Вход

Духовные предпосылки евразийской культуры

Реферат* по культурологии
Дата добавления: 04 октября 2011
Язык реферата: Русский
Word, rtf, 138 кб
Реферат можно скачать бесплатно
Скачать
Данная работа не подходит - план Б:
Создаете заказ
Выбираете исполнителя
Готовый результат
Исполнители предлагают свои условия
Автор работает
Заказать
Не подходит данная работа?
Вы можете заказать написание любой учебной работы на любую тему.
Заказать новую работу
* Данная работа не является научным трудом, не является выпускной квалификационной работой и представляет собой результат обработки, структурирования и форматирования собранной информации, предназначенной для использования в качестве источника материала при самостоятельной подготовки учебных работ.
Очень похожие работы
Духовные предпосылки евразийской культуры Е вразийство иногда упрекают в том, что оно дает слишком большой перевес н атуралистическому обоснованию своих идей и что в нем материальный моме нт (география) определяет духовное содержание культуры, которая предста вляется как бы некоторой "надстройкой" над чисто физической базой. В этом смысле евразийство имеет как будто какой-то привкус марксизма. Нужно со всей силой протестовать против такого толкования евразийской теории к ультуры и истории. Евразийство всегда подчеркивало огромное значение д уховных предпосылок культуры - тех духовных эмоций, которые являются дви жущими пружинами всякого культурного развития, тех "идей-сил", без наличн ости которых культура не только не может развиваться, но и существовать. Евразийство противопоставляет себя всем натуралистическим или биолог ическим теориям культуры, как экономический материализм, расизм и т.п. Но в то же время евразийство не отрывает "идей" от "материи", не впадает в отвле ченный идеализм, противопоставляемый отвлеченному материализму. Для е вразийства всякая идеальность неотделима от некоторой связанной с нею реальности, даже "материальности". Идеальность и материальность суть диа лектические моменты целостного бытия, так же как и содержание, неп рерывность и прерывность, единство и множество, сила и масса. Оттого в цел остности евразийской культуры, в относительном преломлении ее земного бытия материальный момент является вечным спутником идеального, котор ый от этого не только не теряет своей ценности, но приобретает плоть и эне ргию, необходимую для реальной жизни и для реального исторического дейс твия. Определение духовной стороны евразийской культуры наталкивается на ту трудность, что "духовное" как порождение энергии и силы всегда находится в становлении и движении. Оттого духовное содержание культуры никак нел ьзя выразить при помощи чисто статических определений. Содержанию этом у обязательно присущи подвижность и динамичность. Духовная сторона евр азийской культуры никогда не есть простая "данность" - она в то же время вс егда вечная заданность, задача и цель. Евразийский человек не только сущ ествует, но и творится в процессе культурного развития. Процесс культурн ого творчества никогда не есть процесс мирный, безболезненный и прямой. Культура претерпевает те же болезни роста, что и физический организм. От рицательный момент истории, о котором говорил Гегель, всегда дает себя з нать и в культурном развитии. Его реальным проявлением являются культур ные революции и "скачки", столь же неотделимые от истории человеческих об ществ, как и от истории физического и животного мира. Россия в ее московский период истории, вплоть до второй половины XVII века, п редставляла собой некоторый подлинный мир в себе, духовные предпосылки которого были именно евразийскими. Не только чрез постоянные бытовые св язи, но и через Византию и ее влияние Восток в России соприкасался с Запад ом. Но насколько этот московский мир был далек от Европы - в этом может убе диться всякий, кто прочтет свидетельства и впечатления от Московии любо го старого европейского путешественника. Решительное движение этого самодовлеющего мира в сторону Европы вперв ые произошло в результате культурной революции, произведенной Петром В еликим. Евразийцы всегда подчеркивают, что построенная этим царем по евр опейским образцам Российская Империя фактически не была ни Европой, ни А зией, а представляла собой образование подлинно "евразийское". Вторая ку льтурная революция