I. Выполните риторический анализ речи Н. В. Муравьева по делу генерала Гартунга, обвинявшегося в хищении.
Господа присяжные заседатели! Бывают уголовные дела, к их числу принадлежит и настоящее дело, которые с общественной точки зрения следует признать в одно и то же время печальными и утешительными. Такое двойственное, но во всяком случае не равнодушное к ним отношение неизбежно для всякого, кому дороги общественные интересы, кто в действиях правосудия привык искать охрану закона и справедливости. Совместное появление на скамье подсудимых заведующего третьим округом государственного коннозаводства генерал-майора Гартунга, полковника графа Ланского, бывшего секретаря старого сената присяжного стряпчего коллежского советника Алферова, вдовы первой гильдии купца Ольги Занфтлебен и крестьянина Мышакова перед судом общественной совести по обвинению в краже, хотя бы и многотысячной, нельзя не считать фактом столько же глубоко прискорбным, сколь и поразительным. Стоять так высоко и пасть так низко!
А чем выше стоят они, тем больше сочувствия в общественном смысле должно возбуждать основательное привлечение их к ответственности. Так, думается мне, могут рассуждать по поводу настоящего дела частные члены общества, и возможные увлечения такого не вполне спокойного к нему отношения будут простительны и понятны. Но не так рассуждать и не так относиться к этому делу должны будете вы, милостивые государи, приступая к исполнению вашей великой обязанности – к решению вопроса о справедливости обвинения, а следовательно, и об участии подсудимых. Входя в эту залу простыми представителями общества, вы на ваших скамьях принимаете на себя другое, более высокое, более ответственное и более трудное звание.
В эту минуту вы прежде всего и больше всего судьи, то есть безличные, бесстрастные, спокойные, равные для всех решители виновности.
Перед судом нет ни богатых, ни бедных, ни сильных, ни слабых людей. Судите его так же, как вы стали бы судить всякого другого самого последнего, самого слабого, скромного человека, обвиняемого в преступлении. Забудьте о его генеральских погонах и знаках отличия, о его общественном положении, предыдущей жизни и свойствах его среды, как и всякого другого подсудимого, представшего перед вашим судом; считайте генерала Гартунга и его сотоварищей невиновными до тех пор, пока виновность их не будет для вас ясно доказана, но вместе с тем, ничем не стесняясь и не смущаясь, примените и к их оправданиям ту же мерку и те же приемы, посредством которых судья удостоверяется во всяком предполагаемом посягательстве на чужую собственность. Только при таком отношении к настоящему делу возможно правильное его разрешение.
Я с глубоким и искренним убеждением утверждаю, что в июне прошлого 1876 года генерал Гартунг, Ольга Петровна Занфтлебен и крестьянин Мышаков по предварительному между собою уговору и при последующем пособничестве Алферова и графа Ланского совершили кражу оставшихся после кончины Василия Карловича Занфтлебена торговых книг, денег и денежных документов всего на сумму 200 тысяч рублей серебром. Этот тяжкий для подсудимых вывод из судебного следствия я должен доказать перед вами – и вот мои доказательства.
7 января 1876 года совершился брак покойного с Ольгой Петровной. 64-летний старик, дряхлый и болезненный, отделенный от могилы всего пятью месяцами, которого в церковь на свадьбу вели под руки, старик, который в то время имел 8 человек детей и 10 внуков, женился на 24-летней женщине. Вы знаете жизнь, судите сами, любовь ли соединила этих людей? Для нас понятно, что со стороны одного было желание иметь верную сиделку, неразрывно привязать к себе существо, которое будет всегда тут, обязанное ухаживать за ним, больным, исполнять все его прихоти. Но что же было с другой стороны? Невольно возникает мысль, что кроме вопроса о деньгах, другого не существует, не было и быть не могло. Припомните, при каких оригинальных условиях происходила эта свадьба, во время которой совершился скандал, дошедший до полиции и даже до мирового судьи. Кто был причиною этого скандала – дети или во всем распоряжавшаяся невеста, сама Ольга Петровна, – это почти безразлично, но небезынтересно вспомнить, что на свадьбу в церковь пускали только по билетам, по карточкам покойного, на которых рукою Ольги Петровны было написано «пропустить». Очевидно, принимались экстренные предосторожности к тому, чтобы оградить и обеспечить совершение обряда, который должен был доставить Ольге Петровне положение прочное, выгодное и удобное. С момента свадьбы все идет, как и следовало ожидать, по заранее составленному плану: отец все более и более удалялся от своих детей, не только от взрослых, но даже и от малолетней дочери…
