детство в творчестве русских писателей на примере произведений Л.Толстого и М.Горького

Содержание
2008Содержание
Содержание
Введение
Детство в творчестве Горького и Толстого
Заключение
Литература

детство в творчестве русских писателей на примере произведений Л.Толстого и М.Горького

В горьковском рассказе «Зрители» владельца переплетной, где служил Коська, изувеченный на улице лошадью, интересует только, цела ли трешница, данная им мальчику на покупку кожи. Видя, что ребенок беспомощно валяется в пыли, он в присутствии многочисленной толпы бросает мальчику на ходу: «На что ты мне без ноги?» и безжалостно покидает его.
В рассказе Горького «Нищенка» холеный барин вместо того, чтобы подать на улице нищей девочке милостыню, приводит ее к себе в дом, и приводит только потому, что девочка кажется ему красивой. Бедняжка не собрала ничего,— дома ей грозит суровая расправа. Чтобы спастись от побоев жадной тетки, девочка попыталась украсть у своего «благодетеля» несколько серебряных монет, но была поймана и отправлена домой.
«Филантропа» огорчило одно — вся эта история вывелаего из душевного равновесия: «Да неужели же, — рассуждает он, — нельзя быть свободным? Не чувствовать себя обязанным что-то делать, чем-то волноваться — нельзя? Хорошо. Но если так — это рабство!»11
Демократические писатели (Короленко, Чехов, Мамин-Сибиряк, Куприн) часто обращались к изображению судьбы детей социальных низов, но эта тема при описании детства у них далеко не единственная. У Горького же подавляющее большинство произведений о ребенке развивает именно данную тему («О девочке и мальчике, которые не замерзли», «Дележ», «Вор», «Нищенка», «Девочка» и др.). Собранные воедино страницы горьковской книги о детстве — это страницы, содержащие в себе грозное обвинение всему старому миру.
Горький со страстным протестом изобразил своеобразную детскую каторгу буржуазного мира. Ребенка-бедняка часто били и даже калечили физически. На страницах автобиографических фрагментов мы то и дело сталкиваемся со сценами жестокого наказания детей. Сюжет горьковского рассказа «Встряска» построен на изображении того особого вида наказания, какому подвергались мальчики в мастерских (ученика хватали за волосы, поднимали на воздух и секли). Не раз Горький с возмущением говорит об избиении детей. Даже изувеченного Коську кто-то из толпы «зрителей» рекомендует жестоко выпороть.
Маленький Панька из повести «Горемыка Павел» исключительно больно переживает кражу своим опекуном денег, оставшихся от приемного отца. Илья Лунев буквально ошеломлен тем, что единственный близкий ему человек — родной дядя принимает участие в ограблении умирающего тряпичника деда Еремея. Мальчик-подкидыш Панька то и дело попадает из одних рук в другие, что расширяет его кругозор и социально обостряет его сознание.12. Жизнь в мастерской мучила его своей тупой бессмысленностью.
Дети, герои горьковских произведений, живут в обстановке острой социальной борьбы, которая накладывает отпечаток на формирование их характера и мировоззрения.
Толстой же в произведении о детстве рисует, как постепенно перед Николенькой раскрывается несоответствие внешней оболочки окружающего мира и истинного его содержания. Николенька постепенно уясняет, что люди, с которыми он встречается, не исключая самых близких и дорогих для него людей, на деле вовсе не такие, какими они хотят казаться. Он замечает в каждом человеке неестественность и фальшь, и это развивает в нем беспощадность к людям. Замечая и в себе эти качества, он нравственно казнит себя. Подвергая все анализу, Николенька обогащает свой духовный мир, но тот же самый анализ разрушает в нем наивность, безотчетную веру во все доброе и прекрасное, что Толстой считал "лучшим даром детства". Это очень хорошо показано в главе "Игры". Дети играют, и игра доставляет им большое наслаждение. Но они получают это наслаждение в той мере, в какой игра кажется им настоящей жизнью.
В повести «Фома Гордеев» (1899г.) герой — купеческий сын, уже в детстве подвергается резко протиповоложным классовым влияниям. На пароходе отец его — богатый судовладелец, проповедует ему мораль господ. «... Ты им хозяин, — говорит Игнат Гордеев Фоме о матросах, — они твои слуги, так и знай. Захочем мы с тобой, и всех до одного на берег швырнем,— они дешево стоят, и их везде как собак нерезаных»13
Перед глазами мальчика развертываются одна за другой выразительные сцены. Матрос называет отца Фомы кровососом и, глядя прямо в лицо хозяину, смело повторяет обвинение: «— А разве не правда моя? Не сосешь ты... — Я? — Ты. Фома видел, как отец взмахнул рукой,— раздался какой-то лязг, и матрос тяжело упал на дрова. Он тотчас же поднялся и вновь стал молча работать...»14
А вот другая поучительная для Фомы история. Он залез за яблоками в сад к штабс-капитану Чумакову. Владелец сада — маленький человек,— узнав, что воришка — сын богача, не только отпускает Фому, но даже просит засвидетельствовать почтение уважаемому родителю. Горький показал, как классово-эксплуататорское начало постепенно входит в сознание Фомы. Когда тот на пароходе прослушал наставления отца, «ему захотелось что-нибудь крикнуть матросам — что-нибудь грозное и хозяйское»15.