в смысле движения на европейский Запад была произве дена большевиками. Большевизм можно рассматривать как дальнейший "скач ок" в направлении европеизации России, однако и в результате его Россия е ще не стала Европой. Напротив, русский марксизм и ленинизм ярко выразил в се свои не европейские, чисто "евразийские" черты. Для уяснения духовного смысла этих двух революций нужно подчеркнуть, что Петр хотел привить Рос сии культурные формы Европы существующей, настоящей, тогда как большеви зм стал прививать России формы Европы социалистической, то есть будущей , идеальной, мифической, которой в действительности никогда еще не сущес твовало. Большевистская Россия опередила Европу тем, что она вздумала ре ализовать у себя одну из европейских социальных утопий. Тем самым в Росс ии неизбежно кончается процесс подражания Западу. Для современной Росс ии идейно Запад уже исчерпан. Напротив, революционные элементы Европы хо тят ныне подражать России, провозглашая известные лозунги: "Да здравству ет наша Октябрьская Революция... Да здравствуют Советы!" - России необходим ы ныне новые идеалы. Первые евразийцы это поняли и формулировали их с пре дельной и исчерпывающей ясностью. "Освободив свое мышление и мироощущение от давящих его западных шор, - пис ал в 1922 году И. С. Трубецкой, - мы должны внутри себя, в сокровищнице националь ной русской духовной стихии, черпать элементы для создания нового миров оззрения. В этом духе мы должны воспитывать и подрастающее поколение. В т о же время вполне свободные от преклонения перед кумиром западной цивил изации мы должны всемерно работать на создание самобытной национально й культуры, которая сама вытекая из нового мировоззрения, в то же время об основала бы собою это мировоззрение. В этой огромной всеобъемлющей рабо те есть дело для всех, не только для теоретиков, мыслителей, художников и у ченых, но и для техников, специалистов и для рядового обывателя. Общим тре бованием, предъявляемым ко всем, является радикальный переворот в миров оззрении" ("На путях", Берлин, 1922 года, стр. 314). Евразийство хочет преодолеть Запад не извне, не изнутри - из самого духа З апада, который стал ныне для евразийского человека собственным и своим. Ныне уже не только верхи русского общества проникнуты западными начала ми, как это было в старой дореволюционной России - ныне широчайшие слои ру сского демоса захвачены западным активизмом, энергетизмом, продуктиви змом, экономическим материализмом и атеизмом. От того задача евразийств а становится не только национальной, но и вселенской: русский народ долж ен в себе и через себя преодолеть западного человека, который распростра нил свою культуру на весь мир. Этой вселенскостью евразийство резко отли чается от фашизма, национал-социализма и т.п. течений, которые являются до ктринами националистическими, не ставящими перед собой никаких всечел овеческих задач. Такое преодоление евразийство видит в "исходе к Востоку", следовательно, в приятии тех ценностей, которые лежали в основании восточных культур и пренебрегались и отрицались новейшим Западом. Дело идет не о том, чтобы о бъазиатить Россию и весь мир, но чтобы построить новую культуру на осозн анном синтезе Востока с Западом - культуру евразийскую. Можно сказать, чт о этот зов к Востоку раздается не только из уст евразийцев. Сам Запад в сво ем современном духовном кризисе начинает иначе относиться к Востоку, на чинает внимательно к нему прислушиваться и старается его понять. С некот орым правом можно сказать, что ныне и Европа стала "евразийствовать", что е ще раз подчеркивает вселенские задачи евразийской доктрины 1. До некоторой степени Запад был уже стихийно преодолен большевизмом, нес мотря на чисто западнический характер вдохновляющего большевиков марк систского идеала. Отличительной от новейшей Европы чертой Востока явля ется то особое религиозное горение, та особая атмосфера веры, которыми б ыли проникнуты древние и восточные культуры. По общему признанию, эта ат мосфера веры составляла основную особенность духовной жизни старой Ро ссии. И надо сказать, ее не мог погасить русский марксизм, несмотря на офиц иальную проповедь неверия. "Жизнь будет хороша, прекрасна, мы построим аб солютно счастливую жизнь" - таков главный мотив, увлекавший революционны е массы русского народа. Во