительным и геоями . Собственно говоря , это и есть реализация скрытой садист с кой комп оненты , вставляющей воспринимать тексты школьных хрестоматий именно в том их смысле , к оторый вкладывал в свои собственные откровени я основоположник садизма . Но и в этом случае тоже может возникать чувство вины - именно вследствие понимания (возмож н о , полуосознанного ) нетрадиционности такого подхода к отечественной литературе . Существует е ще один вариант , казалось бы , наиболее без опасный в эмоциональном плане - простое , зауряд ное любопытство . Однако на деле такое заин тересованное наблюдение за чужими стр аданиями всего-навсего разновидность еще одного психического отклонения - вуайеризма . Страсть к подглядыванию , по Фрейду , становится извращен ием , когда она связана с преодолением чувс тва отвращения [13, с . 138]. Что , собственно , и про исходило , к о гда незрелый еще психи чески подросток зачитывал не украдкой , а « легализованно» , по требованию педагога , подробнейш ие описания пыток . Симптоматично , что именно вуайеризм , подглядывание , получил у нас тако е широкое распространение . В сущности , все печально з наменитые собрания , посвященн ые моральному облику советского гражданина , в се публичные чтения подметных писем в мес тком и парторганизацию , вся активная жизнедея тельность наших общественных работниц и секре тарей профкома и парткомов - разновидность вуа йери з ма . Разумеется , любопытство к личной жизни сограждан и сослуживцев про воцировалось , с одной стороны , органами тоталь ного контроля , с другой - являлось компенсацией отсутствия института эротической литературы и просто заурядных «мыльных опер» , столь р аспространенных на Западе и впол не удовлетворяющих страсть к подглядыванию , в той или иной степени свойственную даже вполне душевно скомпенсированным людям . Но тексты , включенные во все школьные хрестомати и , да еще усвоенные душевно незрелыми подр остками, давали дополнительный простор для реализации и этой скрытой тенденции . В этом контексте нас не должна удив лять и посредственность большинства текстов , выбранных для школьной программы . Недаром , по меткому наблюдению того же Выготского , «Ф рейд , говор я о сходстве романов с сублимированными фантазиями , вынужден взять за образец откровенно плохие романы , в ко торых сочинитель открыто угождает массовому и довольно невзыскательному вкусу (в нашем случае - соцзаказу . - М . Г .), давая пищу не столько для эстет и ческих эмоций , с колько для открытого изживания скрытых стремл ений» [11, с . 101]. Выбиралось для изучения то , что можно было легко отформулировать , свести к голой схеме , к дайджесту , к идее . Но именно в таких романах скрытые мотивы , затаенные желания и стр а хи зак азчика проступают наиболее отчетливо . Еще одним свойством , отличавшим программную «родную литературу» , была ее ненависть к так на зываемой «нормальной жизни» - ко всему тому , что пропаганда именовала «мещанством» . Из врезки к учебнику «Ру с ская с оветская литература» (нечто вроде эпиграфа ). «Э поха повелительно требует от литератора участ ия в строительстве нового мира , в обороне страны , в борьбе против мещанина , который гниет , разлагается и в любой момент м ожет переползти в стан врагов , - эпо х а требует от литературы активного уча стия в классовых битвах» (Максим Горький ) [7]. Ненависть к мещанину - вовсе не большевистск ая выдумка . Она отвечала еще романтической традиции , которая , казалось , к концу XIX века постепенно изживала себя . Но именно эт а , в общем-то устаревшая романтическа я традиция была взята на вооружение госуд арственной пропагандой . Человек , укорененный в быте , в семье , уже не такой доступный объект для манипуляции . А отсюда ненавист ь идеологов к обыденной жизни , к быту , к здрав о мыслию , которое подвиг есл и и приемлет , то уж в самом крайнем случае . Бытописание , столь распространенное в русской литературе конца XIX века , отвергается с яростью , с ненавистью : Живая жизнь быв ает «запятнана» (курсив мой . - М . Г .) многими пустяками и по д робностями ... котор ые , однако , изрядно заполняют жизнь , и част о кажутся важнее , чем они есть на само м деле . Их вовсе не обязан показывать художник , совершенно не обязан > [16, с . 