В ведении к своей апологии Исто рии автор ставит вопрос о сущности предме та истории . Он говорит , что книга будет ответом на детский вопрос :”зачем нужна история” . Общеизвестно , что человека можно счи тать действительно хорошо понимающим свое дел о , свое ремесло , когда он с лег костью может растолковать любо му , ничего не ведающему в этом деле ин дивидууму . А кому еще , как не ребенку н ужна вся доходчивость и полнота объяснения. Автор показывает нам нашу жизнь , целиком и полностью пронизанную историей . Религия - исто рия , культура , политика все тоже истор ия. История - интереснейшая наука . Зрелище человеческой деятельно сти , составляющей ее особый предмет , более всякого другого способно покорять человеческое воображение. Автор с ч резвычайной рьяностью доказывает право ис тории называться наукой , доказывая и опроверг ая кучу мнений и суждений . Далее книга рассказывает о трудности выбора историка : как тяжело в хаотичном во рохе выбрать поле для деятельности. Автор на ярком , занимательном примере доказывает , что история это не наука о прошлом (этот факт он вообще считает абсурдным ), а наука связанная с прошлым , но с обязательным присутствием и деятельно стью в нем человека . Предметом истории явл яется человек , а точнее сказать - люди . За зримыми очертаниями пейзажа , орудий или ма шин , за самыми , казалось бы , сухими документами и института ми , совершенно отчужденными от тех . кто их учредил , история хочет увидеть людей. Блок рассматривает два разных типа историков : один из них - люди , изучающие прошлое , старающиеся найти паралле ли , со единяющие эти факты с настоящим , Другие ученые , напр отив , справедливо полагают , что настоящее впол не доступно научному исследованию . Но это исследование они предоставляют дисциплинам , сильн о отличающимся от тех , что имеют своим объектом прошлое . Они , напри мер , анализи руют и пытаются понять современную экономику с помощью наблюдений , ограниченных во вре мени несколькими десятилетиями . Короче , они ра ссматривают эпоху , в которую живут , как от деленную от предыдущих слишком резкими контра стами , что вынуждает их и скать е е объяснения в ней самой . Таково же ин стинктивное убеждение многих просто любознательн ых людей . История более или менее отдаленн ых периодов привлекает их только как безо бидное развлечение для ума . С одной сторон ы , кучка антикваров , по какой-то мрач н ой склонности занимающихся сдиранием пеле н с мертвых богов ; с другой , социологи , экономисты , публицисты — единственные исследоват ели живого... Автор же считает , что незнание прошлого не только вредит познанию насто ящего , но ставит под угрозу всякую попытку действовать в настоящем. Более того . Если бы общество полностью детермин ировалось лишь ближайшим предшествующим периодом , оно , даже обладая самой гибкой структуро й , при резком изменении лишилось бы своего костяка ; при этом надо еще допустить , что общение между поколениями происходит , я бы сказал , как в шествии гуськом , т . е ., что дети вступают в контакт со своими предками только через посредство ро дителей. Незнание прошлого неизбежно приводит к непониманию настоящего . Но , пожал уй , столь же тщетны попытки п онять прошлое , если не представляешь настоящего. С пособность к восприятию живого — поистине главное качество историка. Эрудит , которому неинтересно смотреть вокруг себя на люде й , на вещи и события , вероятно , заслуживает , чтобы его , как сказал Пиренн , назва ли антикварным орудием . Ему лучше отка заться от звания историка. Говоря о особенностях исторического позна ния , автор сравнивает работу историка с тр удом следователя , пытающегося по чужим показа ниям восстановить картину с места происшестви я . И действительно , ведь ни один исто рик не был современником Рамсеса или свид етелем сражений времен Наполеона . Но те со бытия , которые изучают историки оставляют за собой целую цепочку “улик” , которая и позволяет исследователю добраться до истины . Это все и делает професси ю ис торика потрясающе интересной . Специфическая черта исторического исследования в том , что познание всех фактов человеческой жизни в прошлом и большинства из них в настоящ ем должно быть , по удачному выражению Фран суа Симиана , изучением по следам. Историк д олжен