Политическая философия К.Н.Леонтьева

Политическая философия К.Н.Леонтьева К.Н. Леонтьев- великий русский мыслител ь, публицист и писатель.Как известно, его пришелся на начало 90-х годов XX века, т.е. того времени, когда в нашей стране исчезло всякое идеолог ическое давление коммунистических властей и Леонтьева стали активно и здавать. В то же самое время, для еще совсем недавней эпохи было характерн о либеральное общественное настроение, т.е. упор на западнические и анти национальные ценности, горячим противником которых был К.Н. Леонтьев. К.Н. Леонтьев родился 1325 января 1831 года в сельце Кудинове Мещовского уезда К алужской губернии. Духовный мир Леонтьева с самого раннего детства был о бвеян религиозными переживаниями, - но они хотя и затрагивали глубину ду ши, все же преимущественно были обращены к "внешним формам" церковной жиз ни, как он признавался сам в письме к В.В. Розанову. Еще мальчиком, Констант ин Николаевич полюбил богослужения, эстетически жил ими, - и как раз эстет ическое восприятие церковности, эстетическая обращенность к Церкви бы ли выражениями внутренней цельности, хотя и не критической, но подлинной . Леонтьев не дышал в детстве воздухом отравленной секуляризмом культур ы. Он впитал в себя все содержание культуры под эгидой эстетического люб ования Церковью, еще не думая о внутренних диссонансах в культуре. После окончания Калужской гимназии (1849) и кратковременного пребывания в я рославском Демидовском лицее стал студентом медицинского факультета М осковского университета (1850-1854). С 1854 по 1856 г. был военным лекарем, участвуя в Кры мской войне. Не только патриотические чувства, связанные с Крымской камп анией, но и желание поправить южным климатом и измененной жизнью свое зд оровье привели его в Крым младшим ординатором Керчь-Еникальского военн ого госпиталя. По увольнении в 1857 году, он стал домашним врачом в нижегородском имении ба рона Д.Г. Розена. В декабре 1860 года переехал в Петербург, решившись оставить медицину ради литературы. В 1863 году Леонтьев - к этому времени автор нескольких повестей и романов ("П одлипки" и "В своем краю") - назначается секретарем консульства на о. Крит и н а протяжении почти десятилетия находится на дипломатической службе. В э тот период времени оформляются его социально-философские взгляды и пол итические симпатии, склонность к консерватизму и эстетическому воспри ятию мира. Десять лет Леонтьев занимал место консула в разных городах Турции, хорош о изучил Ближний Восток, - и здесь окончательно сформировалась его филос офская и политическая концепция. В 1871 году, пережив глубокий нравственный кризис и тяжелую физическую боле знь (которая едва не привела его к смерти), Леонтьев оставляет дипломатич ескую карьеру и принимает решение постричься в монахи: с этой целью подо лгу бывает на Афоне, в Оптиной пустыне, в Николо- Угрежском монастыре, одна ко ему "не советуют" отречься от мира, ибо он "не готов" еще оставить без сожа ления литературу и публицистику. В 1880 - 87 гг. он работал цензором Московског о цензурного комитета. Выйдя в отставку, поселился в Оптиной пустыни, где жил "полумонашескою, по лупомещичьей жизнью" в снятом у ограды монастыря отдельном доме со слуга ми и женой Елизаветой Павловной. При этом Леонтьев постоянно общался со старцем Амвросием как своим духовным руководителем и занимался литера турной работой, благословение на которую получал у старца. Значительную часть поздней литературной продукции писателя составила мемуарная про за, а также обширная переписка, к которой он относился как к литературной работе. Мемуарные и религиозно-философские мотивы объединяются с оптин скими духовными впечатлениями в очерке "Отец Климент Зедергольм, Иеромо нах Оптиной Пустыни" (1879). В январе-апреле 1880 года Леонтьев был помощником редактора "Варшавского дн евника", там напечатал ряд статей. В одной из них у него прозвучала известн ая фраза: "Надо подморозить Россию, чтобы она не "гнила" ...". Окружение Леонтьева в поздние годы составляют консервативно настроенн ые литераторы - выпускники так называемого Катковского лицея (А.