Пол, власть и концепция "разделенных сфер": от истории женщин к гендерной истории

П ол , в ласть и концепция "разделенных сфер ": от ис тории женщин к ген дерной истории До середины XX века история чело вечества фактически была «мужской историей» , т . е . ориентированной на мужские персонажи и виды деятельности . Проблематика и методолог ия «женской истории» сформировались на Западе в конце 1960-х-начале 1970-х г одов . К настоящему времени можно условно выделить в ней четыре направления . Их принципиальные отличия ярче всего выступают в формулировк е исследовательских сверхзадач . Так , например , в первом направлении , которое господствовало до середины 70-х годо в , цель н аучно-познавательной деятельности интерпретировалась как «восстановление исторического существования женщин» , «забытых» или «вычеркнутых» из офици альной «мужской» историографии . Но несмотря н а то , что приверженцам этого направления у далось достичь несомненного успеха в освещении многих неизвестных страниц истории женщин разных эпох и регионов , такой описательный подход скоро обнаружил свою огра ниченность . Представители другого направления , которое выдвинулось на первый план во второй половине 70-х годов , видели свою задачу в изучении исторически сложивших ся отношений господства и подчинения между полами в патриархальных структурах классовых обществ . Они стремились связать «женскую ис торию» с историей общества и объяснить на личие конфликтующих и нтересов и аль тернативного жизненного опыта женщин разных с оциальных категорий , опираясь на феминистские теории неомарксистского толка . Последние вводили в традиционный социально-классовый анализ фа ктор различия полов и определяли статус и сторического лиц а как специфическую комбинацию индивидуальных , половых , семейно-групповы х и классовых характеристик . На рубеже 70-80-х годов феминистская теория обновляется , существенно расширяется методологическая база ме ждисциплинарных исследований , предпринимаютс я целенаправленные усилия для создания к омплексных объяснительных моделей , что не зам едлило сказаться и на облике «женской ист ории» . Это касалось не только понимания ди алектического характера связей между неравенство м полов и социальноклассовой иерархией , н о , в первую очередь , самого переопред еления понятий мужского и женского . В 80-е годы ключевой специфической категорией анализа становится «гендер» или «пол-род» , альтернати вный понятию «пол-секс» и призванный исключит ь биологический детерминизм , имплицитн о присутствующий в последнем . Иначе г оворя , понимание того , что такое мужчина и женщина , какое поведение приличествует каждо му из них , каковы должны быть отношения между ними , есть не простое отражение и ли прямое продолжение биологических свойств , а п родукт культурно-сторического развити я . Но сами по себе гендерные различия , во-первых , не указывают на то , почему отнош ения между мужчинами и женщинами постоянно предполагают господство и подчинение , а во-в торых , не объясняют динамику этих отношений , т . е. не отвечают на вопрос , каким образом они складываются , воспроизводятся и трансформируются . Следовательно , будучи фундамент альным организующим принципом описания и анал иза различий в историческом опыте женщин и мужчин , их социальных позициях и поведен ческ и х стереотипах и в чем бы то ни было еще , категория гендера дол жна быть методологически ориентирована на под ключение к более общей объяснительной схеме . Поскольку гендерные модели «конструируются» обществом (т . е . предписываются институтами социально г о контроля и культурными традициями ), воспроизводство гендерного сознания поддерживает сложившиеся системы отношений г осподства и подчинения , а также разделения труда по гендерному признаку . Понятно , что в этом контексте гендерный статус выступ ает как оди н из конституирующих элементов социальной иерархии и системы расп ределения власти , престижа и собственности , на ряду с этнической и классовой принадлежностью [I]. Именно таким образом в конечном счете смещение «нервного центра» гендерной асиммет рии от приро д ных характеристик к социально-культурным включило отношения между полами во всеобъемлющий комплекс социально-исто рических взаимосвязей . Интегративный потенциал ге ндерно ориентированных исследований , конечно , не мог не привлечь тех представителей «женско й и стории» , которые стремились «верн уть истории оба пола» [2, З ]. Гендерный подхо д быстро завоевал множество активных сторонни ков и «сочувствующих» в среде социальных историков и историков культуры . Так в 80-е годы , в результате теоретического переосмыслени я предмета исследования , пересмотра ко нцептуального аппарата и методологических принци пов «женской истории» , родилась гендерная ист ория . Центральным предметом исследований стал исторический аспект гендерных представлений , особым образом выражающих сис т емные характеристики социальной организации и стру ктурирующих отношения между индивидами в спец ифическом контексте . Реализация тех . возможностей , которые открывал гендерный анализ , была немыслима без его адаптации к неподатливому материалу исторических ис т очников , к специфике исторических методов исследования и генерализации , без тонкой «притирки» но вого инструментария . Все это потребовало от историков самостоятельной теоретической работы и вызвало бурные дискуссии . Особую остроту приобрели вопросы о соотн о шении между понятиями класса и пола , между социальной и гендерной иерархией , между социа льной и гендерной мифологией и , соответственн о , между социальной и гендерной историей [4-7]. Основные теоретико-методологические положения ге ндерной истории были сформулированы Д . Скотт в известной программной статье [8]. В ее трактовке это понятие определено как «первичный способ означения властных отношен ий» и характеризуется специфическим сочетанием четырех неразрывно взаимосвязанных и принципиа льно несводимых д руг к другу по дсистем . Это , во-первых , комплекс культурных сим волов , которые вызывают в членах сообщества , принадлежащих к определенной культурной традиц ии , множественные и зачастую противоречивые о бразы . Вторая составляющая - это нормативные ут верждения, которые определяют спектр в озможных интерпретаций имеющихся символов и н аходят свое выражение в религиозных , педагоги ческих , научных , правовых и политических доктр инах . В-третьих - это социальные институты и организации , в которые входят не только система родства , семья