со ставлять “вопросник” к свидетельствам , которые он изучает . Только тогда , благодаря своей пытливости и умению найти ответы на вс е заданные вопросы , историк успешно восстанав ливает события тех времен и понимает их сущность. Автор пишет о необходимост и разно стороннего профессионального развития историка , Т ак как порой для изучения некотрой пробле мы приходится иметь дело с целой цепочкой событий , требующих большой эрудированности ч еловека . Мне кажется , мало найдется наук , которым приходится поль зоваться одновременно таким огромным количе ством разнородных орудий . Причина в том , ч то человеческие факты— самые сложные . Ибо чел овек— наивысшее создание природы. Историку полезно и , на мой взгляд , необходимо владеть , пусть в минимальной степени , основными приема ми его профессии . Хотя бы для того , чтобы уметь заранее оценить надежность ору дия и трудности в обращении с ним. Интересную мысль автор высказывает в отношении катаклизмов истории . Они якобы помо гают , сохраняя многие свидетельства , которые и наче были бы зате ряны . Например Визуви й сохранил Помпеи , а французская революция посредством экспроприаций множество ценных док ументов , которые представляют сейчас огромный интерес для историков , изучающих то время. Автор объясняет необходимость критики в ремесле историка, Целая система проверк и фактов выработалась за многие годы , и является непременным методом проверки достовер ности информации , что в свою очередь приво дит к правильному истолкованию фактов и б олее глубоком постижению сущности вопроса . Та ким образом , читате л ь получает хот ь и менее интересные , зато правдивые сведе ния. Существует два типа ложных свидетельств : одни - намеренная фальшивка , изготовленная по тем или иным соображениям , другая - прос то искаженная передача , ввиду того , что св идетель находился в опреде ленном эмоциона льном состоянии , или просто ввиду искаженност и фактов памятью свидетеля , его менталитетом . Оба типов “обмана” затрудняют работу исс ледователям. Настоящий историк должен уметь тщательно взвешивать все возможные варианты свидетельс тв и степени их правдоподобности , продел ывать титанический труд , сравнивая их с др угими предметами той эпохи , так как одним из вернейших способов критики является с равнение. Историк не имеет право анализировать вероятность того или иного события в прош лом . Гадать можн о только о будущем . Прошлое есть данность , в которой уже нет места возможному . П режде чем выбросишь кости , вероятность того , что выпадет то или иное число очков , равна одному к десяти . Но когда стаканч ик пуст , проблемы уже нет . Возможно , позже мы будем со м неваться , выпало ли в тот день три очка или пять . Н еуверенность тогда будет в нас , в нашей памяти или в памяти очевидцев нашей иг ры . Но не в фактах реальности. Ученому , историку пред лагается склониться перед фактами . Эта максим а , как и многие другие , быть может , стала знаменитой лишь благодаря своей двус мысленности . В ней можно скромно вычитать всего-навсего совет быть честным . Но также— со вет быть пассивным . И перед нами возникают сразу две проблемы : проблема исторического беспристрастия и проблема историч е ской науки как попытки воспроизведения истори и (или же как попытки анализа ). Беспристрастность историка автор сравнивает с беспристрастностью судьи , получает , что это разные вещи , сходные только по звучан ию и написанию слова . Чтобы проникнуть в чужое созна ние , отдаленное от нас рядом поколений , надо почти полностью отрешиться от своего “я” . Но , чтобы приписать этому сознанию свои собственные черты , вполне можно оставаться самим собою. Последнее сделать гораздо проще. В наших трудах , пишет автор, царит и все освеща ет одно слово : “понять” . Не надо думать , что хороший историк лишен страстей — у него есть по крайней мере эта страс ть . Слово , сказать по правде , чревато трудн остями , но также и надеждами . А главное — полное дружелюбия . Даже действуя , мы слишком час т о осуждаем . Ведь так просто кричать : “На виселицу !” Мы все гда понимаем недостаточно . Всякий , кто отличае тся от нас — иностранец , политический про тивник,— почти неизбежно слывет дурным челов еком . Нам надо лучше понимать душу человек а хотя бы для того , чтоб ы ве сти