Вход

Б. Малиновский "Магия и религия"

Реферат* по культурологии
Дата добавления: 25 апреля 2010
Язык реферата: Русский
Word, rtf, 255 кб
Реферат можно скачать бесплатно
Скачать
Данная работа не подходит - план Б:
Создаете заказ
Выбираете исполнителя
Готовый результат
Исполнители предлагают свои условия
Автор работает
Заказать
Не подходит данная работа?
Вы можете заказать написание любой учебной работы на любую тему.
Заказать новую работу
* Данная работа не является научным трудом, не является выпускной квалификационной работой и представляет собой результат обработки, структурирования и форматирования собранной информации, предназначенной для использования в качестве источника материала при самостоятельной подготовки учебных работ.
Очень похожие работы
Б. Малиновский \"Магия и религия\" 4. МАГИЯ И РЕЛИГИЯ. В. Малиновский* Иску сство магии и могущество веры Магия! Само это слово — как бы завеса, за ко торой скрыт таинственный и загадочный мир! Даже для тех, кому чужда тяга к оккультному, кого не манит блеск крупиц \"эзотерических истин\", кому неве дом обжигающий интерес, в наши дни подогреваемый модой, к полупонятным в оскрешенным из небытия древним верованиям и культам, получившим теперь названия различных \"теософии\", \"спиритизмов\" или \"спиритуализмов\" и про чих псевдонаучных учений, \"логий\" и \"измов\". Даже для тех, кому свойственн а ясность научного мышления, смысл этого слова обладает особой привлека тельностью. В какой-то мере это, быть может, объясняется надеждой найти в м агии некую квинтэссенцию важнейших устремлений первобытных людей и их мудрости — ценность такого знания невозможно оспорить, каким бы ни было его содержание. Но, кроме того, нельзя не признать, что слово \"магия\" как бы пробуждает в нас дремлющие духовные потенции, скрытую в тайниках души н адежду на чудо, веру в незнаемые возможности человека. Вспомним хотя бы т у покоряющую силу, какой обладают слова \"магия\", \"чары\", \"колдовство\", \"вол шебство\" в поэзии, где их эмоциональная значимость выступает со всей оче видностью и остается неподвластной бегу времени. Но когда к изучению маг ии приступает социолог, пытающийся переступить порог этого таинственн ого мира — что, впрочем, вполне осуществимо, благодаря возможности набл юдать жизнь современных нам человеческих обществ, сохранивших быт и кул ьтуру каменного века, — он с некоторым разочарованием обнаруживает, что магия — это вполне прозаическое, трезво рассчитанное и даже грубоватое искусство, к которому прибегают из чисто практических соображений, в ос нове которого лежат некие примитивные и поверхностные верования, искус ство, сводящееся к выполнению ряда простых и однообразных приемов. Об эт ом уже шла речь, когда мы пытались так определить магию, чтобы отличать ее от религии, и указывали на ее сводимость к чисто практическим действиям, выступающим в качестве средства достижения некой цели. Мы сталкиваемся с этим и тогда, когда пытаемся распутать узлы, которыми она так крепко спл етена со знанием и практическими искусствами, что внешне почти неотличи ма от них, и нужны достаточные усилия, чтобы уловить существенную специф ику ее ментальных установок и особую ритуальную природу актов. Магия пер вобытных людей — каждый специалист по полевой антропологии знает это п о своему опыту — это крайне монотонная и безэмоциональная деятельност ь с вполне определенными * Малиновский Б. Магия, наука и религия // Магическ ий кристалл. М., 1992. С. 84— 110/ Пер. Б. Поруса. 23 средствами, круг которой очерчен некоторой совокупностью верований и исходных предпосылок. Стоит вникнуть в суть какого-то одного обряда, изу чить процесс какого-то одного чародейства, выяснить принципы магическо го верования, искусства магии и его социальные характеристики — и вы см ожете не только понять чуть ли не каждое действие данного первобытного п лемени, но даже сумеет, разнообразя свое поведение от случая к случаю, выс тупить в роли мага, где бы это ни происходило и где бы ни сохранялась до си х пор вера в это столь привлекательное искусство. 1. Обряд и чародейство Ра ссмотрим некоторый типичный акт магии — хорошо известный и, как правило , выступающий в форме стандартизованного театрального представления а кт черной магии. У туземцев среди прочих магических действий, по-видимом у, самым распространенным является колдовство, совершаемое при помощи с трелы, заостренной палки, кости или иглы какого-либо животного. Дикарь на целивает это оружие или бросает его в сторону своего воображаемого враг а, которого хочет погубить, сопровождая это гримасами, угрожающими жеста ми и выпадами. Все это составляет определенный ритуал. Его многочисленны е описания можно найти в древнеевропейских и древневосточных трактата х по черной магии, а также в этнографических исследованиях и рассказах п утешественников. Гораздо реже можно встретить описание мимики и экспре ссии дикарей, участвующих в подобных представлениях. Но как раз они-то и и меют самое важное значение. Вообразим некоего наблюдателя, внезапно очу тившегося в каком-то районе Меланезии и заставшего туземцев за такого ро да занятием. Не зная в точности, что он наблюдает, наш зритель скорее всего решил бы, что перед ним люди, находящиеся в лунатическом состоянии или от чего-то впавшие в безудержную ярость. Туземец не просто нацеливает свое оружие на воображаемую жертву. При этом он изображает ярость, потрясая с воим оружием, рассекая им воздух, поворачивая его в теле поверженного пр отивника и рывком выдергивая обратно. Таким образом, туземец не только и зображает свою победу над врагом, но вкладывает в это действие страсть ж елания этой победы. Итак, мы видим, что драматическое изображение эмоций выступает как существенная часть обряда. Но что изображает сам этот обря д? Ясно, что если бы туземец хотел изобразить конечный результат своей по беды, он включил бы в представление гибель противника, имитировал бы ее, о днако так бывает далеко не всегда. Зато обязательной чертой представлен ия является изображение эмоций, непосредственно связанных с ситуацией борьбы и победы, достигаемое с помощью мимики и специфических телодвиже ний. Можно было бы привести множество примеров подобных обрядов, которые довелось наблюдать мне самому, и еще больше — из описаний других очевид цев. Из всех таких наблюдений следует, что в обрядах черной магии колдун к аким-то образом наносит повреждения, \"увечит\" или вовсе уничтожает пред мет, символизирующий жертву, включая в эти обряды выражения ненависти и злобы. Аналогично, когда в обрядах любовной магии колдун обнимает, глади т и ласкает предмет, символизирующий объект любовной страсти, он изображ ает чувства безумно влюбленного, потерявшего голову от ошеломляющей и и спепеляющей страсти. В обрядах военной магии злоба, ярость атаки, воинст венные страсти выражаются в более или менее непосредственной манере. В м агии изгнания злых духов и дьяволов поведение колдуна напоминает состо яние человека, охваченного ужасом или, по крайней мере, с трудом преодоле вающего свой панический страх. Зажженные факелы, бряцание и размахивани е оружием входят в оформление 24 этого спектакля. Мною описан один из таки х обрядов, в котором, отражая темную силу дьявола, маг произносит заклина ния, как бы выдавливая их из своего оцепеневшего от ужаса тела, вздрагива ющего в конвульсиях. Этот ужас охватывает другого колдуна, пытающегося п риблизиться к магу, и заставляет его бежать прочь. Все подобные действия, обычно находящие рациональное объяснение в некоторых исходных принцип ах магии, прежде всего выглядят как проявление определенных эмоций. Пред меты и элементы оформления магических представлений часто также служа т той же цели. Ножи, остро заточенные колющие или режущие орудия, зловонны е или ядовитые вещества, используемые в обрядах черной магии, ароматичес кие смолы, цветы, опьяняющие вещества — в любовной магии, ценные вещи — в хозяйственной магии — все это главным образом направлено на выражение чувства, а не идей, в которых фиксируются цели соответствующих магически х обрядов. Наряду с такими обрядами, в которых главные элементы служат вы ражению определенной эмоции, существуют и другие, в которых действие нап равлено на