имя этой прекрасной жизни приносились миллио ны жертв. Тяжести русской действительности переносились зачастую без р опота и с подъемом. Нельзя представить себе этих настроений без наличия глубокой веры в близкий земной рай - в то, что старые социалисты называли Н овым Иерусалимом, новым царством Божьим на земле. Достаточно усомниться на мгновение в спасительной силе коммуны, и весь коммунистический строй станет немыслим. Падет его основная идеократическая предпосылка, на кот орой он весь стоит и держится. Русский марксизм по духу своему гораздо бо лее похож на старый религиозный социализм начала XIX века, чем на социализм "научный". На Западе этот религиозный социализм вдохновлял небольшое ко личество интеллигентов, вышедших из религиозной католической среды (ка ким был, например, Сен-Симон). В России он захватил широкие народные массы и стал огромным народным движением. Возможно ли это без того горения вер ы, о котором мы говорили? Сен-симонисты верили, что наступит время, когда промышленность будет под линным культом Предвечного". Можно сказать, что в современной России это время уже наступило. Вера в окончательную победу социализма, как некотор ого абсолютно благого дела создала там "неуклонный подъем энтузиазма пр олетарских масс" и породила ту энергию промышленного строительства, кот орая вызвала в жизнь новое отношение к производительному труду в виде уд арничества, социалистического соревнования и т.д. Психологические наст роения, внушаемые при этом массам, являются формами титанического пафос а, вдохновения и подъема, подобными религиозным эмоциям и чувствам. Заим ствованный у Запада продуктивизм движется в России не мотивами личного эгоизма, не инстинктом личного обогащения, а некоторыми коллективными э моциями, в которых воскрешается романтика общего сотрудничества, общег о дела и коллективной солидарности всех трудящихся. На Востоке человеческая личность всегда была боле е связана с общественным целым, чем на Западе. Восток чужд был западному и ндивидуализму и социальному атомизму - этим краеугольным камням новейш ей западной культуры. Реакция против индивидуализма на Западе, проявивш аяся в органических социальных теориях, в воззрениях исторической школ ы XIX века, в учениях западной социологии, наконец в западных социализме и к оммунизме, была только идейным течением, которое слабо отразилось на стр ое действительных учреждений и реальной общественной жизни. Обществен ный уклад Запада продолжает быть узкоиндивидуалистическим, вплоть до в озникновения новейших массовых общественных движений в лице фашизма и расизма. И нет спора, что ранее возникновения этих последних движений, ру сский большевизм радикально перестроил действительное отношение личн ости к обществу, решительно сошел с почвы экономического и политическог о индивидуализма. Экономический индивидуализм никогда не имел выдающи хся защитников в России, так же как здесь не были популярны и широко распр остранены индивидуалистические учения о естественных правах человека и гражданина. Для психологии русского человека характерно было скорее в оззрение, согласно которому личность неразрывно связана с обществом и н аходит оправдание только в отправлении некоторой социальной миссии, в "о бщем деле". Таким образом, большевизм в противоположность западному марк сизму не пытался связать себя с индивидуализмом. Отсюда резкое отрицани е им либеральных и демократических учреждений Запада, недоверие к буржу азным правам личности и к европейскому парламентаризму. Сказанным и объ ясняется острая вражда большевиков к классической западной социал-дем ократии, ко всему тому, что на русском языке называется меньшевизмом. Бол ьшевизм можно даже упрекнуть в том, что вопрос о личности и обществе он пр актически решил слишком "по-азиатски", что политическая и экономическая система русского коммунизма безраздельно отдала личность на службу го сударству и, таким образом, прегрешила против проповедуемого самими лен инцами диалектического подхода к решению проблемы личности и общества. Это диалектическое решение заключается не в том, что личность растворяе тся в обществе, или, наоборот, общество погашает свое самостоятельное су ществование в отдельных личностях, но в том, чтобы синтезировать индивид уальное с универсальным, частное с общественным. К