Теперь о генерале Гартунге и степени его имущественной состоятельности к 1876 г. Вопрос этот, господа присяжные заседатели, есть вопрос немалой важности: он почти равносилен вопросу о том, была ли у подсудимого побудительная причина совершить преступление. Поэтому необходимо точно выяснить, в таком ли хорошем денежном положении находился генерал Гартунг на самом деле? Нет, судебное следствие неумолимо отвечает нам, что денежные обстоятельства Гартунга к 1876 г. были в самом печальном положении. Несмотря на то, что он получал 5 тысяч рублей содержания, занимая довольно видный служебный пост, денег этих ему далеко не хватало, и он был погружен в долги. В этом отношении достаточно будет указать, что имя Гартунга и уплата им процентов не выходили из вексельной книги Занфтлебена, что векселя подсудимого охотно сбывались по 25 копеек за рубль, как показал Николай Заннфтлебен. Если мне скажут, что этому последнему, как потерпевшему, трудно поверить – я отвечу предложением в таком случае поверить подсудимому, графу Ланскому, который в одном из писем своих пишет Гартунгу: «Ведь ты знаешь, твои векселя продаются по 25 коп.» Кроме того, в течение того же 1876 года с Гартунга по векселям взыскивалось в общей сложности до 11 тысяч рублей, и по этим взысканиям судебный пристав с исполнительным листом уже являлся к подсудимому для описи движимого имущества.
Итак, денежные обстоятельства генерала Гартунга в 1876 году были не только не в блестящем, но в самом печальном, чуть не в бедственном положении.
В сближении Гартунга с покойным немалое значение выпадает на долю Ольги Петровны; она исполняла все приказания мужа, она была хозяйкой в доме его, она вела его книги и переписку, писала Гартунгу письма от имени старика. По показанию бывшего слуги Гартунга Зюзина, которого ни в каком случае нельзя заподозрить в желании показать что-нибудь невыгодное для подсудимых, генерал Гартунг очень часто бывал у Занфтлебена, завтракал у него и обедал, словом, бывал у него в доме, как человек хорошо знакомый, весьма близкий, чуть ли не дружный с хозяином дома. Втроем – покойный, его жена и генерал Гартунг – они не только сходились дома, но, по удостоверению одного свидетеля, предпринимали загородные поездки, в Петровский парк… Невольно возникает важный вопрос: в чем же кроется причина этого сближения, в силу каких побуждений оно совершилось, каким образом могло существовать и поддерживаться?
Перед самой смертью Василия Карловича вокруг его болезненного и смертного одра сошлись и сблизились Ольга Петровна, Егор Мышаков, Гартунг, Алферов и отчасти Ланской. Едва Василий Карлович испустил дух, сближение подсудимых между собой превратилось в крепкий оборонительный и наступательный союз. Последующие события показали, что связывающей нитью этого союза, его причиной и душой был общий денежный интерес, центром которого был сам Василий Карлович Занфтлебен, или, лучше сказать, его касса. Для генерала Гартунга в портфеле покойного скрывались весьма неприятные для него собственные его векселя по предъявлению, которые после смерти Занфтлебена могли очутиться в руках наследников и наделать Гартунгу много самых скучных и тяжелых хлопот. Таким образом, если, с одной стороны, между генералом Гартунгом, графом Ланским, Ольгой Петровной, Мышаковым и Алферовым не было и не могло быть ничего общего, а с другой стороны, нечто в образе жизни, обстановке и характере покойного Занфтлебена не представляло собою объяснения и оправдания сближению между ними, и если плодом этого сближения, как мы увидим впоследствии, явилось расхищение имущества покойного, то вывод отсюда понятен: вокруг умирающего старика подсудимых объединили общие денежные интересы, общая корысть, общее будущее преступление.
Все обстоятельства тайного увоза Гартунгом, Ольгой Петровной и Мшаковым документов Занфтлебена являются в высшей мере странными и подозрительными, чтобы пока не сказать более. Невольно приходит на мысль, что так не принимают имущества для того, чтобы охранить его, но так похищают его, чтобы им воспользоваться.
Я пришел к тому заключению, что 11 июня, после смерти Занфтлебена, все принадлежавшие ему векселя были похищены, а из некоторых даже извлечены выгоды; это было для подсудимых тем удобнее, тем возможнее, что на большей части из документов, по крайней мере, самых ценных, были бланки покойного Занфтлебена, что весьма облегчало пользование ими.