и домохозяйст во , но и такие сексуально-дифференцированные и нституты , как рынок рабочей силы , система образования и государственное устройство . Наконец , четвертый конституирующий элемент - самоидентифик ация личности . В соответствии с э т ой интерпретацией гендера в центре вн имания оказываются важнейшие институты социально го контроля , регулирующие распределение материаль ных и духовных благ , власти и престижа в масштабе всего общества , класса или э тнической группы и обеспечивающие таким обр а зом воспроизводство социального поря дка , основанного на гендерных различиях , котор ые , в противоположность природным качествам п ола , варьируются от одного культурно-исторического пространства к другому . При этом особое место занимает анализ опосредующей ро л и гендерных представлений в межл ичностном взаимодействии , выявление их историческ ого характера и возможной динамики . Специ фический ракурс и категориальный аппарат иссл едований определяются соответствующим пониманием природы того объекта , с которым п р иходится иметь дело историку , и возмож ной глубины познания исторической реальности . Иными словами , выстраивается уникальная синтетиче ская модель , в фундамент которой закладываютс я характеристики всех возможных измерений соц иума : системно-структурное , соци о культурное , индивидуально-личностное . Предполагаемое развертыван ие этой модели во времени реконструирует историческую динамику в гендерной перспективе . Но от создания теоретической модели до эффективного применения ее потенциала в пр актике предстояло прой т и долгий и трудный путь . Разработка методологии ген дерно-исторического анализа подстегивалась практическ ими потребностями уже далеко продвинувшихся к онкретных исследований , которые показали , с од ной стороны , многообразную роль женщин в э кономических, политических , интеллектуальных про цессах , с другой - противоречивое воздействие э тих процессов на их жизнь . Кроме того , была выявлена существенная дифференцированность индивидуального и коллективного опыта , проистекаю щая из взаимопересечения классовых и г ендерных перегородок , социальных , этнических , конфессиональных и половых размежевании . Генде рный анализ не просто добавил новое измер ение и позволил преодолеть некоторые ограниче ния классического социального анализа , но по существу внес неоценимый вклад в то преобразование целостной картины прошл ого , которое составляет сегодня сверхзадачу о бновленной социокультурной истории . Современные г ендерные исследования пронизали собой , хотя и неравномерно , почти все области исторической науки . На сегодняшний д е нь гендерная история в ее наиболее широком истолковании представляет собой огромное межди сциплинарное поле , охватывающее социальноэкономическо е , демографическое , социологическое , культурно-антропол огическое , психологическое и интеллектуальное изм ерения . В тематике гендерной истории выделились ключевые для ее объяснительной стратегии сюжетные узлы . Я остановлюсь на одной из центральных и наиболее активно р азрабатываемых проблем - «гендер и власть» . Гендерная идеол огия и власть В большом числе с татей и книг исследуются нормативные предписания , гендерная идеология , включающая расхожие пре дставления о женщинах , которые обычно фиксиру ют сугубо мужской взгляд на этот предмет и , несмотря на наличие некоторых внутренн их противоречий , рисуют в целом не г ативные стереотипы мужского восприятия , а также навязываемые социумом модели женского поведения . Эти идеи мыслителей разных ист орических эпох были зафиксированы в религиозн ой литературе , научных и философских трактата х , поэтических и других произведениях, которые сохранялись и читались последующи ми поколениями . В особенности сказанное касае тся идей тех авторов религиозных , научных и философских трудов , которые считались высши ми и непререкаемыми авторитетами : их идеи , с одной стороны , отпечатывались в умах л юдей , не способных сформулировать и увековечить свои собственные мысли , а с другой - служили основой для правовых норм , регламентировавших поведение . Эти «авторские » мнения больше не считались таковыми , а рассматривались в качестве религиозной истин ы или н аучного факта . Ряд не отъемлемых элементов общественного сознания евро пейцев Нового времени был унаследован от античных и средневековых писателей , от религи озных мыслителей . И хотя эти авторы во многом были разными людьми , в том , что касалось женщин, они проявляли редко стное единодушие , рассматривая их как определ енно низших , по сравнению с мужчинами , сущ еств . Эти идеи все же претерпели некот орые изменения в XVI-XVIII столетиях в результате интеллектуальных сдвигов , произведенных Возрождени ем , р е формационными течениями и на учной революцией раннего Нового времени , кото рая подвергла сомнению непререкаемость всех и всяческих авторитетов . В это время стали слышны голоса тех , кто отстаивал более позитивный взгляд на женщин . Но еще гро мче зазвучали и н е гативные оценки новых мизогинистов , которые теперь предпочит али апеллировать не к Аристотелю или Библ ии , а к естественным наукам и к юридич еским системам . На этой гендерной идеологии и были основаны те введенные в практик у нормативные акты , которые не тол ь ко не увеличили , но еще более огра ничили права женщин и их способность дейс твовать независимо во всех сферах жизни . Множество новых публикаций текстов , их пер еводы и каталоги , сотни специальных статей , эссе , рецензий , книг и диссертаций , посвящен ных ренессансным спорам о женском характере , свидетельствуют об огромном интересе к этой тематике гендерных исследований . В работах 80 90-х годов были представлены доказат ельства активности женщин в развернувшейся в Европе XVI-XVII веков полемике о «женской п р ироде» , предложены оригинальные ее интерпретации , которые дали старт дискуссии о возникновении идеологии феминизма в XVII век е . Еще большее расхождение точек зрения , н ежели в оценках литературной «памфлетной войн ы» , наблюдается в трактовке взглядов религи о зных лидеров XVI-XVII веков . Но несмотр я на отсутствие согласия среди исследователей , все же можно , по всей видимости , сдел ать некоторые обобщения , касающиеся воздействия религиозных перемен на концепции женской п рироды в сознании эпохи . Многие из э т их представлений восходили к иде ям средневековых ученых-схоластов . В глазах Лю тера , Кальвина , Цвингли и вождей английских пуритан женщины - создания Господа и могут