имитацию определенного результата или, по выражению сэра Дже ймса Фрезэра, обряд имитирует свою цель. Так, в одном из описанных мною обр ядов черной магии, совершаемом туземцами Меланезии, ритуальное заверше ние колдовства заключается в том, что колдун слабеющим голосом издает по следние звуки, затем предсмертный хрип и падает замертво. Нет нужды прив одить другие примеры, поскольку этот аспект магии и подобные обряды блес тяще описаны и подробно документированы Фрэзером. Сэр Джеймс также пока зал, что существует особое профессиональное знание магических предмет ов, основанное на свойствах, отношениях, идеях сходства и сопричастности , получившее развитие в магической псевдонауке. Но существуют и такие ри туальные представления, в которых нет ни имитации, ни предвидения цели, н и выражения какой-либо конкурентной идеи или эмоции. Известные обряды на столько простые, что их можно описать как обычную демонстрацию некоторы х магических способностей, например, когда колдун встает и, обращаясь к в етру, вызывает его. В другом обряде колдун передает свои чары некоторому предмету, заколдовывает его. В таких случаях используются вполне опреде ленные материальные объекты — предметы или вещества, наилучшим образо м приспособленные для того, чтобы воспринять, сохранить и передать магич ескую силу, выступать оболочками этих сил до тех пор, пока они не найдут св оего прямого применения. Что же такое эта магическая сила, присутствующа я в любом магическом обряде? Какие бы элементы магического обряда мы ни в зяли — действия, выражающие определенные эмоции, имитацию или предвиде ние конечного результата, простое колдовство, — у всех у них есть нечто о бщее: магическая сила, ее действие всегда передается к околдовываемому о бъекту. Что это за сила? Если попытаться выразить ее кратко, можно было бы сказать, что это некая власть колдовского заклинания. Это следует подчер кнуть, поскольку исследователи часто упускают из виду столь важное обст оятельство. Колдовское заклинание — наиболее важный элемент магическ ого ритуала. Тайна колдовского заклинания — часть магической тайны, пер едаваемой от посвященного к посвященному. Для туземцев знание магии озн ачает знание колдовского заклинания; в любом описании обрядов черной ма гии, например, можно найти подтверждение тому, что магический ритуал кон центрируется вокруг этого колдовства. Формула колдовства есть централ ьная часть магического представления. Исследование текстов и формул пе рвобытной магии показывает, что имеется 25 три типических элемента, с кото рыми связана вера в действенность магических ритуалов. Во-первых, это фо нетические эффекты, например имитация естественных звуков: свиста и зав ывания ветра, шума морских волн, раскатов грома, звуков, издаваемых разны ми животными. Эти звуки символизируют различные явления, и потому туземц ы верят, что с их помощью эти явления могут быть магически воспроизведен ы. Звуки также выражают некоторые эмоции, связанные с желаниями человека , и потому служат магическому удовлетворению последних. Второй элемент, играющий важную роль в первобытных колдовствах, — это слова, произнесен ие которых выступает как средство для вызывания определенных событий, д остижений целей, поддержания или управления ходом вещей. Например, тузем ный колдун называет все симптомы болезни, которую хочет излечить, или в т ом случае, когда его целью является смерть некоторого человека, произнос ит формулу, описывающую гибельный конец своей жертвы. Во врачевательной магии чародей живописует словами совершенство здоровья и телесной сил ы. В обрядах хозяйственной магии употребляются слова о росте растений, п овадках животных и рыб. В словах мага выражаются также чувства, характер ные для магически воспроизводимых действий, а также сами эти действия, о крашенные соответствующими эмоциями. Колдующий туземец с выражением я рости повторяет: \"Я разобью... я растопчу... я раздавлю... я разорву...\", перечисл яя вслед за этими словами разные части тела и органы своей жертвы. Нетруд но видеть, что колдовские действия в основном напоминают структуру маги ческого обряда в целом, а слова колдовских заклинаний отвечают тем же тр ебованиям, что и предметы магических ритуалов. В-третьих, колдовство вкл ючает элемент, для которого нет аналогов в ритуале. Я имею в виду мифологи ческие аллюзии, ссылки на предков и героев культуры, от которых была восп ринята сама магия. Здесь мы подходим, вероятно, к наиболее важному момент у, к традиционному источнику магии. 2. Традиции магии Традиция, которая, ка к мы не раз уже подчеркивали, господствует в первобытном обществе, наход ит свое концентрированное выражение в магическом ритуале и культе. Всег да, когда речь идет о сколько-нибудь значимом магическом действии, мы неп ременно находим историю, объясняющую существование этого действия. В эт ой истории повествуется о том, как данный магический ритуал стал частью бытия некоторой человеческой общности, племени, семьи или рода. Но это по вествование никогда не указывает на источник, из которого \"проистекала\ " бы магия; такого источника нет — магия не создается и не изобретается. В сякая магия \"была\" с самого начала существенным дополнением всех вещей и процессов, входящих в сферу жизненных интересов человека, хотя и остав алась за гранью его обычных умственных усилий. Колдовство, магический об ряд и то, на достижение чего они направлены, всегда сосуществуют во време ни. Так, у туземцев Центральной Австралии все магические обряды существу ют со времен алькеринга (alcheringа), откуда ведут начало и все прочие элементы и х бытия. У туземцев Меланезии история магии восходит ко времени их пещер ной жизни, когда магия была естественным знанием родового человека. В бо лее высокоразвитых обществах истоками магии часто называют духов и дем онов, но и эти силы, как правило, не изобретали магию, а воспринимали ее. Так им образом, веру в изначальное существование магии можно считать универ сальной. Этой вере сопутствует твердое убеждение в том, что именно благо даря своей совершенной неизменности, благодаря тому, что она передает от одних поколений к другим без малейших искажений или добавлений, магия с охраняет свою действенность. Даже 26 небольшое отклонение от изначально и навсегда установленного образца было бы гибельным для магии. С этим св язана идея существенной связи, имеющей место между магическим обрядом и объектом, на который он направлен. Магия — это и есть свойство самого объ екта, точнее — отношения между этим объектом и человеком, отношения, кот орое не создается человеком, но существует для человека. Какую бы традиц ию или мифологию мы ни рассматривали, мы всегда встретимся с уверенность ю в том, что магия всегда служила целям человека и существовала благодар я его знанию (или знанию некоего человекоподобного существа). Это относи тся к самому выдающемуся магу точно так же, как и к средствам, используемы м им для колдовства, и к большинству объектов, на которые направлена маги я. Первобытное человечество — будь то австралийские мурамура или альке ринга, пещерные племена Меланезии или население Земли эпохи магическог о Золотого Века — изначально имело магию в своем культурном арсенале. М агия не только воплощается человеком, но и человечна по своей направленн ости: магические действия, как правило, относятся к практической деятель ности и состояниям человека — к охоте, рыбной ловле, земледелию, торговл е, к любви, болезням и смерти. Объектом магии оказывается не сама природа, а человеческое отношение к ней и человеческие действия с природными объ ектами. Более того, результаты магических действий, как правило, восприн имаются не как то, что дает природа под влиянием колдовских заклинаний, а как нечто специфически магическое, то, чего сама природа произвести не м ожет, и что подвластно лишь магии. Тяжелые заболевания, страстная любовь, стремление к торжественным церемониям и другие подобные явления, свойс твенные телесной и духовной природе человека, выступают как непосредст венные результаты колдовства и обряда. Поэтому магия не выводится из наб людений за природой или из знания ее законов, она выступает изначальным достоянием человека, поддерживаемым культурной