этому и сводится исти нно евразийское решение этой проблемы, которое было сформулировано евр азийцами и в их воззрениях на хозяйство (государственно-частная система ) и в их философии права. Е вразийство, наконец, не раз указывало, что в русском коммунизме фактичес ки превзойден был даже экономический материализм Маркса, несмотря на то , что учение о зависимости идеологии от экономической базы составляет не отъемлемую часть ленинистского символа веры. В экономической практике русских большевиков-коммунистов не экономика определяет идеи, а наобор от, идея, план руководит экономикой Экономика занимает подчиненное поло жение по отношению к плану и, таким образом, вся система носит характер ид еократической. Ложность такого рода идеократии заключается в том, что ру ководящая идея в ней сама по себе чисто "экономична". В ней нет ничего, кром е культа производства во имя чисто гедонистического идеала удовлетвор ения первоначальных потребностей - идеала сытости. Духовные потребност и, хотя и не отрицаются большевиками, но, поистине, самостоятельное сущес твование их в марксистской теории никак не оправдывается. Преодоление э кономического материализма русским коммунизмом является, следователь но, чисто формальным и по существу материализм будет преодолен в России только тогда, когда на место марксистской системы ценностей будет поста влена система ценностей евразийская. В основе всякой культуры всегда лежат н екоторые духовные ценности, наполняющие строящих культуру людей пафос ом творчества и требующие соответствующего этим ценностям построения и оформления жизни. Ценности эти обыкновенно не осознаются носителями д анной культуры. Можно сказать, что культура обычно является продуктом по дсознательного творчества и ценности, лежащие в основании культуры, впе рвые должны быть открыты культурной философией 2. Небезынтересны попытки определения основных принципов, характерных дл я отдельных типов культур, сделанные европейскими философами культуры, Шпенглером и отчасти примыкающим к нему Фробениусом. Мы говорим об извес тном противопоставлении античного, апполоновского человека человеку н овому, европейскому, "фаустовскому". Первый будто бы лишен был чувства бес конечности и не стремился к овладению ею. Он любил замыкаться в свой узки й мир, в свой город, в ограниченность доступных ему пространств. Он был глу боко провинциален во всех проявлениях культуры, в своей религии, науке, ф илософии и т.п. Второй, фаустовский человек, напротив, видит бесконечност ь и стремится к ней; все его миросозерцание охвачено чувством бесконечно сти и к овладению бесконечностью стремится его деятельность. Несколько варьируя мысль Шпенглера, Фробениус полагал, что названные два миросозе рцания характеризуют душу восточного и западного человека: первый живе т, чувствуя себя как бы в пещере, и не считает мир своим домом ("Вельтхёле", "Х ёленгефюль"), второй живет в мире, как в своем доме, и чувствует его бесконе чность, его широту ("Вельтвайте", "Вельтгефюль") 3. Примечательно, что обе названные попытки одинаково двигаются по линии ч исто пространственных определений. Это свидетельствует, что их сделал з ападный человек, который сам погружен в созерцание пространства и всю ку льтуру свою понимает как овладение пространством и всем тем, что в прост ранстве заключено. Сколь далек был от подобных путей, например, представ итель индийской культуры, который отлично чувствовал бесконечность ми ра, но чисто внешнее овладение пространством вовсе не считал положитель ным достижением! Духовное противопоставление двух основных культурных типов, восточного и западного, следует выразить не путем этих внешне про странственных определений, но рядом следующих метафизических антитез, примирение которых составляет историческую задачу евразийской культу ры. 1. Потустороннее и посюстороннее М ы думаем, что нет более интенсивного и принципиального противоречия в жи знеощущениях, составляющих последний двигательный мотив всякого культ урного творчества, чем противоречие между стремлением к посюстороннем у и стремлением к потустороннему. Диалектическим отношением этих двух п онятий в конце концов определяется противопоставление между Западом и Востоком. Запад, в пределах обозреваемой нами исторической его жизни "бо льшого стиля", всегда был более