получить спасение через веру , в религиозн ой духовности они равны с мужчинами , но во всех д р угих отношениях долж ны быть им подчинены . Большинство реформаторо в признавали принципиальную ответственность Евы за грехопадение и считали , что именно это усугубляет природную неполноценность женщи н и необходимость их подчинения мужчинам . Протестанты порв а ли с католическим учением о высшей ценности целибата и н аписали множество трактатов , убеждающих женщин и мужчин (в особенности бывших священников и монахов ) вступать в брак , а также множество наставлений по управлению семьей и домохозяйством . Вполне понят н о , что именно в литературе этого рода , при званной убедить сомневающихся в богоугодности семейной жизни , и обнаруживаются наиболее п оложительные утверждения о женщинах . Их автор ы приводят списки прославившихся своими добро детелями женщин и образцовых жен , о ни также используют историю о сотворе нии Евы из адамова ребра как доказательст во желания Господа видеть женщину стоящей рядом с мужчиной в качестве его доброй помощницы , а не попираемой и растоптанной (ибо в этом случае Ева была бы со здана из ноги Адама ). Интересно , ч то аналогичное соображение выдвигалось и в доказательство того , что женщине никогда не следует претендовать на власть над мужчи ной , так как если бы Господь хотел это го , он сотворил бы Еву из головы Адама [9-11]. Протестанты , как и католи к и , указывали на три цели брака и перечи сляли их по значению в том же порядке : деторождение , уклонение от греха и , након ец , взаимопомощь и партнерство . Однако из идеала взаимности в браке отнюдь не следо вал идеал равенства , и протестантские семейны е настав л ения , руководства по дома шнему хозяйству , брачные проповеди непременно подчеркивают значение мужской власти и женск ой покорности . Почти во всех течениях прот естантизма эта покорность воспринималась как главный приоритет в семейной жизни . Религиозн ые убежд е ния женщины никогда не рассматривались как оправдание не только д ля развода , но и просто для открытых с поров с мужем , хотя признавалось ее право молиться о его лишь некоторые рпадикальн ые секты разрешали женщинам покидать своих заблудших в вере супругов , т ребуя , однако , чтобы они быстро вступали в н овый брак и таким образом оказывались под должным мужским контролем . Деятели катол ической реформации реагировали на вызов проте стантизма . С середины XVI века многие католическ ие лидеры , осознавая роль женщ и н-п равительниц как могущественных союзников в бо рьбе за возвращение или удержание их стра н в лоне католицизма , предпочитают воздержива ться от открытой пропаганды наиболее грубых мизогинистских идей в духе раннехристианских мыслителей или средневековых тео л огов . Даже самая резкая критика не носит огульного характера , а адресно направ ляется на тех женщин , которые бросают вызо в мужскому господству , любые проявления генде рной инверсии сурово осуждаются и преследуютс я . Научная революция , которая переверну л а картину мира образованных евро пейцев , открыв им новый взгляд на вселенну ю , мало что изменила в давно сложившемся представлении о женской неполноценности . Бол ее того , некоторые историки считают , что о на его усугубила , отстаивая ассоциируемые с мужчинами - или определяемые как мужские - понятия разума , порядка , контроля , закона и продолжая отождествлять женский характер с иррациональностью , неупорядоченностью и необузда нностью . Признание галеновской идеи о комплем ентарности полов не предполагало их равнопр а вия . К концу XVIII века идея комп лементарности привела к распространению представ лений о том , что половые различия пронизыв ают все виды человеческого опыта : даже фор ма скелета доказывала большинству наблюдателей , что женщине самой природой предназначено с и деть дома и выхаживать детей [12-14]. Фактически вплоть до XX века наука давала больше «доказательств» сущностного неравенства полов , чем аргументов в пользу их рав ноправия . Вся гендерная идеология строилась на взаимосоотнесенных и взаимоопределяющи х концепциях , одним своим полюсом обращен ных к женщинам , а другим - к мужчинам , н о видимая сторона имела «женский образ» , п оскольку ее творцы предпочитали рассуждать о противоположном поле . В основе всех идей относительно женщин и в законах , вытекающ их из н их , лежали понятия , в которых мужчины осознавали свои собственные г ендерные характеристики . В изучении представлений о гендерных ролях и различиях учитываетс я соотношение гендерного сознания , разнообразных форм дискурса и общественной практики . Су щественн ы й прогресс в этом направ лении тесно связан с современными тенденциями в исторической эпистемологии и новым сбл ижением истории и литературы . Наиболее многоо бещающими с точки зрения истории гендерных . представлений являются исследования , максимально использ у ющие не только выдающиеся памятники литературы , но и произведения в торого или третьего ряда , а также внелитер атурные тексты с перекрестным выявлением их интертекстуальных связей и социально-исторически х условий возникновения и функционирования . Так, авторы книги «Половина человече ства» показали сосуществование двух противоречив ых комплексов представлений о женщинах в переходную эпоху , проведя обстоятельный анализ литературного и социального контекстов знамени той «памфлетной войны» по поводу женских к а честв , о которой уже говорилось выше [15]. Позиции сторон распределились следующ им образом : «мизогинисты» вменяли женщинам в вину полный перечень всех возможных поро ков , а «феминисты» доказывали несостоятельность бытовавших в общественном сознании негатив н ых женских стереотипов , которыми оперировали их противники . Перенося эти отриц ательные характеристики на мужчин , «феминисты» пытались разрушить устоявшиеся образы «коварно й соблазнительницы» , «сварливой мегеры» и «за ядлой расточительницы» , приводя многочи с ленные примеры добродетельных женщин и создавая столь же стереотипные позитивные образы «обманутой невинности» , «покорной жены» , «благочестивой матроны» . Объясняя особый накал и общественную значимость ренессансных диску ссий вокруг не отличающихся особой н овизной мизогинистских представлений , К . Х ендерсон и Б . Макманус констатировали взаимос вязь между актуализацией негативных женских с тереотипов и психологическим переживанием крупны х структурных сдвигов в социуме (в том числе демографических процессов и пе р естройки в системе ценностей ). В ситуа циях