традицией и подтвержда ющим существование особой независимой власти, благодаря которой челов ек может осуществлять свои цели. Поэтому магическая сила не растворена в универсуме бытия, не присуща чему бы то ни было вне человека. Магия — это специфическая и уникальная власть, которая принадлежит только человек у и обнаруживает себя только в магическом искусстве, изливается человеч еским голосом и передается волшебной силой обряда. Здесь надо вспомнить , что существование человеческого тела как вместилища магической силы и проводника, посредством которого эта сила переходит на иные предметы, вы нуждено подчиняться различным условиям. Поэтому маг обязан соблюдать в се виды табу, ибо в противном случае колдовство могло бы оказаться испор ченным. Это мнение особенно распространено в некоторых первобытных общ ествах, например в Меланезии, где туземцы полагают, что испорченное колд овство остается в брюхе мага, вместилище не только пищи, но и памяти челов ека. Когда это необходимо, волшебная сила может сосредоточиваться в горт ани, где размещается разум, и оттуда изливается через голос, главный орга н человеческой души. Таким образом, магия, не только является существенн ым достоянием человека, но и буквально находится внутри человека в любой момент его жизни, а также может передаваться только от человека к челове ку по строгим правилам посвящения в таинство, наследования и инструкции . Поэтому в первобытной культуре магическая сила никогда не считалась не кой природной силой, присущей природным объектам и действующая вне и нез ависимо от человека, силой, которая могла бы быть познана и понята каким-т о из обычных способов, какими человек добывает знание о природе. 27 3. Мана и магическая способность Очевидно, что если верны наши предыдущи е рассуждения, то теории и концепции, согласно которым в основе магии леж ит то, что они называют мана, идут в ложном направлении. Если мы утверждаем , что магическая сила присуща только человеку, что человек овладевает эт ой силой лишь при определенных условиях и использует ее только в рамках, установленных традицией, то, конечно, нельзя согласиться с д-ром Кодринг тоном, который описывает эту силу следующим образом: \"Мана не сосредоточ ена ни в чем и может переходить во что угодно. Мана также \"действует всеми способами во благо или во зло... обнаруживает себя в физической силе или ка кой-нибудь иной, а также в любой способности или отличительном качестве, присущем человеку\". Теперь ясно, что сила, которую описывает Кодрингтон, совершенно противоположна магической силе, как она предстает в мифолог ии первобытных обществ, в поведении дикарей и в их магических формулах. К ак я мог убедиться в своих меланизийских исследованиях, магическая сила действительно сосредоточена только в колдовстве и связанном с ним риту але и передается не как угодно, а только строго определенной процедурой. Она никак не обнаруживает себя в физической силе, а ее воздействие на спо собности и отличия человека строго ограничено и определенно. То же самое можно сказать о том, как истолковываются некоторые понятия, заимствован ные из культуры североамериканских индейцев. Эти истолкования не имеют ничего общего с особой и конкретной магической силой. Например, слово \"ва кан\" из языка племени Дакота объясняется следующим образом: \"Все живое е сть вакан. Такова любая вещь, обнаруживающая силу: будь то ветер или движу щиеся облака, будь то некая пассивная масса, например валун у дороги... Это слово охватывает всякую тайну, любые скрытые силы, все сверхъестественн ое\". О слове \"оренда\", взятом у ирокезов, говорится: \"Эта сила свойственна в сем вещам... скалам, воде, морским приливам, растениям, животным, людям, ветр у и буре, облакам, грому и молнии... первобытная ментальность видит в этой с иле достаточную причину всех явлений, всех действий окружающей человек а среды\". После того, что нами было установлено о сущности магической сил ы, вряд ли нужно подчеркивать, что между понятиями типа мана и особой сило й магического колдовства и обряда очень мало общего. Нам уже приходилось отмечать, что ключ к пониманию магических верований заключен в строгом различии между традиционной силой магии, с одной стороны, и другими сила ми и способностями, присущими природе и человеку. Слова \"вакан\", \"оренда\" и целый класс понятий, связанных со словом \"мана\", обозначающие все виды с ил и власти, кроме магии, являют собой примеры некоторой, уходящей в глуби ну веков генерализации чисто метафического понятия, признаки которого можно обнаружить также в некоторых словах современных туземцев. Они чре звычайно важны для понимания первобытной ментальности, но их современн ый анализ, основанный на исследовательских данных, позволяет судить о на личии определенной проблемы, связанной с отношением между первобытным и представлениями о \"силе\", сверхъестественном\" и тем, что мы называем \"м агической силой\". Та информация, какой мы сейчас располагаем, не позволяе т вполне определенно судить о первичном значении этих сложных понятий: ф изической силы и сверхъестественного действия. В языках североамерика нских дикарей акцент, по-видимому, ставится на первом, в языках туземцев О кеании — на последнем. Мне хотелось бы только подчеркнуть, что все попыт ки понять ментальность туземцев должны основываться прежде всего на из учении и описании различных типов их поведения, а слова их языка — на осн ове изучения их жизни и быта. Язык слишком легко заводит наше познание в т упики, и в антропологии \"онтологическая аргументация\" особенно опасна. 28 Эта проблема заслуживает самого подробного анализа, поскольку теория мана как сущности первобытной магии и религии получила столь же блестящ ую по форме, сколь беспомощную по своему реальному применению разработк у; сейчас мы должны констатировать, что наши познания о мана, в особенност и по отношению к Меланезии, весьма противоречивы и, что еще более важно, мы почти не располагаем данными, с помощью которых можно было бы показать, к ак это понятие входит в религиозные культы и верования. Одно можно сказа ть со всей определенностью: нельзя отождествлять возникновение магии с образованием некоторого абстрактного понятия универсальной силы, кото рое затем применяется к конкретным случаям. Напротив, каждая конкретная ситуация несомненно порождает свою магию независимо от других ситуаци й. Любой тип магии, обусловленный конкретной ситуацией и свойственным ей эмоциональным напряжением, возникает благодаря спонтанному движению идей и непосредственных реакций человека. Именно универсальность этог о духовного процесса лежит в основе того факта, что магия обладает некот орыми общими характеристиками, позволяющими выражать магическое мышле ние и поведение людей в общих понятиях. Теперь мы подошли к моменту, когда необходимо проанализировать отношение между конкретными магическими ситуациями и опытом, благодаря которому они возникают. 4. Магия и опыт До с их пор мы в основном имели дело с туземными идеями и представлениями о ма гическом. Они в конечном счете сводятся к простому убеждению, свойственн ому дикарям, что магия дает человеку власть над определенными вещами. Те перь следует рассмотреть это убеждение с точки зрения наблюдателя-соци олога. Вновь рассмотрим типичную ситуацию, в которой мы находим магию. Че ловек в своей практической деятельности раз за разом попадает в тупиков ые положения: охотник упускает добычу, моряк ошибается в направлении вет ра, мастер, изготавливающий лодку каноэ, не уверен в прочности материала, здоровый человек внезапно ощущает ухудшение самочувствия. Что делать ч еловеку в таких обстоятельствах, если оставить в стороне магию, веровани я и ритуалы? Ему не могут помочь его знания, прошлый опыт и технические нав ыки также подвели его. Человек ощущает свою беспомощность. Но желания, ов ладевающие им, все усиливаются, заботы, опасения и надежды создают внутр еннее напряжение, которое требует разрядки в действии. Дикарь или цивили зованный человек, обладает ли он искусством магии или же вовсе не ведает о ее существовании — человек, попавший в такую ситуацию, не может остава ться в бездействии, единственном состоянии, к которому подталкивает его