посюсторонен, чем Восток. Это совершенно н еоспоримо по отношению к идеалам новейшей западной культуры, основная з адача которой сводится к тому, чтобы "отречься от неба и покорить землю". Н о тому, кто стал бы отрицать наш тезис по отношению к старому религиозном у Западу, можно указать на несомненную посюсторонность католического и деала земной теократии, исповедание которого кладет резкую грань между христианским Востоком и христианским Западом. Мы думаем даже, что заслуж ивает полного внимания мысль Достоевского о том, что новейший западный с оциализм, как идея окончательного безбожного устроения на земле, генети чески связан с католическим учением о земной теократии. И в противополож ность этому - какая устремленность в потустороннее характеризует основ ы духовного мировоззрения Востока! Вспомним хотя бы акосмизм китайской и индийской философии, вспомним учение о крайней трансцендентности Бож ества восточных гностиков, восточное безразличие к земному устроению, п ренебрежение ко всякому экономизму и технике. И не может быть спора о том, что восточное православие гораздо более обращено к потустороннему, чем западный католицизм. От того у нас и не привилась идея земной теократии, х отя мы и чужды были в то же время чисто отрешенному идеализму. Восточное п равославие не отрицало плоти, но требовало ее преображения. Потусторонн ий мир оно не отрывало от материи, которую однако представляло просветле нной божественным светом, превращенной в результате мистического акта в начало, сопричаствуюшее божественной энергии 4. Диалектика истории при вела ныне евразийский мир к крайней ступени исповедания посюсторонних идеалов. Русский коммунизм есть последнее слово западного увлечения по сюсторонностью, последняя попытка построения "земного рая". Но все более и более отдаляется момент знаменитого "прыжка из царства необходимости в царство свободы", и все более и более выветривается хилиастическая вер а во всеспасающую коммуну. Коммунизм становится относительным, земным д елом, повседневной политикой с ее мелкими заботами и дрязгами. Объемлюще е Россию горение веры требует нового объекта, нового наполнения. Наступа ют сроки, когда "завоевание земли" требует не отречения от небес, но их нов ого раскрытия. Перед евразийским миром встает задача примирения вновь р аскрывшегося потустороннего с земной практикой как наследием коммуниз ма - задача примирения Востока с Западом. 2. Покой и движение И деологи западной культуры прославляют активность западного человека, противопоставляя ее пассивности человека восточного 5. И действительно ни одна культура не освободила такого количества энергии, как культура е вропейская. Она как бы находится в постоянной деятельности и в постоянно м движении. Европейский человек не знает покоя и его стыдится. Жизнь боль ших европейских городов с ее нервным движением является истинным симво лом западной культуры. В философии существовала древнейшая дилемма: что выше - движение или покой? Восточный человек предпочитал покой движению, западный делал противоположный вывод. Отношение к покою восточного чел овека укоренено в глубоких основах восточной философии. Миросозерцани е Востока полжило в основе всего сущего некоторый неподвижный божестве нный центр, "недвижущуюся среду", которая управляет всем миром благодаря своей "неподвижной активности" ("Шунь-юнь" - в китайской философии, со свойс твенным ему состоянием "неподвижной активности - вей-кю-вей"; "Эс-Сакира" в м усульманской мистике; "Пакс профунда" в мистике позднейшей). Мы поймем сво еобразную мудрость этого учения, если отметим, что всякое изменение и вс якое движение мыслимы только как процессы в бытии несовершенном. Соверш енная полнота бытия не требует изменений, так как изменение в сторону лу чшего для нее не нужно, а всякое другое изменение означало бы утрату этой полноты, ее ухудшение. Совершенно такой же смысл обнаруживает и чисто фи зическое движение или перемена места. Существу вездесущему незачем дви гаться или переменять место, ибо оно и без того находится во всех местах о дновременно и вечно. Движение и можно рассматривать как проявление стре мления к вездесущести, свойственное бытию ограниченному и относительн ому. Стремление это глубоко диалектично по своей природе. В движении сво ем тело как бы хочет выйти из