Генерал Гартунг должен был Занфтлебену всего, по пяти векселям, сумму в 6 тысяч 500 рублей, из которых один вексель, в 1 тысячу, был выдан Гартунгом вместе с Ланским. После того как Гартунг 11 июня забрал и увез к себе все документы покойного, после того как все отобранное у него и разысканное в других местах имущество было приведено в известность, оказалось, что между документами в составе этого имущества собственных векселей Гартунга уже нет, что они исчезли. Куда и как, вот в чем вопрос? Четыре голых факта, друг с другом сопоставленных, подсказывают на него роковой изобличающий ответ.
Во-первых, в 1876 году Гартунг был должен покойному 6 тысяч 500 рублей, которые хранились у покойного в общем документальном его имуществе. Во-вторых, 11 июня 1876 года, сейчас же после смерти Занфтлебена, должник его Гартунг, забрал и увез все оставшееся имущество, в том числе и все документы. В-третьих, документы эти, неопечатанные и неописанные, около суток находились в безотчетном распоряжении Гартунга, и в-четвертых, по отобрании их от Гартунга между ними собственных его, им выданных векселей уже не нашлось!..
Если вы, милостивые государи, согласитесь со мною и примете мои выводы, если мне удалось сообщить вам хоть долю того сознательного и глубокого убеждения, которое руководило словом моим, судьба обвинения обеспечена. В настоящем же деле его торжество будет и торжеством правосудия. Мужественно и спокойно, без колебаний и без сожаления скажите перед судом и подсудимыми, перед обществом и своею совестью, что закон нельзя попирать безнаказанно, что чужая собственность должна быть священна одинаково и для маленьких, и для высокопоставленных людей.
1.Цель и тип речи. Цель обвинительной речи убедить присяжных заседателей, что в июне 1876 года генерал Гартунг, Ольга Петровна Занфтлебен и крестьянин Мышаков по предварительному между собою уговору и при последующем пособничестве Алферова и графа Ланского совершили кражу оставшихся после кончины Василия Карловича Занфтлебена торговых книг, денег и денежных документов всего на сумму 200 тысяч рублей серебром.
2.Тезис и аргументации. Тезис- после смерти Занфтлебена, все принадлежавшие ему векселя были похищены, а из некоторых даже извлечены выгоды.
Аргументы (рациональные, восходящие)- Генерал Гартунг должен был Занфтлебену деньги сумму в 6 тысяч 500 рублей. После того как Гартунг 11 июня забрал и увез к себе все документы покойного, после того как все отобранное у него и разысканное в других местах имущество было приведено в известность, оказалось, что между документами в составе этого имущества собственных векселей Гартунга уже нет, что они исчезли. Основываясь на голых факта, друг с другом сопоставленных, оратор подсказывает на роковой изобличающий ответ -виновен.
3.Композиция речи. Вступление речи носит отчетливо выраженный интригующий характер. Заключение речи содержит обращении к присяжным заседателям с призывом согласится с выводами обвинения, тем самым поддержать обвинение и доказать торжество правосудия, призыв является эмоциональной кульминацией всей речи.
4.Речевые средства воздействия. Обвинитель в своей речи просит забыть о генеральских погонах и знаках отличия, о его общественном положении, предыдущей жизни и свойствах его среды, тем самым подчеркивает о происхождении обвиняемого. При этом оратор всем напоминает, что у генерала финансовое положение было самое печальное, сравнивая его с бедственным положением, упоминая, что содержание генерала составляло пять тысяч рублей, но денег ему не хватало. Речь оратора проста, аргументирована фактами. Речь сухая без лишней эмоции, при этом не использует большого арсенала выразительных средств.
II. Основываясь на изложенных материалах, составьте текст обвинительной речи по делу об убийстве.
15 июня 2002 г. в школе № 187 г. Екатеринбурга во время выпускного вечера выстрелом из пистолета был убит Виктор Кузьмин, студент Уральского государственного университета. Убийство совершил пятнадцатилетний ученик школы Борис Жаворонков.
На предварительном следствии знакомая Кузьмина, Лидия Зубова, показала, что в день убийства она пригласила Виктора пойти с ней в школу на выпускной вечер. Во время танцев возле них остановились двое пьяных подростков и стали нецензурно выражаться. Виктор Кузьмин попытался пристыдить школьников, тогда один из них, Борис Жаворонков, настоял на том, чтобы Виктор вышел с ним в коридор. В коридоре Кузьмин был убит.