растерявшийся разум. Напротив, его нервная система и все его телесное су щество побуждают к действию, которое могло бы заместить то, какое не увен чалось успехом. В его сознании доминирует образ желаемой цели, он как бы в идит и осязает ее. Само его тело уже совершает действия, соответствующие тому, что обещает ему надежда, что диктует ему столь сильно переживаемая страсть. Человек во власти бессильной ярости или ослепляющей ненависти сжимает кулаки и наносит воображаемые удары своим врагам, выкрикивает п роклятия, слова гнева и злобы. Влюбленный, страстно вожделеющий к недост упной или не расположенной к нему красавице, видит ее в своем воображени и, взывает к ней, умоляет и требует ее благосклонности, ощущая себя ее избр анником, прижимает ее к своей груди в своих мечтах. Раздосадованный неуд ачей охотник или рыбак видит в своем воображении добычу, трепещущую в се тях, или животное, пронзенное копьем; он повторяет их названия, пытается в ыразить словами свою 29 мечту о великолепном улове, жестами и мимикой изоб ражает появление того, чего так горячо желает. Заблудившийся ночью в лес у или джунглях человек охвачен суеверным ужасом, видит вокруг себя пресл едующих его демонов и обращается к ним, пытаясь отразить их нападение, на пугать или бежать от них в страхе, или уподобиться животному, которое спа сается от преследования, притворяясь мертвым. Подобные реакции на запол няющие душу страсти и неотступные желания — естественный ответ челове ческого существа, попадающего в такого рода ситуации. В их основе лежит о бщий психофизиологический механизм. Они возбуждают то, что можно было бы назвать продолженным выражением эмоций в действии и слове: угрожающие ж есты и проклятия выносят наружу бессильную ярость, недоступная, но страс тно желаемая цель выступает спонтанным образом, когда практическое дей ствие заходит в тупик, жесты влюбленного обнаруживают не нашедшую выход а нежность и т.д. Все эти действия и выражения чувств позволяют человеку к ак бы воссоздать желаемые результаты в своем сознании, открыть выход сво ей страсти, жестами или словами приблизить к себе то, что было бы иначе нед остижимо. Но что происходит в интеллекте, когда эмоции бурно выплескиваю тся в словах и поступках, какие убеждения формируются при этом? Прежде вс его сознание формирует ясный образ желаемой цели, ненавистного врага, зл ого духа. Этот образ обретает специфическую эмоциональную окраску, кото рая индуцирует активную установку сознания по отношению к этому образу. Если страсть достигает некой критической точки, когда человек утрачива ет контроль над собой, ранее сдерживаемое психофизиологическое напряж ение разряжается потоком слов и безрассудным поведением. Но и этот бурны й взрыв продолжает направляться образом цели. Это поддерживает мотивир ующую силу реакции, определенным образом организует и ориентирует слов а и действия. Поэтому замещающая деятельность, в которой страсть находит свой выход из-под обломков бессилия, субъективно обладает всей ценность ю действия реального, которое осуществилось бы, если бы не возникли непр еодолимые препятствия. Когда наступает разрядка, которой способствуют слова и жесты, навязчивые видения угасают, желаемая цель кажется приблиз ившейся или даже достигнутой — человек вновь обретает равновесие, опят ь ощущает гармонию жизни. И у него возникает убеждение, что проклятия и же сты ярости поразили врага, что любовная мольба и нежные объятия не остал ись без ответа, что затраченные усилия не могли не оказать положительног о влияния на предмет желания. Испытав страх, заставивший его бежать или б иться насмерть с воображаемым врагом, и почувствовав затем облегчение, ч еловек полагает, что именно его поведение спасло от опасности. Сильное э моциональное переживание, нашедшее выход в потоке слов, образов и действ ий, оставляет после себя глубокое убеждение в своей реальности, в том, что практически значимое и положительное достижение осуществилось благод аря открывшейся человеку некой таинственной силе. Возникает увереннос ть в том, что эта сила, дающая человеку власть обладания, физическую или ду ховную, приходит к нему откуда-то извне, и первобытный человек, как, впроче м, всякий легковерный и неразвитый субъект во все времена, полагает, будт о именно его спонтанные действия и внутренняя вера в их эффективность ст али причиной раскрытия этих внешних и, несомненно, безличных источников силы. Если сопоставить такие спонтанные действия и речевые акты, вызванн ые перехлестывающей через край страстью или неудовлетворенным желание м, с магическим ритуалом, формулами колдовских заклинаний и применяемым и в магических представлениях предметами, закрепленными традицией, то б росаю 30 щееся в глаза сходство позволяет заключить, что они тесно связаны и зависимы друг от друга. Магические ритуалы, большая часть магических ф ормул и принципов, колдовские приемы — все это восходит к бурным пережи ваниям, испытанным людьми в труднейших ситуациях их практической жизни, в безвыходных тупиках, в попытках найти бреши в стене, воздвигаемой несо вершенством их культуры, разрешить противоречие между могучими жизнен ными соблазнами и грозными опасностями подстерегающей судьбы. Я думаю, ч то именно здесь мы находим не просто один из факторов, но самый главный ис ток магической веры. Поэтому в большинстве магических ритуалов присутс твуют соответствующие им спонтанные формы выражения эмоций или вообра жаемого достижения желанной цели. Большинству магических колдовских п редставлений с их традиционным набором заклинаний, приказаний и метафо рм соответствует импровизируемый поток слов, проклятий, мольб, описаний неисполненных желаний и обращений к темным силам. Каждому верованию в эф фективность магии соответствует одна из иллюзий субъективного пережив ания, мимолетнего в душе цивилизованного рационалиста, хотя в ней и нико гда полностью не отсутствующего, но обладающего огромной убедительной силой для простого человека в любой культуре, не говоря уже о первобытно м дикаре. Мы видим, что основания магических верований и практики не взят ы из воздуха, а берут истоки во множестве переживаний, которыми наполнен а жизнь, в опыте, из которого человек черпает уверенность в своей способн ости достигать поставленных целей. Теперь спросим: как соотносятся межд у собой надежды, порождаемые такого рода опытом, и их реальное осуществл ение? Первобытному человеку безмерные претензии магии могли казаться о существимыми, но как объяснить, что они столь долго оставались неразвенч анными? В поисках ответа вспомним, во-первых, тот хорошо известный факт, чт о в человеческой памяти положительные случаи, обладают гораздо большей убедительной силой, чем отрицательные. Один успех легко перевешивает мн ожество неудач. Поэтому те жизненные ситуации, в которых магические риту алы приносят успех, своей значимостью полностью вытесняют все случаи, ко гда желаемая цель не была достигнута. Но есть и другие факторы, способств ующие уверенности в реальном могуществе магии. Мы уже видели, что магиче ский ритуал берет начало в определенном опыте человека. Тот человек, кот орый впервые осознал этот опыт, создал на его основе формулу заклинания, ставшую ядром магического ритуала, сумел передать ее соплеменникам, что бы, закрепившись в их памяти, ритуал вошел в традицию и стал предметом вер ы, — несомненно должен был быть гением. Те люди, которые восприняли этот м агический ритуал и овладели им, всегда развивали и совершенствовали его , — хотя сами полагали, что лишь следуют традиции, — несомненно обладали огромным интеллектом, духовной энергией и предприимчивостью. Легко пре дположить, что люди, обладающие такими качествами, чаще других добивалис ь успеха, за что бы они ни брались. И действительно, наблюдения показывают , что в туземных обществах магия и выдающиеся личные качества всегда при сутствуют рядом. Неудивительно, что обладание магическим искусством ча ще всего совпадает с удачливостью, с умелыми руками, смелым сердцем и сил ьным духом. Стоит ли сомневаться, что в глазах первобытных людей именно м агия выглядела причиной успеха, сопутствующего их действиям? Личный авт оритет мага и его значение для усиления веры в магию лежат в основе