А. Алекса ндров, И.И. Фудель и др.), Ю.Н. Говорухо-Отрок, В.А. Грингмут, Л.А. Тихомиров. Последние месяцы жизни К.Н. Леонтьева отмечены бурной перепиской с В.В. Ро зановым. В нем он увидел наследователя своих идей. Так, в письме от 13 август а 1891 года содержатся "безумные афоризмы", в которых философ заостренно фор мулировал основной внутренний конфликт своего миросозерцания - оставш ийся непримиренным антагонизм эстетического и религиозного принципов , разрешение которого видит лишь в подчинении эстетики религии: "Итак, и хр истианская проповедь, и прогресс европейский совокупными усилиями стр емятся убить эстетику жизни на земле, т.е. самую жизнь. Что же делать? Христ ианству мы должны помогать, даже и в ущерб любимой нами эстетики...". Монахом он стал только незадолго до своей смерти, в 1891 году, под именем Клим ент, исполнив обет, данный им еще 20 лет назад (после исцеления в Салониках). По указанию преподобного Амвросия ему надлежало сразу же после постриж ения перейти в Троице-Сергиеву Лавру для прохождения там монашеского пу ти. В Сергиевом Посаде, куда Леонтьев переехал в конце августа, он узнал о кончине старца и успел на нее откликнуться памятной статьей "Оптинский с тарец Амвросий". Здесь, в лаврской гостинице, на пороге монастыря, не вступ ив в число его братии, он умер от воспаления легких. Монах Климент был похо ронен в Гефсиманском скиту Троице-Сергиевой Лавры, где его могила находи тся и поныне. Леонтьев заявил о себе как оригинальном мыслителе в написанных им в этот период работах "Византизм и славянство", "Племенная политика как орудие в семирной революции", "Отшельничество, монастырь и мир. Их сущность и взаим ная связь (Четыре письма с Афона)", "Отец Климент Зедергольм", "Записки отшел ьника", "Плоды национальных движений на православном Востоке", "Средний ев ропеец как идеал и орудие всемирного разрушения", "Грамотность и народно сть" и "Варшавский дневник", многие из которых были позже изданы в двухтомн ике "Восток, Россия и славянство" (1885-1886). Они свидетельствуют о стремлении их автора соединить строгую религиозность со своеобразной философской ко нцепцией, где проблемы жизни и смерти, восхищение красотой мира переплет аются с надеждами на создание Россией новой цивилизации. Свою доктрину он называл "методом действительной жизни" и полагал, что фи лософские идеи должны соответствовать религиозным представлениям о ми ре, обыденному здравому смыслу, требованиям непредвзятой науки, а также художественному видению мира. Мировоззрение Леонтьева представляет очень своеобразное сочетание эс тетизма, натурализма и религиозной метафизики. Очень близко примыкая к с лавянофилам, будучи открытым и прямым последователем Н.Я. Данилевского, он вместе с тем, в некоторых вопросах, значительно отклонялся от них (особ енно это сказалось в политических вопросах). Философ не только не был в ни х славянофилом, но и заявлял о бессодержательности племенной связи само й по себе. В России он вовсе не видел чисто славянской страны. "Бессознател ьное назначение России не было и не будет чисто славянским", - отмечал мысл итель. В отличие от Ф.И. Тютчева, чьи историософские построения основаны на теор ии мировых монархий, К.Н. Леонтьев использовал терминологию Н.