302]. Запятнана - слово , эмоционально окрашенное . В сущности оно означает «за г рязнена» , «опогане на» , «опозорена» . Живая жизнь опоганена заполн яющими жизнь подробностями , которые , собственно , нормальную жизнь и составляют . Мещанин , если задуматься , мог даже не сделать ниче го плохого ; согласно тому же Горькому , еще не успеть пе р еползти в стан врага . Он лишь способен это сделать - грозное , но , естественно , совершенно недоказуемое обвинение . И тем не менее мещанин опа сен , как прокаженный (гниет заживо ), и потом у должен быть истреблен . Мещанин опасен , и бо он может пожертвовать Идее й ради семьи . «В республике , где люди не должны иметь иной семьи , кроме родины , где все новорожденные - дети родины ... насколько крепко будут любить ее те , что изведают лишь ее заботу и с рождения будут знать , что лишь от родины можно ждать всего ... вместе с дозой привязанности к родственникам они (дети . - М . Г .) неизб ежно впитают предрассудки (часто опасные ) этих родственников , их мнения , их идеи , способс твующие удалению от общества , самопоглощению , а все гражданские добродетели станут для них абсолютно не в озможными» [17, с . 166, 167]. Уже не раз отмечалось , что идеология тоталитарных режимов берет свое начало из гуманизма эпохи Просвещения . Тот же де Сад , в сущности , здесь не столько патоло гичен , сколько логичен - в этой системе род ственные связи не н ужны . Более т ого , вредны . Они мешают любви к Родине . А значит , необходимо учить жертвовать родстве нными и дружескими связями . Вот почему иде ология подняла на щит несчастного мученика Павлика Морозова . Вот почему <в учебных и методических пособиях , посвяще н ных творчеству Шолохова в Х классе , указывает ся на необходимость привлечения особого внима ния старшеклассников к «Донским рассказам» , к оторые наряду с «Поднятой целиной» Шолохова будут формировать идейно-нравственный и эсте тический облик учащихся > [8, с , 2 1, 2б ], В частности , рекомендуется «сделать упор» на рассказы «Родинка» (детоубийство ) и «Продко миссар» (отцеубийство ). А ведь эти два расс каза - не исключение . В «Донских рассказах» сыно -, брато-и отцеубийств побольше , чем в любой греческой трагедии ! Вот откуда и три учебных часа , отведенных на «Лю бовь Яровую» К . Тренева - столько же , скольк о на всего Блока . Возможно , даже великолеп ный и грозный «Тарас Бульба» попал в программу младших классов именно по этой причине . Недаром сугубо эпический , симметричный сюжетный ход (за убийство собстве нного , нелюбимого сына рок карает Тараса м учениями и гибелью сына любимого ) понимается лишь как иллюстрация <морального принципа старого казака «породниться родством по ду ше , а не по крови» > 2, с . 8]. Но это - лишь о дна причина многочисленных р асправ с кровными родственниками на страницах программных произведений . Вторая причина пря мо противоположна . Ничего удивительного в это м нет ; показатель жизнеспособности тоталитарной идеологии - ее алогичность . Палачи мучают ма т ерей положительных героев , а плох ие люди - своих собственных матерей , чтобы у читателя укреплялась ненависть к врагу . При официозной сакрализации роли матери в социуме , при назойливом отождествлении ее с родиной такие издевательства , такое кощунств о должн ы были вызвать особое во змущение . Эта тема проглядывает уже в шолоховской «Поднятой целине» - сначала в расс казе о румынских комсомольцах , потом еще р аз повторяется в истории о хозяйственном Якове Лукиче , уморившем мать голодом , чтобы не проговорилас ь , не выдала его комиссарам . Есть нечто подобное в «Донских рассказах» . Не миновала этой темы и « Молодая гвардия» : «Они сорвали одежды со с тарой женщины , матери одиннадцати детей , швырн ули ее на окровавленный топчан и стали убивать проводами на глазах у ее сына . Сережа йе отворачивался , он смот рел , как бьют его мать , и молчал» [4, с . 