интер есного явления, того, что можно назвать ходячими мифами о магии. Вокруг ка ждого известного мага существует ореол, складывающийся из рассказов о ч удесной силе его проклятии, о совершенных им убийствах с помощью магии, о б охотничьих и военных трофеях, о любовных викториях. В каждом туземном 31 обществе такие истории образуют стержень верований в магию. Питаясь эне ргией эмоциональных переживаний, знакомых каждому человеку по его собс твенному опыту, молва о магических чудесах, расходясь широкими волнами, делает невозможными любые сомнения или скептические придирки. Каждый з наменитый маг, помимо своей причастности к традиции и помимо связи со св оими предшественниками, опирается еще и на собственную славу как на гара нт чудотворства. Поэтому миф — это не мертвое наследие прошлых веков, су ществующее в культуре только как некое развлекательное повествование. Это живая сила, постоянно вызывающая все новые явления, окружающая магию все новыми доказательствами ее могущества. Магия движется в славе прошл ой традиции, но она всегда окружена атмосферой постоянно самовозрождаю щегося мифа. Поток мифических преданий о прошлом постоянно сливается с п овествованиями, образующими фольклор данного племени. Магия оказывает ся мостом между золотым веком первобытного искусства и его сегодняшней чудотворной силой. Поэтому ее формулы пронизаны мистическими аллюзиям и, произнесение которых как бы воскрешает силы прошлого и перебрасывает их в настоящее. Все это позволяет увидеть роль и значение мифологии в нов ом свете. Миф — это не собрание первобытных представлений о началах все го сущего, имеющих чисто философскую подоплеку. Он также не является ито гом созерцания природы или некоторого рода символическим обобщением е е законов. Миф выступает как исторически образовавшееся суждение о неко тором событии, само существование которого однажды и навсегда свидетел ьствовало в пользу какого-либо магического действия. Иногда миф оказыва ется не чем иным, как фиксацией магического таинства, ведущего начало от того, первого человека, кому это таинство раскрылось в некотором знамена тельном происшествии. Чаще миф просто повествует, каким образом некотор ая магическая тайна открылась какому-то роду, племени или семейному клан у. Но в любом случае миф является гарантией тайны, ее родословной, хартией ее прав на сознание людей. Мы уже говорили, что миф есть естественный резу льтат человеческой веры в то, что любая власть должна обнаруживать себя, выступать как действующая сила, которую можно использовать, если в нее в ерить. У каждой веры есть своя мифология, ибо нет веры без чудес, а миф глав ным образом просто пересказывает некое первоначальное чудо, совершивш ееся благодаря магии. Наконец, надо отметить, что миф может быть связан не только с магией, но и с любой формой социальной силы или социальных притя заний на власть. К мифу всегда прибегают для обоснования неких особых пр ивилегий или обязанностей, вопиющих социальных неравенств, различных р анговых отличий высокого или низкого уровня. Религиозная вера и сила рел игиозных убеждений также восходит к мифологическим повествованиям. Но религиозный миф — это скорее некая, явно выраженная догма, например пов ествование о сотворении мира или о характере того или иного божества, ин огда имеющее литературную форму. Социальный миф, особенно в первобытных культурах, как правило, переплетается с легендами о происхождении магич еской силы. Без преувеличения можно сказать, что наиболее типичная и сам ая развитая мифология в первобытных обществах — это мифология магии. Фу нкция мифа состоит не в том, чтобы объяснять, а в том, чтобы подтверждать, н е удовлетворять любопытство, но придавать уверенность в силе, не плести байки, а связывать между собой смыслы различных верований, относя их к не прерывно текущему потоку событий. Глубокая связь между мифом и культом, прагматическая функция мифа, заключающаяся в усилении веры, так долго иг норировалась этиологическими и экспланативистскими теориями мифа, что нам следует несколько подробнее остановиться на этом вопросе. 32 5. Магия и наука Нам потребовалось сделать некоторое отступление на тему мифологии, поскольку мы установили, что миф порождается реальным или во ображаемым успехом колдовства. Но что сказать о его неудачах? При всей св оей значимости, которой магия обязана глубокой вере и спонтанности риту ала, воплощающего жгучие желания и страстные чувства, со всей силой, каку ю дает ей личный авторитет, социальная власть и успех, как самого мага, так и участника магических ритуалов, — магия все же не гарантирована от неу дач и провалов, и мы серьезно недооценили бы интеллект, логику и опыт дика рей, если бы предположили, что они будто бы не осознают этого или не могут извлечь из этого необходимые уроки. Прежде всего надо напомнить, что маг ия ограничена строгими условиями своей эффективности: точное воспроиз ведение колдовской формулы, безукоризненное совершенство ритуала, без укоснительное соблюдение табу и церемоний обряда, обязательных для маг а. Если хотя бы одно из двух условий не выполняется, магия обречена на неуд ачу. Но даже если магический ритуал исполняется самым совершенным образ ом, он все же может не дать желаемого результата. Дело в том, что на каждую м агию может быть и контрмагия. Если, как мы уже показали, магия призвана сое динить неутолимость человеческих желаний со своенравной игрой случая, то понятно, что каждое желание, как позитивное, так и негативное, может и д аже должно иметь соответствующую магию. Жизнь такова, что во всех своих с оциальных и бытовых устремлениях, во всех попытках заслужить благоскло нность фортуны и поймать за хвост птицу счастья человек не может не счит аться с соперничеством, завистью и злобой себе подобных существ. Удача, о бладание, даже здоровье — все это познается в сравнении. Если ваш сосед и меет больше скота, больше женщин, больше власти, вы ощущаете неудовлетво ренность тем, что имеете, и даже самим собой. Такова природа человека: част о его желания не меньше удовлетворяются тем, что ему удалось помешать др угому, чем своим собственным успехом. Этой социально обусловленной игре желаний и контржеланий, амбиций и злобы, успеха и зависти соответствует игра магии и контрмагии или белой и черной магии. В Меланезии, где я занима лся прежде всего этой проблемой, у туземцев не существует ни единого маг ического действия, которое не сопровождалось бы твердой уверенностью в том, что существует и противодействие, которое, если окажется сильнее, мо жет полностью свести на нет усилия мага. В некоторых видах магии, наприме р, в целительной магии, формулы заклинания и контрзаклинания всегда сосе дствуют друг с другом. Чародей, обучаясь технике магического ритуала, по средством которого он вызывает болезнь, одновременно обучается формул е и обряду, которые могут полностью аннулировать действие его злой магии . В любовной магии не только существует вера в то, что сердце возлюбленной отзовется на более сильное из двух направленных к нему заклинаний, но сч итается также, что с помощью заклинания можно изменить уже сложившуюся л юбовную привязанность, например заставить жену разлюбить мужа. Трудно с казать, имеет ли место подобная двойственность магии во всем мире так же, как и на Тробриандских островах, но несомненно, что двойственность сил, ч ерных и белых, положительных и отрицательных, наблюдается повсеместно. П оэтому неудача магии может быть отнесена за счет ошибки памяти, небрежно сти обряда, нарушения табу и, наконец, что не менее важно, неудача может бы ть объяснена тем, что кто-то другой совершил какой-то контрмагический об ряд. Теперь мы можем более полно охарактеризовать отношения между магие й и наукой... Магия сродни науке в том смысле, что та и другая направлены к оп ределенным целям, тесно связанным с человеческой природой, потребностя ми и 2. Религия и общество. Часть II 33 стремлениями людей. Магическое искусст во направлено на достижение практических целей. Как и другие искусства и практические занятия, она подчинена ряду принципов, которые, складываяс ь в определенную систему, диктуют тот способ действий, какой считается н аиболее эффективным. Такие системы принципов