В саду, почувствовав растерянность Чумакова перед богатством Гордеевых, он повернулся спиной к старику и, небрежно бросив ему: «Вы сами боитесь моего отца...», пошел вглубь сада. И юный Фома вполне логично приходит к выводу, что капиталы его отца дадут ему возможность прожить без всякого труда и учения.16. У Фомы вырабатывается сложный и социально противоречивый характер. Он не замыкается в купеческой среде, а вступает в те или иные отношения с представителями других социальных слоев.
При изображении одного из главных героев повести «Трое» (1900—1901 гг.) Ильи Лунева Горький особенно много внимания уделяет социальным явлениям.
От старого тряпичника деда Еремея мальчик слышит рассказы о местных богачах, наживших состояние преступным путем, и вскоре убеждается в страшной власти денег над человеком, когда становится невольным очевидцем ограбления буфетчиком умирающего деда Еремея.
Но с исключительной наглядностью встает перед Ильей образ собственника, как классовый образ, в дни его службы в лавке купца. Сколько человеконенавистнического, жестокого, хищного, лицемерного видел он тут на каждом шагу! Старая побирушка украла рыбу, и приказчик, который сам таскал у хозяина целыми кульками, с размаху ударил злосчастную воровку по лицу отнятой рыбой. Другой приказчик, не пропускавший ни одной церковной службы, ворует не меньше первого. Сам хозяин разжился жульническими махинациями и проделками.
Однако А. М. Горький не изображал среду, окружающую ребенка, односторонне: он умел видеть в простом человеке хорошее, светлое. Это впоследствии с исключительной четкостью сформулировано им на страницах «Детства» в известных словах о том, что сквозь пласт всякой скотской дряни «все-таки победно прорастает яркое, здоровое и творческое, растет доброе — человечье...»17.
В детстве же, описываемом Толстым, Николенька размышляет: "Ежели судить по-настоящему, то игры никакой не будет. А игры не будет, что ж тогда останется? " Эта последняя фраза многозначительна. Она свидетельствует о том, что настоящая жизнь (не игра) мало доставляет радости Николеньки. Настоящая жизнь - это жизнь "больших"18, то есть взрослых, близких ему людей. Николенька живет как бы в двух мирах - в мире взрослых людей, полном взаимного недоверия, и в мире детском, привлекающем своей гармонией.
Большое место в повести занимает описание чувства любви в людям. Детский мир Николеньки, ограниченный пределами патриархальной дворянской семьи и наследственной усадьбы, действительно полон для него тепла и очарования. Но в то же время Толстой дает почувствовать, что в действительности этот мир полон неблагополучия, горя и страдания. Автор показывает, как мир взрослых людей разрушает чувство любви, не дает ему возможности развиваться во всей чистоте и непосредственности. отношение Николеньки к Илиньки Грапу отражает дурное влияние на него мира "больших"19. Илинька Грап был из небогатой семьи, и он стал предметом насмешек и издевательств со стороны мальчиков круга Николеньки Иртеньева. Дети уже были способны проявлять жестокость. Николенька не отстает от своих друзей. Но тут же, как всегда, испытывает чувство стыда и раскаяния.
Почти в каждом из своих ранних произведений о детях Горький запечатлел и образы славных, высокоморальных людей, хотя часто не лишенных некоторых недостатков. Уже в автобиографических фрагментах он подчеркнул, что Алеша Пешков мог хорошему поучиться и у своей бабушки, и у людей, подобных повару Потапу Андрееву (в автобиографической трилогии — повар Смурый), с которым он соприкасался, работая посудником на пароходе «Добрый».
И в «женщине с голубыми глазами», и в буйной проститутке из «Страстей-Мордастей», и в мрачном кузнеце («Трое»), и даже в старом жадном нищем из «Деда Архипа и Леньки» есть явные проблески подлинно человеческого. И прежде всего Горький отмечает их огромную любовь к ребенку.
Социальные противоречия Горький запечатлел и в самой детской среде. Подкидыша Паньку и тряпичника Илью в школе ребята дразнили и преследовали прежде всего потому, что они были наиболее бедными и обездоленными.
Ученики из бедных семейств отчетливо ощущали, что учителя по-разному относились к детям имущих и неимущих. Этим возмущаются и Панька, и Илья, и Ежов. Сами цели учения представлялись ребятам тоже по-разному. Для бедняка Ежова учение является средством выхода в интеллигентные люди, а для Фомы ученье — это дело «между прочим».