711]. Можно только пожалеть тех особо впечатли тельных детей , которые отважились примерить н а себя мученические вериги героев-комсомольцев ... И испытывавших законное сомнение от н осительно своей способности устоять под пытками , а заодно и все то же чув ство вины , подкрепленное комплексом неполноценнос ти - тето смогли ... Разумеется , десадовский п одход к проблеме матереубийства гораздо более логичен - старое должно уступить мес т о новому , вот и все . «И вы , дети шки , освободившись как можно быстрее от се мейной набожности , - чистой химеры ! - убедитесь , ч то вы ничем не обязаны существам , чья кровь произвела вас на свет» [17, с . 206]. Вернее , такой подход был бы более логичным , н е стр а дай маркиз в этом вопро се некоторой навязчивостью , с которой он д екларирует свою идею : «...и если существо , на которое я покушаюсь , - моя мать , выносившая меня во чреве , то что это меняет ? <... > Поступая подобным образом , человек лишь уст упает самому ест е ственному из все х побуждений» [11, с . 38]. Против отца де Сад не столь предубежден , что позволило бы фрейдистам обвинить его не просто в эд иповом комплексе , но в его гомосексуальном варианте . Напомню , что эдипов комплекс , кото рым сам Эдип вовсе не с т радал , поскольку предавался инцесту , не зная об этом , заключается в бессознательном отождест влении себя с отцом (или соперничестве с ним ), причем мать рассматривается как сек суальный объект . Это у мальчиков . У девоче к , естественно , - наоборот . «Слушай , су к а ! Ты абсолютно беззащитна ... Что с тобой будет ? Сама не знаю ! Может быть , ты будешь повешена , колесована , распята , истерз ана калеными щипцами , заживо сожжена ... Выбор кары зависит от твоей дочери , именно он а вынесет приговор . Но ты настрадаешься , ш люха ! О ! Да , ты погибнешь только после тысячи предварительных пыток !» [17, с . 201]. Какие бы бессознательные мотивы ни л ежали в основе этой сцены , сознательно мар киз использовал ее для иллюстрации излюбленно й идеи : чтобы познать истинное наслаждение , нужно освободиться . А человек свобо ден только тогда , когда избавляется от все го человеческого . От морали , этики и естес твенных привязанностей . Кто поручится , что име нно этот , очень близко лежащий вывод (а ведь нас уже убеждали во вреде кровных привязанностей ) н е сделал никто из подростков , приобщившихся к хрестоматийной литературе ? В действительности , могла * ли вызвать психическую дестабилизацию , латентные неврозы подобная литература ? Или говорить о б этом без статистики в руках столь ж е бессмысленно , сколь бессмысленно - и , в сущности , несправедливо - утверждать , что западные боевики , являясь «апологией секса и насилия» , провоцируют рост преступности в молодежной среде ? Возможно , самая существенная разница между школьной литературой и зап адными боевиками за к лючается в то м , что чтение подобной литературы было обя зательным . Его не миновал никто . Хочу сказать еще вот о чем . Де Сад у на с в стране достаточно долго был под з апретом , что соответственно повышало к нему интерес читающей публики . Затем в какой-т о момент он сделался разрешенным писателем . Естественной реакцией , казалось бы , должно было быть появление его книг на полках читающей части населения . Но когда - для вот этой статьи - мне понадобился де Сад , работать с ним пришлось в б иблиотеке . Выяснилос ь , что никто из моих знакомых , людей вполне культурных , е го не держит . То ли посчитали его прио бретение дурным тоном , то ли просто он показался им неприятным , либо не стоящим внимания . И уж во всяком случае , никто не стал бы навязывать его детям . Но ведь « П однятая целина» Шолохова т оже отнюдь не детская вещь . А читать е е заставляли . Быть может , я не права ? И никакого скрытого сладострастия , никакой вин ы и стыда - ничего , кроме наивного желания