экономической нестабильности и общест -< в енного напряжения негативные женские образы п одпитывались вовсе не массово -1 стью девиантно го поведения женщин , которое могло бы созд ать реальную угрозу традиционным патри а рхальным структурам . Лишь очень немногие решались открыто выйти за рамки общеприн ятых норм , но их неординарные поступки , ко торые всегда привлекали повышенное внимание , в кризисной ситуации воспринимались охранительны м сознанием с особым подозрением . Стрес с овые состояния обостряли ощущение вызова , многократно усиливали опасения «сильной половины» в отношении своей сексуальности (поздние браки - стереотип соблазнительницы ), в отношении возможных покушений на свое доми нирующее положение в семье (отсюда - обра з агрессивной склочницы ), страх перед разорением домохозяйства в условиях экономич еской нестабильности (жупел женской расточительно сти ). Сходные психологические объяснения (наряд у с религиозно-политическими , социально-экономическими , демографическими и др .) даются и так называемым ведовским процессам . Сам фак т , что огромное большинство лиц , обвиненных в ведовстве , составляли именно женщины , треб овал от гендерных историков нового осмысления . Опираясь на то разностороннее знание об общеевропейском и рег и ональных и сторических контекстах охоты на ведьм , которо е сложилось в современной историографии на базе громадного корпуса исследований , опубликов анных за последние четверть века , гендерные историки рассматривают ее содержание сквозь призму социокультурных моделей гендерны х отношений , представлений о женской сексуаль ности и идеологии мужского превосходства . Охо та на ведьм выступает как эффективное реп рессивное средство социального контроля , массиров анное применение прямого насилия для обуздани я потенциально й женской активности и сохранения мужского господства в условиях резких перемен . Размах преследований , которым подверглись многие женщины (прежде всего , из наиболее уязвимых возрастных и социальных групп ) создавал такую атмосферу , в которо й дамоклов меч об в инения в ве довстве был способен стать весомым и жест ким аргументом в пользу конформизма для в сех и каждой из «представительниц «слабого пола» , повседневное поведение которых он бы л призван регулировать [17-21]. Конечно , как уже говорилось , позитивны е и негативные образцы женского поведения устанавливались м ужчинами , но они внедрялись и в сознание женщин и усваивались последними наравне с другими культурными ценностями в процессе социализации . Именно этим , в частности , об ъясняют , почему женщины вместе с м ужчинами участвовали в преследовании ведьм . Н аряду с моральными стимулами конформизма бесс порно важную роль играло и то обстоятельс тво , что материальное и социальное благополуч ие женщины во многом зависело от ее с оответствия эталону добропорядочной жен ы и матери , от противодействия тем , кт о уклонялся от этого стандарта . Старая нар одная мудрость , которая присутствовала (с незн ачительными нюансами ) в фольклоре всех европе йских этносов и утверждала , что мир принад лежит мужчине , а место женщины дома , задав а л а индивиду целостную культурную модель , всеобъемлющий образ , который , как и все ему подобные , несколько упорядочивал хаотичную действительность , помогал осмысливать п ереживаемые события и выстраивать линию повед ения . Свою действительную плоть и кровь са ма я долговечная и прочная из вс ех иерархических систем - столетиями воспроизводив шаяся гендерная иерархия - всегда обретала в процессе интериоризации мужчинами и женщинами хранимых в арсенале культуры гендерных м оделей и формирования своей индивидуальной ге н д ерной идентичности . Важным сред ством поддержания гендерной асимметрии , помимо прямого насилия , был контроль над женской сексуальностью в самом широком смысле , во всех ее действительных и мнимых проявления х . Общество контролировало сексуальное поведе н ие своих членов с помощью бо гатого набора инструментов : от светских и ! церковных судов до народных обрядов , карающих нарушителей моральных норм публичным унижени ем [22-25]. И если суды действовали на основе законов или канонов , то добровольные блюсти тели о бщественной нравственности исходи ли из собственных групповых представлений и местных обычаев . Стандарты того , что счит алось приемлемым сексуальным поведением , варьиров ались по странам и социальным группам . За последние двадцать лет были опубликованы сотни научных статей и книг по истории сексуальности , которые рассматривают ее в материальном , социальном и символическом контекстах , сквозь призму гендерных отношени й и представлений , совокупности властных пози ций и репрессивных механизмов [26-33]. Генд ерный аспект распределения частной и публичной в ласти В научно-исторических публикациях , которые поднимают вопрос о роли гендера в распределении властных полномочий , вводитс я различие между , с одной стороны , легитим ной политической властью , формально признанн ым авторитетом , дающим санкционированное общество м право принимать обязательные для его чл енов решения , и с другой - возможностью ока зывать на людей и события неформальное вл ияние . В соответствии с этим расширяется и понимание политической истори и , в предмет которой включается не только офици альная политика , но и все , что так или иначе касается властных отношений в обще стве . Политический аспект стал усматриваться не только в отношениях между монархом и подданными , но также между хозяином и с лугой, отцом и сыном , мужем и ж еной . Сегодня расширенная и обогащенная конце пция власти занимает очень заметное место в гендерной истории , поскольку одной из ее центральных задач является изучение воз можностей и способности женщин , лишенных дост упа к формальным и нститутам политич еской власти , оказывать опосредованное влияние на принятие решений в публичной сфере и на действия других людей или групп в условиях патриархального господства . Поняти е « women's power» применяется во множестве работ , рассматривающих воздействие женщин на политические решения и политические события , их роль в экономике и общественной ж изни , их влияние на формирование и передач у культурных стереотипов (в том числе поср едством собственной творческой работы ), а такж е особенности так назы в аемых женс ких сетей влияния . Очень редко обладая фор мальным авторитетом , женщины действительно распол агали эффективными каналами неформального влияни я : устраивая браки , они устанавливали новые семейные