Большую воспитательную роль в жизни ребенка у Горького играют героико-возвышенные образы художественной литературы. Особенно существенны они были для формирования психологии и мировоззрения Алеши Пешкова (автобиографические фрагменты), Фомы («Фома Гордеев») и ребятишек в повести «Трое».
Так, Алеша Пешков, служа в лавке, заметил воровство приказчика, которое его возмутило прежде всего потому, что «такие деяния не имели ничего общего с благородными поступками героев романа»20.
Для характеристики взглядов Горького на роль ребенка в трудовом процессе знаменателен его разговор по поводу рассказа Серафимовича «Маленький шахтер» о автором этого рассказа, происходивший незадолго до революции 1905—1907 годов.
Горький, высоко оценив произведение в целом, упрекнул писателя в том, что тот не раскрыл в нем великой силы труда: ведь мальчик, когда вырастет, «настоящий потомственный шахтер будет! Перед ним земля-то, недра раздвигаться будут. Это вот, знаете, забываем мы все... А надо помнить. А раз помнить, значит и изображать».21
У Толстого в детстве отражается и правда, и жизнь, но не наивность маленьких героев. Открытие Толстого состояло в том, что для него исследование душевной жизни героя сделалось главным среди других художественных средств. Н. Г. Чернышевский писал: "Психологический анализ может принимать различные направления: одного поэта занимают всего более очертания характеров; другого - влияния общественных отношений и житейских столкновений на характеры; третьего - связь чувств с действиями; четвертого- анализ страстей; графа Толстого всего более - сам психический процесс, его формы, его законы, диалектика души, чтобы выразиться определительным термином"22.
В жанровых рамках повествования о детстве, отрочестве и юности не было места для исторических экскурсов и философских размышлений о русской жизни, какие появятся в творчестве последующих лет. Тем не менее и в этих художественных пределах Толстой нашел возможность для того, чтобы в определенной исторической перспективе отразить всеобщую неустроенность и беспокойство, которые его герой - и он сам в годы работы над трилогией - переживал как душевный конфликт, как внутренний разлад.
Толстой писал не автопортрет, но скорее портрет ровесника, принадлежавшего к тому поколению русских людей, чья молодость пришлась на середину века.
Не мало места на страницах своих произведений Горький отводит изображению игры как естественной забавы детского возраста. Даже маленькая проститутка из рассказа «Девочка» играет в «матери» и «дочери». На склонности ребенка к игре основан сюжет горьковского очерка «Свадьба» 23, где все построено на подражании ребятишек тому, что они видели у взрослых.
Любимые игры детей, изображенные Горьким, заменяются в произведениях Толстого стремлением узнавать мир, стать взрослыми. Вступая в отрочество и юность, Иртеньев задается вопросами, которые мало занимают его старшего брата и, вероятно, никогда не интересовали отца: вопросами отношений с простыми людьми, с Натальей Савишной, с широким кругом действующих лиц, представляющих в повествовании Толстого народ.
Стремление вести себя так, как ведут себя "большие", само по себе вполне естественно. Но беда в том, что поведение "больших" и весь уклад взрослой жизни совершенно неестественны и враждебны герою.
Произведения Горького о детях в большинстве своем построены на острых конфликтах. Это объясняется не только социальными условиями жизни ребенка, но и активностью детского характера в творчестве Горького24.
Важнейшей особенностью ряда горьковских произведений является то, что сам ребенок начинает осознавать ненормальность окружающих его условий жизни и ставит перед собой острые социальные вопросы, которые мучили, например, Паньку из повести «Горемыка Павел»: «Зачем нужно шить сапоги для других и ходить босиком самому, пропивая деньги, как дедушка Уткин, или проигрывая их в карты, как Колька?.. Зачем нужно заставлять людей работать и, пропивая заработанные ими деньги, смеяться над собой за пристрастие к водке, как это делал хозяин?»25
Толстой же смог передать вместе с изображением детства и историческую перспективу. В черновиках "Отрочества" к прямому столкновению с французом приведен не только главный герои, но и простой человек, слуга Василий, не желающий подчиняться новому господину - "мусью" Сан-Жиро.
Богатейший материал высказываний А. М. Горького о детях и молодежи нашей Родины — это чудесная повесть о счастливых детях страны социализма, детях, которые являются, как сказал он на Первом Всесоюзном съезде писателей, «наследниками действительной и могущественной ценности — социалистического государства, созданного трудом отцов и матерей».
Мечту о такой чудесной повести Горький вынашивал, еще будучи молодым, в своих творениях, в частности, произведениях о детях, созданных на пороге революции 1905 года и прокладывающих дорогу будущим горьковским монументальным произведениям социалистического реализма, традиции которых легли в основу нашей советской литературы и советской детской литературы, в частности.