вызвать праведный гражданский гнев и обр атить свою ненависть на в рагов коммунистического строительства не таят в себ е эти великие произведения ? В той же « Поднятой целине» , которую по праву можно с читать истинной энциклопедией ужасов , есть оч ень симптоматичный фрагмент . Половцев - матерый офицер , славившийся еще на герм а нской войне жестокостью в обращении с казаками , убийца беззащитных и тайный вра г коллективизации - рассказывает :» .. у меня в детстве был такой случай ... у нас был щеночек маленький , я с ним как-то игра л , как видно , больно ему сделал . Он мен я и цапнул за п а лец , до кр ови прокусил . Я разъярился , схватил хворостину и стал его пороть . Он бежит , а я догоняю и порю , порю ... прямо-таки с насла ждением ... И до того засек , что он весь обмочился и уже , знаешь , не визжит , а хрипит да всхлипывает ... и вот тогда я взял е г о на руки ... да так разревелся сам от жалости к нему , что у меня сердце зашлось ! Судорога со мн ой сделалась !» [3, с . 151]. Вероятно , можно бы ло бы со спокойным сердцем закрыть тему , - дело-то прошлое , - если бы на заботливо п одобранных произведениях русских и со ветских классиков не взращивались бы нескольк о поколений граждан советского (а потом уж е и постсоветского ) государства . А коллективно е бессознательное не умирает в один миг . И еще потому , что сейчас , как часто у нас бывает , намечается обратная тенденция , обратный откат - не появятся ли у нас в школьных программах столь же экспансивные описания ужасов сталинизма и тот алитаризма ? Кстати говоря , исследователи уже отмечали роль комплекса вины в воспитании «бывшего советского человека» - скаже м , учебники для начальной школы конца 40-х предлагали «маленькому человеку массу с итуаций , в которых он чувствует себя винов атым . Человек постоянно ощущает давление разн онаправленных ценностей . Что правильнее : дать или не дать товарищу пионерский галстук , ( что ) выше - чувство товарищества ил и святость галстука ? <... > Ничто , кажется , не с пасает от губительного шага , так тонка гра нь , отделяющая от греха» [18, с . 45]. Иными словам и , вина за намерения , за несуществующие , ги потетические проступки культивировала с ь еще в начальной школе . Комплекс вины - весьма удобная для манипуляций штука . Те м более если эта вина постоянно навязывае тся , но не формулируется . Размазана по все му бытию , ибо нормальное бытие , т . е . бы т , уже есть преступление (вспомним пламенный п ризыв Маяковского свернуть головы канарейкам ). Но нормальный человек инстинктивно игнорирует идиотские слоганы . Значит , норму нужно подменить психопатологией . Изменить созна ние , взрастив (или проявив ) в нем доселе скрытые и не лучшие личностные задатки , к о торых и впрямь можно стыдиться . Не взращиванием ли глубокого , подавленного комплекса вины и занималась - под видом просвещения - наша отечественная идеология в л ице ее педагогики ? Не выпускала ли в с вет декомпенсированных невротиков - поколение за поколен и ем ? Чтобы в урочный мом ент канализировать этот невроз , направить его в потребное русло или укрепить ценность того единственного критерия , по которому необходимо выверять любой свой поступок . Согласно тому же горьковскому воззванию , обыд енная жизнь - удел того , кого наши идеологи именовали «мещанином» , - превращается в нечто преступное (он еще ничего ни сделал , но в любой момент может ...), постыд ное (ползет , гниет и разлагается ). Мещанин , о быватель , - в сущности , нормальный , средний , этич ески и психич е ски скомпенсированный человек , - превращается усилиями пропаганды в хтоническое змееподобное чудовище , в ходячий труп . Нормы следует стыдиться - против нее борется вся Эпоха . В лице ее литерату ры . Воспитание стыдом ? На всю жизнь я запомнила то, почти нескрываемое уд овольствие , с которым зачитывала наша препода вательница по русской литературе отрывок из «Поднятой целины» Шолохова - о том , как убивали бедняка Хопрова . И дойдя до осо бенно острого