обнаруживаются при анали зе магических обрядов, колдовских заклинаний и предметов, составляющих арсенал мага. Магия, как и наука, обладает собственным техническим оформ лением. Как и в других искусствах, человек, прибегающий к магии, способен и з-за ошибки погубить весь свой замысел, но может и исправить свою ошибку. Д ругое дело, что в магии количественное равенство черного и белого имеет гораздо большее значение, результаты колдовства уничтожимы в большей с тепени, чем это возможно в каком бы то ни было практическом искусстве или ремесле. Таким образом, между магией и наукой имеются некоторые сходства и мы вправе, вслед за Джеймсом Фрэзером, назвать магию псевдонаукой. Нетр удно понять, в чем состоит ложность этой псевдонауки. Настоящая наука, да же в ее зачаточных формах, в каких она находит свое выражение в примитивн ых знаниях первобытных людей, базируется на повседневном универсально м опыте человеческой жизни, на тех победах, которые человек одерживает н ад природой в борьбе за свое существование и безопасность, на наблюдении , результаты которых находят рациональное оформление. Магия основывает ся на специфическом опыте особых эмоциональных состояний, в которых чел овек наблюдает не природу, а самого себя, в которых истина постигается не разумом, а раскрывается в игре чувств, охватывающих человека. Наука стои т на убеждении в универсальной значимости опыта, практических усилий и р азума; магия — на вере в то, что человеческая надежда не может не сбыться, желание — не исполниться. В теории познания центральное место отводитс я логике, в теории магии — ассоциации идей под воздействием желаний. Исс ледования показывают, что рациональное и магическое знания относятся к разным культурным традициям, к различным социальным условиям и типам де ятельности, и эти различия ясно осознавались людьми первобытных общест в. Рациональное знание доступно непосвященным, магическое — входит в об ласть сакрального, овладение им требует посвящения в таинства обряда и в ыполнения табу. 6. Магия и религия Как магия, так и религия возникают в ситу ациях эмоционального стресса: житейский кризис, крушение важнейших зам ыслов, смерть и посвящение в таинства своего племени, несчастная любовь или неутоленная ненависть. Как магия, так и религия указывают выходы из т аких ситуаций и жизненных тупиков, когда действительность не позволяет человеку найти иной путь, кроме обращения к вере, ритуалу, сфере сверхъес тественного. В религии эта сфера наполняется духами и душами, провидение м, сверхъестественными покровителями рода и провозвестниками его тайн; в магии — первобытной верой в силу о волшебстве магического заклинания . И магия и религия прямо опираются на мифологическую традицию, на атмосф еру чудесного ожидания раскрытия своей чудотворной силы. И магия и религ ия окружены системой обрядов и табу, которая отличает их действия, от тог о, как ведут себя непосвященные. Что же отличает магию от религии? Начнем с наиболее определенного и бросающегося в глаза различия: в сакральной сф ере магия выступает как некое практическое искусство, служащее для выпо лнения действий, каждое из которых является средством достижения опред еленной цели; религия — как система таких действий, выполнение которых само по себе есть некоторая цель. Попытаемся проследить это различие на более глубоких уровнях. Практическое искусство 34 магии обладает опреде ленной и применяемой в строгих границах техники исполнения: колдовские заклинания, ритуал и личные способности исполнителя образуют постоянн ое триединство. Религия во всем многообразии ее аспектов и целей не имее т столь простой техники; ее единство не сводится ни к системе формальных действий, ни даже к универсальности ее идейного содержания, оно скорее з аключается в выполняемой функции и в ценностном значении веры и ритуала . Верования, свойственные магии, в соответствии с ее практической направ ленностью крайне просты. Это всегда вера во власть человека достигать же лаемой цели с помощью колдовства и ритуала. В то же время в религии мы набл юдаем значительную сложность и многообразие сверхъестественного мира как объекта: пантеон духов и демонов, благотворные силы тотема, духи — хр анители рода и племени, души праотцов, картины будущей загробной жизни — все это и многое другое создает вторую, сверхъестественную реальност ь для первобытного человека. Религиозная мифология также более сложна и разнообразна, в большей степени проникнута творчеством. Обычно религио зные мифы сосредоточены вокруг различных догматов и развивают их содер жание в космогонических и героических повествованиях, в описаниях деян ий богов и полубогов. Магическая мифология, как правило, выступает в виде бесконечно повторяющихся рассказов о сверхобычных достижениях первоб ытных людей. Магия, как особое искусство достижения конкретных целей, в о дной из своих форм однажды входит в культурный арсенал человека и затем непосредственно передается от поколения к поколению. С самого начала он а является искусством, которым овладевают немногие специалисты, и перва я профессия в истории человечества — это профессия колдуна и чародея. Р елигия же в самых своих первоначальных формах выступает как всеобщее де ло первобытных людей, каждый из которых принимает в ней активное и равно е участие. Каждый член племени проходит через обряд посвящения (инициаци и) и впоследствии сам посвящает других. Каждый член племени скорбит и рыд ает, когда умирает его сородич, участвует в погребении и чтит память усоп шего, а когда придет его час, он точно так же будет оплакан и помянут. У кажд ого человека есть свой дух, и после смерти каждый сам становится духом. Ед инственная существующая в рамках религии специализация — так называе мый первобытный спиритический медиумизм — это не профессия, а выражени е личного дарования. Еще одно различие между магией и религией — это игр а черного и белого в чародействе, тогда как религия на своих первобытных стадиях не слишком интересуется противоположностью между добром и зло м, благотворными и зловредными силами. Здесь опять-таки важен практическ ий характер магии, направленной на непосредственные и измеримые резуль таты, тогда как первобытная религия обращена к роковым, неотвратимым соб ытиям и сверхъестественным силам и существам (хотя, главным образом, в мо ральном аспекте), и потому не касается проблем, связанных с человеческим воздействием на окружающий мир. Афоризм о том, что страх впервые создал б огов во вселенной, совершенно неверен в свете антропологии. Чтобы понять различия между религией и магией и ясно представить отношения в треугол ьном созвездии магии, религии и науки, надо по крайней мере вкратце обозн ачить культурную функцию каждой из них. Функция первобытного знания и ег о ценность уже обсуждалась выше, и она достаточно проста. Знание окружаю щего мира дает человеку возможность использовать природные силы; перво бытная наука дает людям огромное преимущество по сравнению с другими жи выми существами, продвигает их намного дальше всех прочих тварей по пути эволюции. Чтобы понять функцию религии и ее ценность в сознании первобы тного человека, необходимо тщательно изучить множество туземных 2* 35 веро ваний и культов. Мы уже показали раньше, что религиозная вера придает уст ойчивость, оформляет и усиливает все ценностно-значимые ментальные уст ановки, такие, как уважение к традиции, гармоническое мироощущение, личн остная доблесть и уверенность в борьбе с житейскими невзгодами, мужеств о перед лицом смерти и т.