связи ; обмениваясь информацией и р аспространяя слухи, формировали общественн ое мнение ; оказывая покровительство , помогали или препятствовали политической карьере мужчин ; принимая участие в волнениях и восстаниях , проверяли на прочность официальные структур ы власти и т . д . Инструменты и форм ы этого влия н ия рассматриваются г ендерными историками в рамках различных модел ей соотношения приватного и публичного , отраж ающих распределение власти , престижа и собств енности через систему политических , культурных , экономических институтов , которая в каждом обществе о пределяла конкретно-сторическое смысловое наполнение понятий «мужского» и «женского» 1 . Иначе говоря , именно исторические изменения в конфигурации частной и публи чной сфер общественной жизни выступают как необходимое опосредующее звено в социальной детерминации гендерно-исторической динамики , т . е . в определении траектории и темпов изменений в гендерных отношениях и предста влениях . Антропологи уже на заре историче ского развития , во всех обществах , где име ло место выделение публичной власти из ча стной , фиксируют тенденцию к отстранению женщ ин от этой публичной власти [35 ] . В классической Греции , где производственная д еятельность сосредоточивалась в домохозяйстве , сф ера публичного , или полис , была чисто поли тической , и ею заправляла небольшая группа взрослых граждан мужского пола . В Древнем Риме , с его четкой концепцией пу б личной власти , женщины были исключены из нее со всей определенностью . Но уже в каролингский период , когда действительным центром отправления власти стала курия кру пного феодала , а не государство , это разли чение почти исчезло , что практически свело на нет о граничения властных полно мочий женщин-наследниц . С постепенным развитием государственного аппарата и усилением контроля с его стороны влияние женщин снижалось [36]. В ряде работ по истории Нового времен и приводятся убедительные доказательства того , что та к называемое освобождение индивида , которое у большинства историков асс оциируется с воздействием Реформации , подъемом национальных государств и разрушением традицио нных общинных структур , не было последователь ным и отличалось гендерной исключительностью : ч е рез определенный промежуток времен и , в XIX веке , происходит «второе закрепощение» женщины семейными структурами : создается культ семьи и домашнего очага , который как раз индивидуальной свободе женщины отнюдь не способствовал . Уже в раннее Новое вре м я маскулинизация публичной сферы у силивается и в теории , и на практике . Г ендерные роли и отношения часто становятся предметом общественного обсуждения . Начало XIX век а отмечено очень высоким уровнем демаркации частного и публичного . Именно публичная с фера, включающая мир политики , юридичес кие права и обязанности , рыночные институты , признавалась сферой «реальной» власти , престиж а и могущества . Метафора разделенных сфер , которая зримо выражала и подспудно оправдыва ла расхождение гендерных статусов , стала - н а ряду с культом домашнего очага и «кодексом чистоты» - своеобразной ортодоксией общественного сознания , и совсем не случа йно именно основанная на ней теоретическая модель заняла впоследствии ведущее место в концептуальных построениях и риторике «женск ой ис т ории» . И это несмотря на обоснованные сомнения в ее адекватности и размах экспериментов по деконструкции абсол ютизированной дихотомии приватного и публичного как элемента гендерной идеологии викторианск ой эпохи [37, 38]. Появление нового взгляда на п роблему соотношения сферы частного и публичного было связано именно с р азвитием теоретических и исторических гендерных исследований . При этом гендерные историки , опираясь на антропологические исследования , ко торые связывают доминирующее положение мужчин и неравенство полов непосредственно с функциональным разделением человеческой деят ельности на частную (домашнюю ) и публичную сферы и с вытеснением женщин из последней , вносили в эту схему и свои корректив ы . Например , во многих работах вопрос о так называемо й автономизации частной сферы уходит на задний план . Исходным моментом является понимание зависимости публич ной сферы , в которой почти безраздельно до минировали мужчины , от созидательной деятельности женщин в домашней частной жизни . Семья становится фокусо м исследования не только из-за того , что в ней реализуется взаимодействие полов , а потому что именно она является тем местом , где перекрещиваю тся и воздействуют друг на друга приватна я и публичная сферы жизни . Новый подход позволил , в частности , описать сл о жные конфигурации классовых и гендерных различий в двух иерархически организованных общностях - семье и местной деревенской и ли приходской общине - с характерным для к аждой из них комплексом социальных взаимодейс твий , включающим и отношения равноправного о бмена , и отношения господства и подчинения [39]. Один из аспектов проблемы участия женщин во всепроникающей системе в ластных отношений и их неформального влияния в публичной сфере затрагивает тему женск ой религиозности . Нельзя забывать о том , ч то в т ечение всего средневековья , хотя и в разной степени , служение Госпо ду давало многим женщинам-настоятельницам (чаще всего из аристократических родов ) доступ к властным позициям , пусть и за толстыми монастырскими стенами . В эпоху Реформации р елигия была одн о й из немногих сфер , открытых для проявления индивидуальных предпочтений и реализации невостребованных спо собностей женщин , для их самостоятельных реше ний и действий : хотя женщины не участвовал и в разработке вопросов религиозной политики и в публичных спор а х по вопросам религии , тем не менее это была главная сфера жизни , где они отвечали з а себя сами . Женщина должна была выбирать между тем , что требует от нее принадл ежащая мужчинам политическая и церковная влас ть , и тем , что - как подсказывал внутренний гол о с - было ей предназначено Богом . Причем , как это ни парадоксально , им енно к библейским примерам благочестивых жен чаще всего обращались ослушницы , стараясь обосновать свои поступки , идущие вразрез с мужскими директивами [42-45]. Возможность высказыв а ться в диспутах по религиозным вопросам (в том числе и в печатной форме , рассчитанной на широкую аудиторию ) неиз меримо расширила зону женского влияния в публичной сфере [46-51]. Тот факт , что большинство публикаций , авторами которых были женщины , к асались религиозных сюжетов , был очеви