Я. Данилевс кого, писавшего о культурно-исторических типах, упрекал его в забвении в изантийского. Эстетическое и религиозное отталкивание Леонтьева от со временной Европы с ее уравнительными тенденциями, с ее отречением от сво его собственного великого прошлого, - все это слагалось в единое и послед овательное мировоззрение. Его влекла лишь красота и сила, и он убегал от Европы к миру, где верил, что е ще возможно подлинное развитие и цветение. У Леонтьева нет и тени того ку льта племенного своеобразия, которое мы видели у Данилевского. Наоборот , племенная близость сама по себе еще ни к чему не обязывает. "Любить племя за племя, - пишет он в одном месте, - натяжка и ложь". Борясь против этого племенного принципа в славянофильстве, философ док азывал неопределенность и малоплодовитость славянского гения и настаи вал на том, что Россия всем своим развитием обязана не славянству, а визан тизму, который она усвоила и несколько дополнила. В тоже самое время Леонтьев призывает сохранить целость и силу русского духа, чтобы "обратить эту силу, когда ударит понятный всем, страшный и вели кий час на службу лучшим и благороднейшим началом европейской жизни, на службу этой самой "великой старой Европе, которой мы столько обязаны и ко торой хорошо бы заплатить добром". В соответствии со своим пониманием за конов исторического развития, Леонтьев сознательно боролся с идеями эг алитаризма и либерализма. Его философия истории оформилась в работе "Византизм и славянство" (в зна чительной мере под впечатлением книги Н.Я. Данилевского "Россия и Европа "). Свою концепцию мыслитель называл органической, а о методе ее говорил ка к о перенесении идеи развития из "реальных, точных наук... в историческую о бласть". Философский трактат "Византизм и славянство" - самое знаменитое произвед ение К.Н. Леонтьева. При жизни Константина Николаевича она публиковалась трижды: в 1875г., а затем в 1876 и 1885 гг. Сам мыслитель придавал этой работе очень бо льшое значение и ожидал, что этот трактат его прославит. Однако при жизни философа это мечтание не сбылось. В разное время о "Византизме и славянст ве" высказывались многие известные люди, в том числе историк М.П. Погодин и философ В.В. Розанов, однако на протяжении нескольких десятилетий главн ый труд Леонтьева оставался фактически невостребованным и почти незам етным. По настоящему "заметили" и оценили его лишь в разгар Серебряного ве ка. Актуальным же импульсом философско- исторических построений Леонтьева является его реакция на с овременное состояние европейской цивили зации, свидетельствующее о "разрушительном ходе современной истории". Св ою позицию он определяет как "философскую ненависть к формам и духу нове йшей европейской жизни". Общие принципы леонтьевской историософии филосо ф проверяет на Европе, на проблемах России, но тут в чисто теоретические а нализы привходит уже "политика", - т.е. вопросы о том, что нужно делать или че го надо избегать, чтобы не оказаться на путях увядания и разложения. В кри тике современной Европы он выделяет два основных тезиса: с одной стороны - демократизация, а с другой - проявление "вторичного упрощения", то есть яв ные признаки увядания и разложения в Европе. Еще резче и настойчивее у него эстетическая критика современной культу ры. В ней Леонтьев углубляет и заостряет то, что было сказано о "неустраним ой пошлости мещанства" А.И. Герценом (которого мыслитель чтил именно за эт у критику). Он в одном месте говорит: "Будет разнообразие, будет и мораль: вс еобщее равноправие и равномерное благоденствие убило бы мораль". Для красоты цветущей сложности одинаково губительны и социализм, и капи тализм, ибо один откровенно провозглашает социальное равенство, другой ведет к уравнительности потребностей, вкусов, околокультурных стандар тов. Коммунистическое равенство рабов и буржуазное сползание в массову ю культуру - это смесительное упрощение, свидетельствующее о разложении , гниении, старении органического целого. В гибнущих, деградирующих обществах, по наблюдению Леонтьева, меняется п сихология людей, гаснет энергия жизнедеятельности, падает пассионарно сть. Империи гибнут при внешне благополучных условиях, при какой-то расс лабленности властей и народа. Философ чувствовал приближение грозы над Россией, хотя и знал, что ей еще далеко до исчерпания своего срока жизни. Возраст России он, как и впослед ствии Л.