своей пространственной ограниченности, хоч ет быть не только "здесь", но и "там", но никогда не может этого достигнуть: за нимая новое место, оно тем самым теряет старое. Движение, стало быть, есть такое стремление к вездесущести, которое никак ее не может достигнуть. О но достигло бы вездесущести тогда, когда приобрело бы абсолютную скорос ть, то есть было бы одновременно и "здесь" и "там", что означает уже утрату дв ижения. Нельзя двигаться в самом себе, как нельзя перепрыгнуть через соб ственные плечи. Все это показывает метафизическую пустоту и бесплоднос ть движения, его подлинную относительность. И все это обнаруживает конеч ную пустоту миросозерцания, которое движение превращает в высшую катег орию. Е вразийский мир ныне заражен стихийным стремлением к движению не менее, ч ем мир западной культуры. Энергетизм стал основным идеалом коммунистич еской России или, по крайней мере, идеал этот ей старательно и упорно прив ивается. Ничто не передает этих настроений постоянно движущейся суеты и крайнего энергетического подъема лучше, чем некоторые произведения со ветской литературы (например, "Время, вперед!" Катаева). Самое чтение этих п роизведений наполняет душу ощущением какой-то вечной спешки, какого-то н ервирующего беспокойства, какой-то предельной энергетической напряжен ности. Наступят, и, может быть, уже наступают сроки, когда евразийский чело век, утомленный этой почти что бесовской пляской, поймет мудрость успоко енного созерцания. Он поймет, что конечным метафизическим и религиозным идеалом является "покойное движение", или "движущийся покой" - это высочайш ее диалектическое обобщение мистики. Тогда и произойдет примирение про тивоположности "спящего" Востока с "энергетическим" Западом. 3. Теория и практика З ападная философия была по преимуществу теоретической. Она культивиров ала чистую теорию, которая для нее была некоторой "целью в себе". Этот теор етический дух западной философии можно почувствовать, прочтя первые ст раницы "Метафизики" Аристотеля и сравнив их с любым древним индусским ил и китайским философским трактатом. И если на Западе существовала филосо фия не как "чистая теория", но как учение "спасения" (Хайльслере), то здесь во сточные влияния несомненны (у пифагорейцев, Плотина, неоплатоников и т.п .). В особенности же характер чистой теории всякое познание приобрело в но вой, буржуазной Европе, где наука стала отрешенной от практики, чисто сам одовлеющей теорией и где сама философия стремилась стать чистой наукой. В противоположность этому восточная философия всегда сохраняла "практ ический" характер, всегда преследовала высшую духовную и в то же время де ятельную цель - именно мистическую цель конечного освобождения и спасен ия. В этом смысле есть некоторое формальное сходство между восточной фил ософией и известным стремлением Маркса слить философию с практикой и сд елать всякое познание практическим. Но Маркс мыслил эту "практику" чисто материалистически, как технику, как чисто производственное изменение м ира, как его использование в целях удовлетворения человеческих потребн остей. Маркс также не знает чистой теории и чистой философии, что блистат ельно показало практическое применение его взглядов в России. Советско- марксистская философия менее всего является "чистой теорией" - нет, это ес ть средство классовой борьбы, метод коммунистической пропаганды, средс тво для более успешного проведения того, что называется политикой "генер альной линии" правящей партии. Теоретическая и философская Истина замен ена здесь классовой целесообразностью и идеей технического успеха. Евразийству свойственно стремление сблизить науку с практикой, сочета ть ее с производственным процессом, придать ей лабораторный характер. Но техническое знание в свою очередь не может иметь самодовлеющего характ ера. Техника должна стоять на службе у высших целей, познание которых не д остигается ни в лабораториях, ни в производственном процессе. Познаются они в духовном ведении, которое в то же время является и духовным делание м. Экономический материализм о таком знании ничего не ведает и ему не учи т. Он наивно верит, что одних эгоистических классовых интересов угнетенн ых и бедняков достаточно, чтобы не только вдохновить мир к преобразовани ю материальной природы, но и фактически эту природу