д. Эта вера, поддерживаемая и оформляемая в культе и церемониях, обладает огромным жизненным значением и раскрывает перво бытному человеку истину в самом широком, практически важном смысле слов а. Какова культурная функция магии? Как мы уже говорили, все инстинктивны е и эмоциональные способности человека, все его практические действия м огут заводить в такие тупиковые ситуации, когда дают осечку всего его зн ания, обнаруживают свою ограниченность силы разума, не помогают хитрост ь и наблюдательность. Силы, на которые человек опирается в повседневной жизни, оставляют его в критический момент. Природа человека отвечает на это спонтанным взрывом, высвобождающим рудиментарные формы поведения и дремлющую веру в их эффективность. Магия основывается на этой вере, пре образует ее в стандартизированный ритуал, обретающий непрерывную трад иционную форму. Таким образом магия дает человеку ряд готовых ритуальны х актов и стандартных верований, оформленных определенной практическо й и ментальной техникой. Тем самым как бы воздвигается мост через те проп асти, которые возникают перед человеком на пути к его важнейшим целям, пр еодолевается опасный кризис. Это позволяет человеку не терять присутст вие духа при решении самых трудных жизненных задач; сохранять самооблад ание и целостность личности, когда подступает приступ злобы, пароксизм н енависти, безысходность отчаяния и страха. Функция магии заключается в р итуализации человеческого оптимизма, в поддержании веры в победу надеж ды над отчаянием. В магии человек находит подтверждение того, что уверен ность в своих силах, стойкость в испытаниях, оптимизм одерживают верх на д колебаниями, сомнениями и пессимизмом. Бросая взгляд с высот нынешней, далеко ушедшей от первобытных людей, развитой цивилизации, нетрудно вид еть грубость и несостоятельность магии. Но нам не следует забывать, что б ез ее помощи первобытный человек не смог бы справляться с труднейшими пр облемами своей жизни и не мог бы продвинуться к более высоким стадиям ку льтурного развития. Отсюда ясна универсальная распространенность маги и в первобытных обществах и исключительность ее могущества. Отсюда поня тно неизменное присутствие магии в любой значимой деятельности первоб ытных людей. Магия должна быть понята нами в ее неразрывной связи с велич ественной безрассудностью надежды, которая всегда была лучшей школой ч еловеческого характера. ...Миф это составная часть общей системы верован ий туземцев. Отношения между людьми и духами определяются тесно связанн ыми друг с другом мифическими повествованиями, религиозными верования ми и чувствами. В этой системе миф — это как бы основание непрерывной пер спективы, в которой повседневные заботы, печали и тревоги людей обретают осмысленность движения к некой общей цели. Проходя свой путь, человек на правляется общей верой, личным опытом и памятью прошлых поколений, храня щей следы тех времен, когда происходили события, ставшие толчком для воз никновения мифа. Анализ фактов и содержание мифов, в том числе пересказа нных здесь, позволяют сделать вывод о всеохватной и последовательной си стеме верований у первобытных людей. Было бы напрасно искать эту систему только во внешних, доступных прямому наблюдению слоях туземного фолькл ора. Этой системе соответствует определенная культурная реальность, в к оторой все частные формы туземных верований, переживаний и предчувстви й, относящихся к смерти и жизни духов 36 после смерти людей, сплетаются в не кую грандиозную органическую целостность. Мифические повествования сц епляются друг с другом, их идеи пересекаются, и туземцы постоянно находя т параллели и внутренние связи между ними. Миф, вера и переживание, связан ные с миром духов и надприродных существ, — это составные элементы един ого целого. То, что соединяет эти элементы, — это непреходящее желание им еть общение с нижним миром, обиталищем духов. Мифические рассказы только придают важнейшим моментам туземных верований явную форму. Их сюжеты ин огда довольно сложные, всегда повествуют о чем-то неприятном, о какой-то п отере или утрате: о том, как люди утратили способность возвращать себе мо лодость, как колдовство вызывает болезнь или смерть, как духи покинули м ир людей и как все же налажена хотя бы частичная связь с ними. Бросается в глаза, что мифы этого цикла более драматичны, связь между ними более посл едовательна, хотя и более сложна, чем мифы о началах бытия. Не останавлива ясь на этом моменте, я скажу только, что здесь, может быть, дело в более глуб оком метафизическом смысле и более сильном чувстве, которые связаны с пр облемами человеческой судьбы, по сравнению с проблемами социального пл ана. Как бы то ни было, мы видим, что миф, как часть духовности туземцев, не м ожет объясняться только познавательными факторами, как бы ни было велик о их значение. Важнейшую роль в мифе играют его эмоциональная сторона и п рактический смысл. То, о чем повествует миф, глубочайшим образом волнует туземца. Так, миф, повествующий о возникновении праздника миламала, опре деляет характер церемоний и табу, связанных с периодическим возвращени ем духов. Само это повествование туземцу совершенно понятно и не требует никаких \"объяснений\", поэтому миф даже в малой степени не претендует на т акую роль. Его функция иная: он призван смягчить то эмоциональное напряж ение, какое испытывает человеческая душа, предчувствующая свою неизбеж ную и неумолимую судьбу. Во-первых, миф придает этому предчувствию вполн е ясную и ощутимую форму. Во-вторых, он сводит таинственную и леденящую ду шу идею до уровня привычной повседневной реальности. Оказывается, что во жделенная способность возвращать молодость, спасающая от дряхлости и с тарения, была утеряна людьми всего лишь из-за пустякового случая, которы й мог бы быть предотвращен даже ребенком или женщиной. Смерть навсегда р азлучающая близких и любящих людей, — это нечто такое, что может произой ти от небольшой ссоры или неосторожности с горячей похлебкой. Опасная бо лезнь наступает из-за случайной встречи человека, собаки и краба. Ошибки, провинности и случайности обретают огромное значение, а роль судьбы, фат ума, неизбежности низводится до масштаба человеческой промашки. Чтобы п онять это, следует еще раз напомнить, что чувства, испытываемые туземцем по отношению к смерти, то ли своей собственной, то ли смерти своих любимых и близких, отнюдь не вполне определяются его верованиями и мифами. Сильн ый страх перед смертью, острое желание избежать ее, глубокое горе от утра ты близких и родных — все это глубоко противоречит оптимизму веры в лег кое достижение загробной жизни, которой пронизаны туземные обычаи, идеи и ритуалы. Когда человеку грозит гибель или когда смерть входит в его дом, дает трещину самая бездумная вера. В долгих беседах с некоторыми тяжело больными туземцами, особенно с моим чахоточным другом Багидо\'у, я ощущал всегда одну и ту же, быть может, неявно или примитивно выраженную, но несом ненно меланхолическую печаль об уходящей жизни и ее радостях, тот же ужа с перед неизбежным концом, ту же надежду, что этот конец может быть отсроч ен, пусть даже ненадолго. Но я ощущал также, что души этих людей согревалис ь надежной, идущей от их веры. Живое повествование мифа заслоняло перед н ими готовую разверзнуться бездну. 37 Мифы магии Теперь я позволю себе подробнее остановиться на другом типе мифических повествований: на тех мифах, которые связаны с магией. Магия, с какой стороны ее не возьми, — это наиболее важный и самый таинственный а спект практического отношения первобытных людей к реальности. С пробле мами магии связаны самые сильные и противоречивые интересы антрополог ов. В северо-западной Меланезии роль магии настолько велика, что ее не мож ет не заметить даже самый поверхностный наблюдатель. Однако ее проявлен ия не вполне ясны на первый взгляд. Хотя буквально вся практическая жизн ь туземцев проникнута магией, со стороны может показаться, что в ряде оче нь важных сфер деятельности ее нет. Например, ни один туземец не вскопает грядку багата или таро, не произнеся магических заклинаний, но в то же вре мя выращивание кокосов, бананов, манго или хлебного дерева обходится без всяких магических обрядов. Рыбная ловля, имеющая подчиненное значение п о сравнению с земледелием, только в некоторых своих формах связана с маг ией. Это главным образом ловля акул, рыбы калала и то\'улам. Но столь же важн ые, хотя более легкие и доступные, способы рыбной ловли при помощи растит ельных ядов вовсе не сопровождается магическими ритуалами. При построй ке каноэ, в деле, связанном со значительными техническими трудностями, р искованном и требующем высокой организации труда, магический ритуал оч ень сложен, неразрывно связан с этим процессом и считается абсолютно нео бходимым. Но постройка хижин, технически не менее сложная, чем сооружени е каноэ, но не так зависящая от случайности, не подверженная