Н. Гумилев исчислял от Куликовской битвы, от года объединительно й миссии преподобного Сергия Радонежского. Но особенно полной для осознания мировоззрения философа является его с татья "Грамотность и народность", написанная в 1869 году и опубликованная в "З аре" в 1870-м году. Чем же можно объяснить отсутствие этой работы в многочисле нных переизданиях Леонтьева, относящихся к 90-м годам XX века? Видимо, пугающ им представляется необычное содержание статьи. Он в ней указывает, сколь разрушительное воздействие может оказать просвещение (даже в простейш их, "ликбезовских" формах) на культурно-исторические устои, хранителем ко торой является народ. Один из путей спасения России Леонтьев связывал и с разрешением Восточн ого вопроса и занятием Константинополя. Именно с этим городом были сопря жены заветные, "безумные мечты" той части русского общества, которая виде ла Россию наследницей Византии. Он, также как и Ф.И. Тютчев, разделяет "стар оримский" и "византийский" тип, подобно тому, как поэт разделял Римскую и В изантийские империи. Захват Константинополя должен был явиться ключевым моментом для осуще ствления проекта Леонтьева. Его суть состояла не только в изгнании турок из Европы, не столько в эмансипации, сколько в "развитии своей собственно й оригинальной славяно-азиатской цивилизации". Фундаментом нового куль турно-государственного здания должно было стать формирование восточно -православной политической, религиозной, культурной, но ни в коем случае не административной конфедерации славянских стран. Именно эта конфеде рация должна была обеспечить "новое разнообразие в единстве, все славянс кое цветение" и в тоже самое время стать оплотом против западного европе изма. В ходе разработки конкретных планов, ситуаций и конкретных результатов будущей войны за Царьград Леонтьевым ставятся и анализируются многочи сленные проблемы, так или иначе связанные с устранением угрозы со сторон ы "космополитического рационализма" (революционизма) и с условиями осуще ствления идеального славизма. Его рассуждения и мысли о Константинополе нельзя воспринимать только с узкоутилитарных позиций. Здесь важна сама идея, позволяющая оценить хар актер его эстетических, исторических и философских взглядов. Россия же, как считал Леонтьев, еще не достигла периода культурного рассвета. Поэто му влияние западных уравнительных идей может оказаться для России смер тельным ядом, который погубит ее прежде, чем она сумеет найти самое себя. В этой связи философ бесстрашно защищает суровые меры государства, стан овится "апологетом реакции", воспевает "священное право насилия" со сторо ны государства. Он отмечает: "Свобода лица привела личность только к боль шей безответственности", а толки о равенстве и всеобщем благополучии - эт о "исполинская толщина всех и все толкущая в одной ступе псевдо-гуманной пошлости и прозы". Следует подчеркнуть, что Леонтьев был глубоко верующим человеком, свято преданным православию. В этом отношении он шел дальше славянофилов. Если те рекомендовали России вернуться к традициям московского быта, то фило соф обращался к первоисточнику православия, к древней Византии, культур у которой он высоко ценил и считал ее образцом для России и стал продолжа телем идей Ф.И. Тютчева. В развитии мировоззрения Леонтьева отталкивание от Европы сыграло огр омную роль, но это было не только отталкивание от европейской культуры, з десь действовало ясное сознание и политической противоположности Евро пы - Востоку. Как никто другой, мыслитель знал: русская интеллигенция, а вместе с ней и в се, кто читает книги, слушает лекции, буйствует в дискуссиях, свернули с до роги цельной веры отцов, критицизм и нигилизм все более поглощали души. "С амих себя, Россию, власти, наши гражданские порядки, наши нравы мы (со врем ен Гоголя) неумолкаемо и омерзительно браним. Мы разучились хвалить; мы п ревзошли всех в желчном и болезненном самоуничижении, не имеющим ничего , заметим, общего с христианским смирением", - с горечью замечал философ. Од нако в другом месте у него появляется и надежда о будущем России: "Я верю, ч то в России