ЛЮДОЕДОЧКА ЭЛЛОЧКА И ВОПРОСЫ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА

ВВЕДЕНИЕ
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
Глава 1. Лексикон героев романа «12 стульев»
Глава 2. Современный русский язык – язык общения
Глава 3. Русский язык в телерадиоэфире.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

ЛЮДОЕДОЧКА ЭЛЛОЧКА И ВОПРОСЫ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА

— Да-с, да-с, национализированное.
Говорили они с такой необыкновенной быстротой, что слова сливались.
— Кем национализировано?
— Советской властью! Советской властью!
— Какой властью?
— Властью трудящихся.
— А-а-а!..— сказал Ипполит Матвеевич, леденея,—
Властью рабочих и крестьян?
— Да-а-а-с!
— М-м-м!.. Так, может быть, вы, святой отец, партийный?
— М-может быть! (диалог Ипполита Матвеевича я и отца Федора).
…Первым к секретарю редакции прибежал заведующий шахматным отделом маэстро Судейкин. Он задал вежливый, но полный горечи вопрос:
— Как? Сегодня не будет шахмат?
— Не вмещаются,—ответил секретарь.—Подвал большой. Триста строк.
— Но ведь сегодня же суббога. Читатель ждет воскресного отдела. У меня ответы на задачи, у меня прелестный этюд Неунывако, у меня, наконец...
— Хорошо. Сколько вы хотите?
— Не меньше ста пятидесяти.
— Хорошо. Раз есть ответы на задачи, дадим шестьдесят строк.
Маэстро пытался было вымолить еще строк тридцать, хотя бы на этюд Неунывако (замечательная индийская партия Тартаковер—Боголюбов лежала у него уже больше месяца), но его оттеснили.
Пришел репортер Персицкий.
— Нужно давать впечатления с пленума?—спросил он очень тихо.
— Конечно! — закричал секретарь.— Ведь позавчера говорили.
— Пленум есть,—сказал Персицкий еще тише,—и две зарисовки, но они не дают мне места.
—Как не дают? С кем вы говорили? Что они, посходили с ума?
Секретарь побежал ругаться. За ним, интригуя на ходу, следовал Персицкий, а еще позади бежал сотрудник из отдела объявлений.
— У нас секаровская жидкость! — кричал он грустным голосом.
За ними плелся завхоз, таща за собой купленный для редактора на аукционе мягкий стул.
— Жидкость во вторник. Сегодня публикуем наши приложения!
—— Много вы будете иметь с ваших бесплатных объявлений, а за жидкость уже получены деньги.
— Хорошо, в ночной редакция выясним. Сдайте объявление Паше. Она сейчас как раз едет в ночную.
Эти два отрывка, на мой взгляд, довольно полно характеризуют героев романа, их словарный запас, а значит и их интеллектуальное развитие.
Конечно, можно сказать, что жизнь в нэповской России была очень насыщенной, активной. Поэтому, дескать, не до разговоров было.
Тогда почему же сейчас, слушая радио и телевидение, посматривая периодику, общаясь со знакомыми, мы являемся свидетелями и участниками коверкания фраз и предложений, неправомочного использования иностранных слов, обильной приправы в речь слов-паразитов?!
Глава 2. Современный русский язык – язык общения
Сегодня около 285 млн. человек считают русский язык родным или вторым родным языком, еще около 180 млн. стремятся овладеть русским языком2. Картина русского языка к концу ХХ столетия изменилась. Одно из очевидных изменений - в лексике, и, прежде всего в таких сферах, как политическая, экономическая лексика. При всем этом изменения в русском языке не носят исключительного характера и не столь объемны, как это казалось некоторым лингвистам, слишком жестко увязывавшим политические события с языковой реальностью. Меру и степень состоявшихся и происходящих языковых изменений показывает также их сравнение с некоторыми предшествующими эпохами изменений русского языка. На современном этапе системные процессы и конструктивные явления, имевшие место, во многом продолжают развиваться в прежних параметрах.
«Языковой вкус» сегодняшнего общества характеризуется, с одной стороны, ориентированностью на разговорную и просторечную экспрессивность, а с другой стороны, стремлением к книжности.
При неочевидной изменяемости языка как системы и структуры изменилась речь. Отчасти изменилось общение в политической сфере, изменилась речь газет и журналов, речь публичная, речь радио и телевидения. Изменения касаются разных уровней языковой практики.
Современный молодежный сленг на отдельных телевизионных каналах постепенно захватывает телевидение в целом. Можно назвать лишь некоторые передачи и телеканалы, сохраняющие чистый, правильный, классический русский язык.
Приверженцы старых норм наталкиваются на активные нападки представителей современного сленга, утверждающих, что рейтинг передач напрямую зависит от подачи темы, а значит, от языка изложения3.
Дмитрий Сергеевич Лихачев однажды заметил, что о нравственном здоровье нации можно судить по состоянию ее библиотек4. Сюда можно добавить: об экономическом здоровье нации можно судить по состоянию дорог (к примеру, в Германии дороги лучше, чем во Франции, а во Франции лучше, чем в Польше, соответственно можно судить и о состоянии экономики), о моральном здоровье нации можно судить по отношению к инвалидам, а вот об умственном здоровье этноса и социума, народа и общества, можно судить по состоянию его языка - чем язык беднее, тем, к сожалению, ниже умственное развитие его носителя.