дно неслучаен . Вероятно , благочестие являлось одним из наиболее социально приемлемых оправд аний вмешательства «второго пола» в исключите льно мужскую область деятельности , поскольку «перо - как меч - считалось мужской прерогат и вой» [52]. Религиозные убеждения , вступая в противоречие с идеалом покорности и пассивности , иногда являлись побудительным моти вом публичных акций . Возможность религиозного оправдания независимых действий во многом об еспечила массовое участие женщин в рад и кальных сектах и в религиозно-оли тических конфликтах эпохи ранних европейских революций в целом (см . [53-56]). Важное место в обсуждении проблемы «гендер и власть» з анимает анализ политического аспекта гендерной дифференциации , который чрезвычайно р е льефно выявляется именно в переломные эпохи . Историческая ситуация и события XVI век а , в том числе появление в результате династических инцидентов во многих странах Ев ропы государей женского пола и регентствующих матерей при несовершеннолетних монархах (И з абелла в Кастилии , Мария и Ел изавета Тюдор - в Англии , Мария Стюарт - в Шотландии , Екатерина Медичи и Анна Австрийс кая - во Франции и др .), оставили яркий с лед в политической мысли этого времени . Та к , характерной приметой многих произведений е е выдающихся представителей и дебатов между ними стало пристальное внимание к неожиданно выдвинувшейся на первый план проблеме , напрямую связанной с тем , что се годня понимают под термином «социальное конст руирование гендера» : может ли женщина , рожденн ая в королевской с емье и обучен ная «монаршему делу» , преодолеть ограничения своего пола ? Или иными словами : что было (или что следует считать ) главной детерминан той в определении социальной роли индивида гендер или ранг ? Самыми резкими оппонен тами женского правления б ыли англий ские пуритане и шотландские кальвинисты , кото рые эмигрировали на континент из-за репрессий «Кровавой Мэри» и Марии де Гиз . В своих сочинениях , опубликованных в изгнании , К . Гудман , Д . Нокс и другие сравнивали Марию Тюдор с Иезавелью и доказывали, что правление женщин противоречит прир оде , закону и Святому Писанию . Разящие инв ективы своего трактата «Первый трубный глас против правления женщин» , изданного в Жен еве в 1558 году , Нокс направлял в адрес и Марии Тюдор , и Марии Стюарт . Позиция р ешительно и ясно сформулирована уже в его первой фразе : «Допустить женщину к управлению или к власти над каким-либо королевством , народом или городом противно природе , оскорбительно для Бога , это деяние , наиболее противоречащее его воле и устан овленному им порядку.. .» цит . по [57]). В сочинениях Нокса и его соратников признаком «чудовищного» в оценке правления женщины выступала сама принадлежность к женскому п олу , так что ее подданные в дополнительном оправдании для восстания против «такого монстра» и не нуждались . Ирония судь бы , однако , состояла в том , что именно в год публикации этого и других аналогичн ых памфлетов пуританских критиков женского пр авления после смерти ревностной католички Мар ии Тюдор на английский трон взошла защитн ица реформированной церкви Е л изавета . И вот тогда стало ясно , насколько в действительности мало что определяющим был для реформаторов вопрос пола , или то , что нынешние историки называют гендерным факт ором . « Ваше Величество напрасно гневается на меня из-за моей книги , которая была на п исана в другие времена и касалась правления других особ , - оправдывается «опасный бунтовщик» Нокс в письме к Елизавете . - Господь ... вознес Вас на вершину власти , чтобы Вы правили его людьми для славы церкви Господа» . (Цит . по [58]). Ряд придворных а второв елизаветинского в ремени выдвинули совершенно новые аргументы п ротив автоматического исключения женщин из по рядка престолонаследия . Так , Д . Эйлмер утвержда л , что даже замужняя королева может правит ь легитимно , потому что ее подчинение мужу ограничив а ется частной жизнью и не распространяется на публичную сферу , в которой она и для своего мужа , как для всех подданных , является законным монар хом . Эту концепцию «расщепленной идентичности» Эйлмер и другие политические мыслители опи сывали метафорой «двух т е л» госуд аря , позволявшей различать королеву как персо ну и как воплощение власти . Телесную женст венность государыни отделили от обнаруживаемых в ней мужских качеств , которые считались необходимыми для управления подданными и к оторые она могла получить по д и настическому рождению и воспитанию . Таким образом , Эйлмер и другие защитники «женск ого правления» отчетливо разделяли полсекс и пол-род , или гендер [59]. Напротив , Ж . Боде н в своей оппозиции женскому правлению ве рнулся к постулатам Писания и естеств е нного права и , помимо этого , выдвинул тезис , на который затем в XVII веке чаще всего ссылались его единомышленники в эт ом вопросе : государство подобно домохозяйству , и потому так же как в домохозяйстве мужу /отцу принадлежит власть над всеми другими, так и в государстве все гда должен править мужчина /монарх . Идея па триархального авторитета и образ Отца использ овались монархами для обоснования своих притя заний на власть над подданными , как , напри мер , в утверждении Якова I: «Я - муж , а ве сь остров - это м оя законная жена » . (Цит . по [60]). Аналогия между королевской и отцовской властью могла «работать» и в обратном направлении - на укрепление мужског о авторитета главы домохозяйства . Как подданн ые не имели никакого или строго ограничен ное право на вос с тание против своего государя , так и жена и дети не могли оспаривать авторитет мужа /отца в семье . Считалось , что и монархи , и отц ы получили свою власть от Бога , а домо хозяйство в этом контексте рассматривалось не как частная , а как мельчайшая политическа я я чейка и , соответственно , как ч асть публичной сферы : «Оставив рассуждения о морали философам и теологам , займемся тем , что относится к политической жизни , и поговорим о власти мужа над женой , кото рая является источником и основой всякого человеческого обще с тва» [61, р . 