будет племенной поворот к православию, прочный и надолго. Я ве рю этому потому, что у русского душа болит". В русской прозе этот мотив "душа болит" зазвенит во всей силе у Василия Шук шина. Леонтьев же почувствовал спасительную для русской культуры, для ее веры основу. Русские не смогут стать утилитаристами, не смогут жить толь ко выгодой, наживой, сиюминутностью, ибо душа болит. Всегда находились на Руси люди, в коих верх брали либо безудержная стихи я языческого буйства, либо беззаветное следование святоотеческим пред аниям. Константин Николаевич удивительным образом проявил и силу языче ских страстей, и светлое стремление к монастырю. Такое соединение против оречий высекало не искры, а пламя душевных терзаний. Это душевное против оречие определило напряжение жизни, в которой было все: распутство, твор чество, монашество. Во многом, путь русского народа от язычества к православию - это и путь Лео нтьева, и от того, что этот путь был сжат тугой пружиной, каждый шаг его жиз ни таил немыслимое напряжение. Он ждал от жизни чего-то несбыточного, вер ил в свой литературный гений, в свои провидения. Бывало, что ждал признани я своих талантов, страдал от бесчувственности и недомыслия современник ов, но бывало, что успех у женщин радовал его больше, чем успех литературны й. Однако, наступало время, когда писатель становился безразличен и к том у, и к другому. Его импульсивность, непостоянство, замешанные на романтиз ме, соединенные с элитарным скепсисом, как бы предвосхищают умонастроен ия многих молодых сегодняшнего дня. Сам стиль его историософского мышления воздействовал не только на фило софское, но и на художественное сознание деятелей серебренного века (во многом также как и в случае с Ф.И. Тютчевым). В 20-е годы историософия Леонтье ва, в особенности его "морфологическое" обоснование национальной самобы тности, воздействовало на концепцию русского евразийства. В ходе событи й XX века все больше внимания привлекает футорология Леонтьева. Еще задолго до нашумевшей книги О. Шпенглера "Закат Европы" русский филос оф установил диагноз болезни. Главная беда - обезличенность жизни при вс ех разговорах о личности, свободе, демократии, прогрессе. Нарастает един ообразие, унификация, "бесцветная вода всемирного сознания". "Практику по литического гражданского смешения Европа пережила, - писал Леонтьев в "В изантизме и славянстве", - скоро, может быть увидим, как она перенесет попы тки экономического, умственного (воспитательного) и полового, окончател ьного упростительного смешения!... Она стремится посредством этого смеше ния к идеалу однообразной простоты и, не дойдя до него еще далеко, должна б удет пасть и уступить место другим!" Всматриваясь в гибельные для России идеи, он то и дело срывается почти на мольбу, уговаривая соотечественников остановиться, одуматься и против одействовать гниению, исходящего из Запада. Нелегко было Леонтьеву найти единомышленников при жизни, нелегко ему до стучаться и до наших современников, опьяненных идеями либо социализма, л ибо рыночного процветания. Он обнажил шпагу перед самыми безусловными ц енностями цивилизованного, но малокультурного мира: прогрессом, равенс твом, свободой, всеобщей образованностью. Поэтому он и оказался одиноким , непонятым, забытым. Жизнь Леонтьева пришлась на период ломки традиционного уклада жизни. На учный образ мышления вытеснил веру с доминирующих позиций в массовом со знании в Европе и всерьез конкурировал с ней в России. Демократия наступ ала на сословность и аристократизм в общественном устройстве и культур е. То, что уже рухнуло в Европе, начинало трещать по всем швам и в Российско й империи. Республика уничтожила монархические устои Франции, Германии, Италии. И в итоге, уже после смерти философа, вся планета, а не один лишь мос ковско-петербургский уголок Евразии, оказалась под политическим и духо вным влиянием агонизирующей ц ивилизации. Пр ойдя путем, во многом предсказанным Леонтьевым...