На следующий день рано утром Жаворонков был задержан на даче Гаврилова. При аресте у него был изъят пистолет. После задержания Жаворонков признал себя виновным в том, что убил Кузьмина. Об обстоятельствах убийства он сообщил следующее: «На вечере я встретился с неизвестным мне парнем, который вступил со мной в спор из-за того, что я наступил ему на ногу. После этого я прошел с ним к уборной, на 3-й этаж, где продолжал свой спор. Когда этот спор принял серьезный характер, я выстрелил в него». О совершенном преступлении Жаворонков рассказал своим знакомым – Крымскому, Новикову и Целинскому, бывшим вместе с ним на вечере в школе. Из показаний ученика Потапова следует, что Жаворонков явился на вечер пьяным и в таком виде ходил по залу, приставал ко всем и угрожал застрелить.
Свидетель Юрий Суйков показал, что 10 апреля 2002 г. он дал Борису пистолет, оставленный по неосторожности его отцом, Алексеем Суйковым, после отъезда к месту работы в Стерлитамак. Экспертизой было установлено, что пуля, извлеченная из трупа Кузьмина, выпущена из пистолета, принадлежащего Алексею Суйкову.
Обвинительная речь.
Ваша честь!
Сегодня мы рассматриваем дело об убийстве, которое, на первый взгляд, представляется простым, однако, есть ряд обстоятельств, требующих особого внимании и оценки. Такие аспекты происходящего как обстановка торжественного мероприятия – выпускного школьного вечера, психологические особенности молодого человека, находящегося в состоянии алкогольного опьянения и вооруженного огнестрельным оружием.
Итак, рассмотрим события, имевшие место вечером 15 июня 2002 года в стенах школы №187.
Рассмотрим все по порядку.
Праздник, все радуются, но среди довольных молодых людей находится Жаворонков, ему по какой причине плохо, скучно, он находится в пьяном виде, он хочет казаться героем вечера, он ищет приключений, пристает ко всем, явно чувствуя свое превосходство, он вооружен. О том, что Жаворонков вооружен знают его друзья, но они своими действиями и бездействиями способствуют Жаворонкову в поисках приключений. Бездействие знакомых только подстрекает азарт Жаворонкова и тут он увидел незнакомого парня и решает, что вот оно приключение, необходимо всем присутствующим доказать, что он -Жаворонков герой и должен находится в центре внимания. Пустяковый предлог (замечание за нецензурное выражение) и конфликт созрел, теперь необходимо продолжение и Жаворонков требует, чтобы непрошенный гость вышел с ним в коридор, по замыслу Жаворонкова именно в коридоре он всем докажет, что он уже взрослый и может сам следить за собой и не нужно ему указывать как себя вести. В коридоре школы Жаворонков во время конфликта ощущает себя героем, сейчас он покажет непрошенному гостю «кто в доме хозяин» и прибегая к своему главному аргументу- пистолету, один выстрел и больше нет оппонента. Все Жаворонков «герой» и о своем поступке рассказывает своим друзьям, надеясь, что они будут восхищаться им. После своего «героического» поступка Жаворонков уезжает на дачу знакомого.
Факты подтверждаются показаниями свидетелей – Потапова, показавшего, что Жаворонков явился на вечер в состоянии алкогольного опьянения, провоцировал присутствующих на конфликт, при этом угрожал убийством. Лидия Зубова, пригласившая Кузьмина на вечер, утверждает, что в день убийства, на выпускном вечере, во время танцев, возле них остановились двое пьяных подростков и стали нецензурно выражаться, на замечания, сделанные Кузьминым не реагировали, после чего, один из подростков – Жаворонков, настоял на том, чтобы Кузмин вышел с ним в коридор, где и был убит.
Вина в совершенном преступлении так же подтверждается и показаниями самого обвиняемого, так, Жаворонков показал, что на вечере встретился с неизвестным парнем, между ними произошел конфликт, в ходе которого Жаворонков и неизвестный парень прошли к уборной на 3-м этаже, где Жаворонков, придя к выводу, что конфликт принял серьезный характер, выстрелил в парня. Жаворонков также пояснил, что о совершенном преступлении он рассказал своим знакомым – Крымскому, Новикову и Целинскому.
Наличие у Жаворонкова возможности совершить данное преступление, подтверждается показаниями свидетеля Суйкова Ю., который в ходе следствия показал, что 10.04.2002 г. передал Жаворонкову пистолет, оставленный по неосторожности его отцом – Суйковым А.
Изложенные факты также подтверждаются результатами баллистической экспертизы пули, извлеченной из трупа Кузьмина – данная пуля выпущена из пистолета, принадлежащего Суйкову А.
Изложенные выше факты неоспоримо подтверждают, что убийство Виктора Кузьмина 15.06.2002 г. было совершено Жаворонковым Борисом.