преобразить. Только преображенному духу может быть открыто, как может быть преобразована ма терия. Одной химией этой задачи не решишь, даже если ее слить с производст вом. Евразийство в этом пункте стремится синтезировать идею деятельног о знания в ее восточном и "западном", марксистском понимании. Сказанное можно выразить так: евразийство полностью принимает то посюс тороннее дело, которое и сейчас с большою энергией производится по части экономического, социального и политического строительства особого ми ра Евразии. Оно желает интенсифицировать и усилить эту работу, сознатель но и последовательно согласуя ее с исходными и исконными особенностями и отличительными чертами евразийского мира. Но всю эту работу оно стреми тся освятить и осмыслить стремлением к потустороннему, в плане которого человек-творец является не кем иным, как помощником Бога. Евразийство - само движение и ценит движение. Но оно не согласно в движени и, переходящем в суету, видеть какой-то конечный идеал. Оно понимает, что м ир, по своему несовершенству, обречен на движение. Евразийство чутко при слушивается к законам движения и стремится полностью использовать их. Н о из бездны движения оно чует и слышит тот мир "неподвижной активности", в котором благодатно снято и преодолено тяготеющее над нами несовершенс тво. Евразийцы - все в практике. Но "практическая практика" для них только ступе нь и путь к конечному освобождению и спасению. Так сочетают они предельное напряжение в делах мира сего, тех делах, знач ение которых в последние столетия с особенной силой выразил Запад, с сох ранением живыми и мощными непреходящих ценностей Восточного Духа. Таким путем подготовляют они грядущий - евразийский - исторический синте з. Можно было бы и еще далее продолжить эти параллели, но и сказанного, думае м мы, достаточно, чтобы утвердить мысль, высказанную еще в одном из первых евразийских изданий: "Мы - метафизичны и в то же время этнографичны, геогра фичны". К нам неприменимо то наименование, которым граф Кайзерлинг окрес тил коммунизм, фашизм и расизм. Мы - не "теллуричны" или, вернее, мы более чем теллуричны. Мы стоим за "пронизывание эмпирии духовной сущностью", за "воп лощение веры в конкретно жизненное исповедничество и делание". 1 Приведу в качестве наиболее характерного примера отрывок из одной нове йшей философской книги: "Нам кажется тягостным, что Запад по своему духу и по совокупности своих тенденций все более удаляется от Востока, как это происходит в настоящее время, что не намечается реакция, которая могла б ы иметь, при известных условиях, наиболее благоприятные последствия; это представляется нам тем более тягостным, что область, в которой развивае тся новейшая западная цивилизация по существенной природе своей являе тся наиболее ограниченной из всех возможных". Ср. Р. Генон. "Общее введение в изучение индусских учений", 1932, стр. 328. Заметим, что автор принадлежит к кат олическим кругам. Ср. также новую книгу на немецком языке Рихарда Вильге льма, "Человек и бытие", которая всецело наполнена своеобразными "евразий скими настроениями". 2 См. мою "Теория государства", стр. 56. 3 Л. Фробениус. От народоведения к философии, 1925. 4 В этом отношении особое значение приобретает учение о "божественной эн ергии" Григория Паламы (известного богослова и византийского мистика XIV с толетия). Воззрения этого выдающегося теолога столь далеки от Запада и н еприемлемы для него, что католический издатель некоторых произведений Паламы предварил издание извиняющимися перед католическим общественн ым мнением оговорками. Ср. Минь, Патрология, т. 151, с. 551. 5 Ср., например, Массис. На защиту Запада. 1927. Интересны в названном отношении взгляды Г. Бергсона, в его последней книге "Два источника нравственности и религии", 1932, с. 235, и последняя глава: "Механика и мистика". 6 Возражения, которые делает против этой точки зрения Вальтер Бубен. Инду сская и греческая метафизика. Журнал Индологии и Иранистики, т. 8, вып. 2,1931, не достигают цели, как это убедительно показывает О. Лакомб, в послесловии к книге иезуита Г. Дандэй, "Онтология Веданты", 1932. См. также справедливые расс уждения Ж. Маритэнав предисловии к его книге о Бергсоне. Список литературы Н. Н. Алексеев. Духовные предпосылки евразийской культуры
© Рефератбанк, 2002 - 2024