40]. Р еформация способствовала упрочению авторитета гл ав семейств , придав им еще более важные религиозные и надзирательные функции , чем т е , которыми они располагали при католицизме . В католических же странах укрепление власт и отца в сем ь е в этот пер иод связывается с проводимой абсолютизмом пол итикой централизации . Например , во Франции меж ду 1556 и 1789 годами была принята целая серия законов , усиливавших мужской авторитет в се мье и власть государства за счет компетен ции церкви , которая д л я признания брака действительным требовала по меньшей мере номинального согласия обеих сторон . Но вые законодательные акты вводили тюремное зак лючение для детей , которые не подчинялись решениям своих отцов , причем сроки наказания для дочерей были значитель н о дольше , чем для сыновей . Этот двойной пр есс семьи и государства нанес значительный ущерб правам женщин распоряжаться своими л ичными судьбами и собственностью [62]. В XVI-XVII ве ках власть мужей над женами редко оспарив алась , и женщины были исключе н ы из дискуссии о политических правах : посколь ку замужние женщины в правовом плане нахо дились под опекой супруга , они не могли быть причислены к политически независимым лицам на тех же основаниях , что и слуг и . Именно подобная зависимость была использов ана к ак повод не прислушаться к требованиям женщин в тех немногих случая х , когда они открыто предприняли самостоятель ные политические акции . Самый яркий тому пример - парламентские петиции женщин в э поху Английской революции . Несколько раз во время Гражд а нской войны большие группы женщин напрямую обращались к парлам енту с петициями по важным вопросам эконо мики и политики , и неизменно сталкивались с пренебрежением и насмешками 2 . В петиции 1649 года были использо ваны самые сильные аргументы в пользу пол итических прав женщин , когда-либо звучавшие вп лоть до XIX века : «Так как мы убеждены в нашем сотворении по подобию Божьему и в нашем стремлении к Христу , равном с мужчинами , как и в пропорциональной д оле свобод этой Республики , нас просто не может не удивлять и не огорчать , что мы кажемся вам настолько презренными , что недостойн ы подавать петиции или представлять наши жалобы этой достопочтенной Палате ... Разве мы не заинтересованы равным образом с мужчинами нашей страны в т ех вольностях и гарантиях , которые содержатся в Петиции о правах и других добрых законах ?..» Язык этого уник а льно го исторического документа совершенно недвусмысл енно свидетельствует о том , что его авторы чувствовали себя вправе действовать на п олитической сцене . Однако никто серьезно не обсуждал эти аргументы , а авторы газетных заметок настоятельно рекомендовали мужь ям осуществлять более строгий контроль за своими женами и так загрузить их домаш ними обязанностями , чтобы у них не было времени беспокоиться о политике [63]. Даже самые радикально-революционные группы в период Гражданской войны и Республики не п р изывали распространить политические права на женщин и были далеки от того , чтобы предположить , будто за концом влас ти монарха над его подданными мог бы последовать конец власти мужей над женами . Ведь в их представлении первая была не праведной и богопротив н ой , а втора я «естественной» . Предоставив возможность активно го участия в политической жизни более шир окой группе мужчин , парламентские реформы ран него Нового времени фактически повысили значе ние половой принадлежности как детерминанты п олитического статус а . Образцы поведения , которым общество побуждало следовать мужчин , все более наполнялись светским содержанием и включали в себя политическую ответстве нность , в то время как женские добродетели оставались всецело домашними и христианскими [61, р . 39]. Но ес л и в XVI веке таки е христианские добродетели , как набожность , ми лосердие и смирение ценились наравне или даже выше , чем светские , то к XVIII веку та кие светские качества , как разум , здравомыслие и товарищество , явно приобрели больший ве с . Эти характеристик и коллективное с ознание приписывало исключительно мужчинам , и то , что они становились самыми важными в общественной жизни , еще более ограничивало возможности женщин играть в ней активную роль . Маскулинизация отразилась и в вербаль ных предпочтениях , достато ч но вспомни ть , что во второй половине XVIII века главные социальные и политические цели формулировали сь в категориях «братства» и «товарищества» . Неудивительно , что в русле традиции , нача той видным теоретиком и практиком феминизма 70-х годов Д . Келли в отн о ш ении оценки эпохи Возрождения [64], было опроверг нуто и представление о раскрепощающем воздейс твии Великой французской революции на историю женщин [65]. Совершенно очевидно , что интенси вное изучение проблемы «гендер и власть» во многом изменило уст о явшиеся ин терпретации европейской истории Нового времени . Этот период оказывается временем ужесточения гендерной иерархии , что обнаруживается иссле дователями в самых разных по характеру ис точниках и во всех аспектах жизни социума , хотя причины этого все е щ е не до конца выяснены . Сложность выявления динамики гендерной истории усугубляется сущест венными различиями , неоднозначностью и разновреме нностью изменений в гендерном статусе отдельн ых социальных , профессиональных и возрастных групп . Многочисленные иссл е дования пр одемонстрировали несостоятельность упрощенных схем , в которых та или иная система различий избирается в качестве универсальной объяснит ельной категории . Таким образом включение «же нской» точки обзора поставило на повестку дня вопрос о коррекции о бщего видения исторического процесса . Одна из наиболее интересных попыток ввести новую п ериодизацию истории в гендерной перспективе б ыла сделана в обобщающем труде Б . Андерсон и Д . Цинссер «Их собственная история : женщины в Европе от предыстории до н астоящего времени» (см . [66]). Определяющей ка тегорией интерпретации исторического материала в ыступил гендерный фактор : сходство гендерного статуса перевешивало , по мнению авторов , эпоха льные , классовые и этнические различия , несмот ря на всю их значимость. К гендерным константам было отнесено следующее : место женщины в европейском обществе устанавливалось по мужчине , от которого она зависела ; основные обязанности женщин в семье и по дому не исключали их из других форм труда ; труд женщин в домохозяйстве и в н е его всегда считался менее важным , чем мужская работа . Лишь немногие европейские женщины (главным образом те , что обладали богатством , высоким положением или талантом ) преодолевали ограничения , накладываемые на их жизни обществом ; но даже они сталкивалис ь с задаваемыми культурой преимущественно негативными представлениями о женщинах и с убеждением в необходимости подчиняться мужчинам . Несмотря на это у женщин была своя история , траекторию которо й авторы прослеживают , фокусируя внимание на изменениях ролев ы х функций