неизбежные битвы , а тем паче , чтобы их избежать , пока еще есть время . При условии , что история откажется от замашек карающего архангела , она сумеет нам помочь излечиться от этого изъяна . Ведь история — это обширный и разнообразный опыт человечества, встреча людей в веках . Н еоценимы выгоды для жизни и для науки , если встреча эта будет братской. Как ученый , как вс який просто реагирующий мозг . историк отбирае т и просеивает , т . е ., говоря коротко , ан ализирует . И прежде всего он старается обн аружить сходн ые явления , чтобы их сопо ставить. Автор рассказывает о многогранности и обширности исторического исследования , как бы рассказывая нам насколько интересна может быть его наука . Пе редо мной надгробная римская надпись : единый и цельный по содержанию текст. На с интересует язык ? Лексика и синтаксис расскажут о состоянии латыни , на которой в то время и в определенном месте старались писать . В этом не совсем прав ильном и строгом языке мы выявим некоторы е особенности разговорной речи . А может бы ть , нас больше прив л екают веровани я ? Перед нами— яркое выражение надежд на п отустороннюю жизнь . Политическая система ? Мы с величайшей радостью прочтем имя императора , дату его правления . Экономика ? Возможно , э питафия откроет нам еще не известное реме сло . И так далее. История , как ни одна другая наук а , не обходиться без абстракции . Дело историка — непрестан но проверять устанавливаемые им подобия , чтоб ы лучше уяснить их оправданность , и , если понадобится , их пересмотреть. Автор говорит нам о необходимости изу чения истории в совок упности , не дробя ее на части , на которые она казалось бы так легко разбивается . “Вообразите , что сто специа листов разделили меж собой по кускам прош лое Франции . Верите ли вы , что они смог ут создать историю Франции ? Я в этом с ильно сомневаюсь . У них наверн яка не будет взаимосвязи между фактами , а эта взаимосвязь— также историческая истина” (Фюстель де Купанж ). Знание фрагментов , изученных по отдельности один за другим , никогда не приведет к познанию целого— оно даже н е позволит познать самые эти фрагменты. С другой стороны , автор настаивает , что наиболее полного изучения истории можн о добиться именно изучая ее по частям , с последующим объединением всех кусочков , п редварительно тщательно их проанализировав и классифицировав . А иначе никакой ученый не осилит вс е го объема , с которым придется работать. Одной из серьезных проблем истории ав тор считает терминологию . История не может , как другие науки , выдумывать себе термины , она должна перерабатывать уже придуманные , порой потрепавшиеся и устаревшие понятия , ч то зат рудняет четкое формулирование знани й . В отличие от математики или химии наша наука не распол агает системой символов , не связанной с ка ким-либо национальным языком . Историк говорит только словами , а значит , словами своей ст раны . Но когда он имеет дело с реа льностями , выраженными на иностранном язы ке , он вынужден сделать перевод . Тут нет серьезных препятствий , пока слова относятся к обычным предметам или действиям,— эта ходовая монета словаря легко обменивается по паритету . Но как только перед нами учреждени я , верования , обычаи , более глубоко вросшие в жизнь данного общества , переложение на другой язык , созданный по о бразу иного общества , становится весьма опасн ым предприятием . Ибо , выбирая эквивалент , мы тем самым предполагаем сходство. Историческое рассужден ие в своей повседневной практике идет по следующему пути . Наиболее постоянные и общие антецеденты , сколь бы ни были о ни необходимыми , попросту подразумеваются . Кому из военных историков придет в голову в ключить в число причин победы силу притяж ения , от ко т орой зависят траектори и снарядов , или физиологические особенности ч еловеческого тела , не будь которых , снаряды не могли бы наносить смертельные раны ? Антецеденты более частные , но все же надел енные известным постоянством , образуют то , что принято называть “условиями” . Самый же специфический антецедент , тот , который в пучке причинных сил представляет как бы дифференциальный элемент , он-то преимущественно и получает наименование “причины”. Списо к использованной литературы : 1. Ма рк Блок , “Апология истории или ремесло ист орика”.