момента , поднимала учеников , зас тавляя их продолжат ь . Возможно , я бы и приписала склонность к подобного рода странным развлечениям лично нашей настав нице , если бы примерно то же самое не проделала на уроке украинской литературы (дело было в Одессе ) совсем другая женщи на , по очереди поднимая тихих еврейских мальчиков и девочек зачитывать вс лух отрывок из «Гайдамаков» Т . Шевченко , т от , где погромщики издеваются над несчастным шинкарем Лейбой . Ничего другого , достойного декламации , у великого украинского поэта , ви димо , не нашлось . Добавлю - в отличие от бесстр а шных коммунистов , шинкарь Ле йба издевательств над собой и своей семье й не выдержал и кого-то там заложил ... ч то , естественно , послужило дополнительным источник ом вины и стыда для определенной части класса . Так что эта статья - своего р ода выношенная, взлелеянная месть . Запоздалы й , трусливый ответ любителям художественных п ыток , скрывающимся под личиной составителей м етодических пособий . Господи , да неужели о ни - кто бы они ни были , эти ловцы д уш , эти бойцы невидимого фронта , - столь иез уитски х и тры ? Или все эти мани пуляции с неокрепшей детской психикой осущест влялись совершенно бессознательно и именно по тому безошибочно ? И все же у меня есть смутное подозрение , что планы эти , как бы ни вовлекались в них полувменяемые женщины с дипломами «филолог о в и преподавателей русской литературы» и психоло гией торжествующих неудачниц , все же терпели крах в зародыше . Не из-за бунтарства и инакомыслия учеников (хотя я знала мальчи ка , которому грозили исключением из школы за то , что он отказался декламировать пе р ед классом унизительный шевченковски й отрывок - не в нашей школе , в другой ... что лишь свидетельствует о размахе прои сходившего ). А все по причине той же зд оровой , столь ненавидимой идеологией , обывательско й компоненты , присутствующей в каждом нормаль ном ч еловеке - из-за естественного от вращения к унылым однообразным мерзостям , хлы нувшим со страниц школьной хрестоматии . Как знать , не являются ли знаменитые жемчужины черного юмора типа «дети в подвале и грали в гестапо - зверски замучен сантехник Потапов» ес т ественной психологической защитой от нравоучительного мартиролога ? Или дело обстоит еще проще ведь , в сущнос ти , тех , кто в школе до конца и с удовольствием осилил «Молодую гвардию» и « Поднятую целину» , были единицы . Во всяком случае на последней странице « Как закалялась сталь» , - книгу я заказала в р айонной библиотеке , - неразвитым детским почерком было приписано : «кто прочитает эту книгу , тот пусть считает себя полным уродом» . А ниже , уже другим почерком , но тоже детским - «да , ты прав !» . СПИСОК ЛИТЕРАТУ Р Ы 1. Гоголь Н . В . Избранные с очинения . М ., 1985. 2. Николаев П . А . Художественны е открытия Гоголя // Гоголь Н . В . Избранные сочинения . М ., 1985. 3. Шолохов М . Поднятая це лина . М ., 1981. 4. Фадеев А . Разгром . Молодая г вардия . М ., 197 9. 5. Бойко М . Формирование марксистско-ленинского мировоззрения учащихся в п роцессе изучения литературы . Киев , 1981. 6. Ленин В . И . Полное собрание сочинений . Т . 9. 7. Русская советская литература . Учебник для 11 кла сса средней школы . М. , 1989. 8. Идейно-нравственн ое воспитание учащейся молодежи в процессе преподавания литературы (в помощь учителю с редней школы ). Новгород , 1979. 9. Горький М . Собра ние сочинений в 30 т . М 1949-1955. Т . 24. 10. Маркиз де Сад . Жюстина , или Несчастная с удьба добродетели . Петрозаводск , 1992. 11. Маркиз де Сад . Жюстина . Шахты , 1993. 12. Выготский П . Пс ихология искусства . М ., 1986. 13. Фрейд 3. Три очерка по теории сексуальности // Фрейд 3. Психология бессознательного . М .. 198 9 . 14. Фон Захе р-МазохЛ . Венера в мехах // Фон Захер-МазохЛ . Наслаждение в боли . М ., 1999. 15. Фрейд 3. Ребенка бьют // Фон Захер-МазохЛ . Наслаждение в боли . М ., 1999. 16. Фадеев Л . О литературе . М ., 1982. 17. Маркиз де Сад . Философ и я в будуаре . М ., 1992.