такому риску и опасностям, не требующая столь значительной кооперации труда, не сопро вождается никакими магическими обрядами. Резьба по дереву, имеющая пром ышленный смысл, которой обучаются с малолетства и которой заняты в некот орых деревнях чуть ли не все жители, не сопровождается магией, зато худож ественная скульптура из эбенового дерева или железного дерева, которой занимаются только люди, обладающие незаурядными техническими и художе ственными способностями, обладает соответствующими магическими обряд ами, считающимися главным источником мастерства или вдохновения. Торго вля, кула, церемониальная форма обмена товарами имеет свой магический ри туал; однако другие, более мелкие формы меновой торговли, имеющие чисто к оммерческий характер, не связаны ни с какими магическими обрядами. Война и любовь, болезни, стихия ветра, погода, судьба — все это, по мнению туземц ев, полностью зависит от магических сил. Уже из этого беглого обзора выри совывается важное для нас обобщение, которое послужит некоторой отправ ной точкой. Магия имеет место там, где человек встречается с неопределен ностью и случайностью, а также там, где возникает крайнее эмоциональное напряжение между надеждой достичь цели и опасением, что эта надежда може т не сбыться. Там, где цели деятельности определены, достижимы и хорошо ко нтролируются рациональными методами и технологией, мы не находим магию. Зато она налицо там, где очевидны элементы риска и опасности. Магии нет, ко гда полная уверенность в безопасности мероприятия делает излишним люб ое предугадывание хода событий. Здесь срабатывает психологический фак тор. Но магия выполняет и другую, не менее важную, социальную функцию. Мне уже приходилось писать о том, что магия выступает как действенный фактор организации труда и придания ему системного характера. Она также выступ ает как сила, позволяющая осуществлять практические замыслы. Поэтому ку льтурноинтегративная функция магии состоит в устранении тех препятств ий и несоответствий, которые неизбежно возникают в тех сферах практики, имеющих большую социальную значимость, где человек не в состоянии полно стью 38 контролировать ход событий. Магия поддерживает в человеке уверен ность в успехе его действий, без которой ему не удалось бы достигать свои х целей; в магии человек черпает духовные и практические ресурсы тогда, к огда он не может положиться на обычные средства, имеющиеся в его распоря жении. Магия вселяет в него веру, без которой он не мог бы решать жизненно важные задачи, укрепляет его дух и позволяет собраться с силами в тех обс тоятельствах, когда ему грозит отчаяние и страх, когда он охвачен ужасом или ненавистью, подавлен любовной неудачей или бессильной яростью. Маги я имеет нечто общее с наукой в том смысле, что она всегда направлена к опре деленной цели, порождаемой биологической и духовной природой человека. Искусство магии всегда подчинено практическим целям; как и любое другое искусство или ремесло, она обладает некоторой концептуальной основой и принципами, система которых определяет способ достижения целей. Поэтом у магия и наука имеют ряд сходств, и вслед за сэром Джеймсом Фрэзером мы мо гли бы с определенным основанием назвать магию \"псевдонаукой\". Присмотр имся ближе к тому, что представляет собой искусство магии. Какова бы ни бы ла конкретная форма магии, она всегда содержит три важнейших элемента. В магическом действе наличествуют произносимые или распеваемые заклина ния, ритуал или церемония и тот человек, который официально обладает пра вом совершать обряд и произносить заклинания. Таким образом, при анализе магии следует различать формулу заклинания, обряд и личность самого маг а. Сразу отмечу, что в той области Меланезии, где я вел свои исследования, с амым важным элементом магии является заклинание. Для туземца владеть ма гией — значит знать заклинание; в любом колдовском обряде весь ритуал с троится вокруг многократного повторения заклинания. Что касается само го ритуала и личности мага, то эти элементы имеют условный характер и важ ны только как соответствующая форма для произнесения заклинаний. Это ва жно с точки зрения обсуждаемой нами темы, поскольку магическое заклинан ие обнаруживает свою связь с традиционными учениями и в еще большей степ ени — с мифологией. Исследуя различные формы магии, мы почти всегда обна руживаем некоторые повествования, в которых описываются и объясняются истоки существования тех или иных магических обрядов и заклинаний. В них рассказывается, как, когда и где данная формула стала принадлежать како му-то конкретному человеку или какойто общине, как она передавалась или наследовалась. Но не следует видеть в таких повествованиях \"историю маг ии\". Магия не имеет \"начала\", она не создается и не выдумывается. Магия про сто была с самого начала, она существовала всегда как существеннейшее ус ловие всех тех событий, вещей и процессов, которые составляют сферу жизн енных интересов человека и не подвластны его рациональным усилиям. Закл инание, обряд и цель, ради которой они совершаются, сосуществуют в одном и том же времени человеческого бытия. Таким образом, сущность магии состои т в ее традиционной целостности. Без малейших искажений и изменений она передается от поколения к поколению, от первобытных людей к современным исполнителям обрядов — и только так она сохраняет свою эффективность. П оэтому магия нуждается в своеобразной родословной, так сказать, в паспор те для путешествия во времени. Как миф придает магическому обряду ценнос ть и значимость, соединяемые с верой в его действенность, лучше всего пок азать на конкретном примере. Как мы знаем, меланезийцы придают большое з начение любви и сексу. Подобно другим народам, населяющим острова Южных морей, они допускают большую свободу и легкость поведения в половых отно шениях, особенно до брака. Однако супружеская измена является наказуемы м проступком, и связи внутри одного тотемического клана строго запрещен ы. Самым большим преступлением в 39 глазах туземцев является любая форма и нцеста. Одна мысль о противозаконной связи между братом и сестрой привод ит их в ужас и отвращение. Брат и сестра, соединяемые самыми тесными узами родства в этом матриархальном обществе, не могут даже свободно общаться между собой, никогда не должны шутить или улыбаться друг другу. Любой нам ек на одного из них в присутствии другого считается очень дурным тоном. О днако вне клана свобода половых отношений довольно значительна, и любов ь облекается во множество заманчивых и привлекательных форм. Привлекат ельность пола и сила любовного влечения, считают туземцы, берут начало в любовной магии. В основе последней лежит драма, некогда случившаяся в да леком прошлом. О ней рассказывает трагический миф об инцесте между брато м и сестрой. Вот его краткое содержание. В одной деревне в хижине своей мат ери жили брат с сестрой. Однажды юная девушка случайно вдохнула запах си льнодействующего любовного напитка, приготовленного ее братом, чтобы п ривлечь расположение другой женщины. Обезумев от страсти, она увлекла св оего родного брата на пустынный берег моря и там соблазнила его. Охвачен ные раскаянием, терзаемые муками совести, любовники перестали пить и ест ь и умерли рядом в одной пещере. Там, где лежали их тела, проросла ароматна я трава, сок которой теперь смешивают с другими настоями и применяют в об рядах любовной магии. Без преувеличения можно сказать, что магические ми фы еще в большей степени, чем иные виды туземной мифологии, служат социал ьным притязанием людей. На их основе создается ритуал, укрепляется вера в чудодейственность магии, закрепляются традиционные образцы социальн ого поведения. Раскрытие этой культотворческой функции магического ми фа полностью подтверждает блестящую теорию о происхождении власти и мо нархии, развитую сэром Джеймсом Фрэзером в первых главах его \"Золотой ве тви\". Согласно сэру Джеймсу, истоки социальной власти следует, главным об разом, искать в магии. Показав, как эффективность магии зависит от местны х традиций, социальной принадлежности и прямого наследования, мы теперь можем проследить другую связь причин и следствий между традицией, магие й и властью.
© Рефератбанк, 2002 - 2024