женщи н в обществе [66, р . XV-XIX]. В поисках корреляц ии между статусом женщин и характером общ ественной организации историки идут вслед за антропологами , которые подчеркивают ее непря мой характер и указывают на то , что ус ложнение обществен н ых структур влекло за собой снижение авторитета женщины в семье , сокращение ее имущественных прав , уст ановление двойного стандарта норм поведения и морали и , вместе с тем , усиление нефор мального влияния женщин через более широкую сеть социальных связей за предела ми семьи и домохозяйства [67, 68]. Вот почему , со храняя в целом периодизацию , фиксирующую стру ктурные трансформации в обществе , гендерная и стория делает акцент на различных последствия х этих перемен для мужчин и для женщи н , на долю которых досталис ь не дивиденды , а издержки «прогресса» . Переиз давая получивший широкую известность коллективны й труд «Становясь видимыми : женщины в евро пейской истории» , его редакторы отметили две ведущие тенденции . Одна из них - ускорение темпов дифференциации зада ч в экономике и управлении , что влечет за собо й необходимость их централизованной координации : по мере того , как общества становятс я более сложными , власть «стекается» наверх и в общем - в руки немногих мужчин , а большинство женщин остается внизу . Вт о рая историческая тенденция состоит в попытках оправдать лишение женщин власти и авторитета сведением гендерных различий в некую систему оппозиций , снабженных ярлыками «мужское» и «женское» . Качества , якобы прису щие женщинам , противопоставляются «мужским» : женщины определяются как пассивные , мужчи ны - как активные , женщины описываются как эмоциональные , мужчины - как интеллектуальные , женщ ины полагаются «по природе» заботливыми , мужч ины - «по природе» честолюбивыми [69]. В целом же анализ экономической дифф е ренциаци и и гендерной поляризации производится в общепринятой долгосрочной перспективе . Оказываетс я , что в более отдаленное время асимметрия гендерной системы была гораздо слабее , чт о в эпохи , которые традиционно считаются п ериодами упадка , статус ж е нщин отн осительно мужчин отнюдь не снижался , а в так называемые эры прогресса плоды после днего распределялись между ними далеко не равномерно . Однако при такой постановке про блемы , несмотря на несовпадение фаз историчес кого опыта мужчин и женщин , задача п е риодизации исторического развития от ходит на второй план , речь уже идет гл авным образом о его оценке и интерпретаци и . Комплексный подход к истории патриарха льной системы призван учитывать , помимо психи ческих и культурных составляющих гендерной ид ент и чности , положение субъекта в с оциальной иерархии и конфигурацию последней . Например , речь идет о том , что степень участия мужчин в отправлении политических фун кций в Новое время обусловливалась , в отли чие от женщин , не гендером , а целым наб ором социальных и других факторов . При этом новейшие исследования показывают , чт о концепции «мужественности» также были важны ми признаками , определяющими доступ к политич еской власти . В начале Нового времени поня тие «истинного мужчины» подразумевало статус женатого главы домохозяйства , так что холостяки , чей класс и возраст давал им в принципе гражданские права , не могли участвовать в политической жизни в той же мере , что и их женатые собратья . В результате , например , положение подмастерьев в гендерно-дифференцированной с о циально й системе привело к созданию альтернативных концепций мужественности и мужской чести , которые резко отличались от господствующей . Еще более заметное место занимает проблема переплетения социальных и гендерных различий в исследованиях по истории XIX ве ка . Например , британский историк Дж . Тош по дчеркивает , что в то время формирование му жской идентичности было детерминировано балансом между тремя ее компонентами , в свою о чередь социально обусловленными и связанными с домом , работой и кругом общения : до с тойная работа , единоличное содержани е семьи и свободное общение на равных с другими мужчинами . Он справедливо считает концепцию разделенных частной и публичной сфер неадекватной еще и потому , что как раз возможность свободного перехода между ними , которая являлась мужской приви легией , была неотъемлемой частью общественного устройства [70]. * * * Необходимость разработки новых концепций и исследовательских моделей , которые позволили бы совместить гендерный и соци альный подходы в конкретноистори ческом ан ализе , очевидна . В то же время существует осознанное стремление переписать всю историю гендерных отношений в контексте «культурной истории социального» , покончив разом и с вековым «мужским шовинизмом» всеобщей истори и , и с затянувшимся сектантств о м «женской истории» . Но нынешнее положение вещей вынуждает констатировать , что решение м ногих стоящих перед гендерной историей пробле м еще потребует значительных усилий , направле нных на соединение всех методологических ресу рсов и реализацию продуктивного с от рудничества социальных историков и историков культуры . СПИСОК ЛИТЕРАТУ РЫ 1. Epstein C. F. Deceptive. Distinctions: Sex, Gender and the Social Order. New Haven-New York, 1988. 2. Davis N. Z. 'Women's History' in Transition: The European Case // Feminist Studies. 1976. 3. P. 83-103. 3. Perrot M. Une Histoire des Pemmes Est-Elle Possible? Paris, 1984. P. 9-15. 4. Nicholson LJ. Gender and History. The Limits of the Soc i al Theory in the Age of the Family. New York, 1986. 5. Tilly L. A. Gender, Women's History and Social History // Social Science History. 1989. Vol. 13. 4. P. 439-462., 6. Gullickson G. L. Women's History, Social History and Deconstruction // I b id., P. 463-469. 7. Bennett. l. M. Who Asks the Questions for Women's History? // Ibid., P. 471 77. 8. Scott J. W. Gender: A Useful Category of Historical Analysis//American Historical Review. 1986. Vol. 91. 5. P. 1053-1075. 9. OzmentS. W hen Fathers Ruled: Family Life in Reformation Europe. Cambridge, 1983. 10. DouglassJ. D. Women, Freedom and Calvin. Philadelphia, 1985. 11. Roper L. The Holy Household: Women and Morals in Reformation Augsburg. Oxford, 1989. 12. Merchant С . The Death of Nature: Women, Ecology and the Scientific Revolution. New York, 1980. 13. Smith H. Gynecology and Ideology in Seventeenth-Century England // Liberating Women's History: Theoretical and Critical Essays. Urbana, 1986. 14. Schiehin ger L. The Mind has no Sex? Women in the Origins of Modern Science. Cambridge (Mass.), 1989.