В самом деле - что объединяет нацию, укрепляет государство и одновременно является неотъемлемой и важнейшей частью нашей национальной культуры, отражающей историю народа и его духовные искания? Это - русский язык. Без чего невозможно существование развитого общества? Без точной, богатой, образной, живой, но юридически корректной и этически выверенной нашей родной русской речи.
Иногда создается впечатление, что к началу XXI века мы разучились нормально говорить и писать по-русски. С языком обращаются варварски, начиная со средней школы и кончая Охотным рядом, я имею в виду речь господ депутатов Государственной Думы России. Иногда возникает желание выключить радио, телевизор, не читать периодики, чтобы не слышать и не видеть, какое насилие производят сограждане над “великим и могучим”. И в советские времена он был не в почете: его идеологизировали (“Я русский бы выучил только за то...”), он пропитался духом коммунистической пропаганды (“вместе со всем народом... по зову партии... к великим свершениям... неуклонно повышая удойность”). Он обозначал реалии экономики тотального дефицита (“просили больше не занимать... больше двух в одни руки не давать”).
Вспоминается монолог Михаила Жванецкого на эту тему: “Наши беды непереводимы. Это непереводимая игра слов - даже Болгария отказывается. Они отказываются переводить, что такое "будешь третьим", что такое "вы здесь не стояли, а я здесь стоял", что такое "товарищи, вы сами себя задерживаете", что такое "быть хозяином на земле". Они не понимают нашего языка. Наш язык перестал быть языком, который можно выучить”5.
Язык СМИ играет важную роль, как в распространении русского языка, так и в повышении грамотности населения. И хотя имеются некоторые результаты по формированию уважительного отношения к русскому языку в средствах массовой информации, по-прежнему в газетах большое количество ошибок, а с экранов телевизора часто звучит далеко не образцовый русский язык. Учитывая отношение молодежи к телевидению - для многих это единственный источник и "светоч" в жизни, - средства массовой информации должны бережно обращаться с русским языком. Фонетические изменения ярко характеризуют речь в эфире и на экране. Повысился темп речи. Усилилась звуковая редукция, то есть количественное и качественное изменение безударных звуков. Пришли в электронные СМИ такие фонетические явления, которые ранее характеризовали только те или иные диалекты, а не публичную, не литературную речь. При произнесении слов и фраз "выбрасываются" звуки и целые слоги. Складывающаяся картина не совсем похожа на то, что ранее академическая грамматика русского языка называла полным стилем.
В речи электронных СМИ многочисленны отклонения от акцентной схемы русского слова, а также русской литературной интонации. В интонационных манерах СМИ прослеживается стандарт английской и англо-американской речи. В современной речевой практике также имеют место грамматические и лексико-грамматические изменения. Под влиянием социально-политических факторов изменилось морфологическое значение числа у ряда слов социально-политического обихода, с соответствующим изменением предметного содержания. Слова типа партия, банк, бюджет, правительство, практически не употреблявшиеся ранее во множественном числе, ныне перешли к обычному числовому распределению.
На уровне грамматики проявляются конкретные качества современной публичной речи, речи СМИ, в том числе и электронных. Это, во-первых, тенденция к ослаблению падежных функций, что, с точки зрения культуры речи, нарушение нормы русского литературного языка. Например, случаи неправильного выбора падежа: подтвердил о своем намерении, стратегия об уничтожении.
Анализируя современную лексику и ее пополнение, следует отметить, что ряд новых слов сопровождает освоение нового опыта, новых явлений и понятий. В русском языковом пространстве уже существовали иностранные слова. Но сегодня осваиваются и другие иностранные лексемы. Например, уже давно было освоено русским языком слово прейскурант; еще В.И. Даль толковал его как "роспись товарам, с расценкою их"6. Но сейчас, в некоторых кругах, говорят и пишут прайс-лист. Почему? 1) для броскости, 2) в соответствии с переменой лингвокультурных ориентаций. Не будь этого, вполне могло бы служить освоенное прейскурант. К тому же пригодилось бы и исконно русское ценник. А прайс-лист и подобное являют сейчас еще и орфографическую неустойчивость: прайс-лист, прайс лист, прайслист, офшор, оффшор, оф-шор7.
Обновление языка состоит не только в появлении новых слов, но и в развитии новых значений слов. Например, в прессе у таких слов, как агрессивный, аналитик. Аналитик - не только тот, кто "анализирует, занимается анализом и склонен к нему", но и "комментатор, обозреватель при властвующих структурах". Видимо, происходит калькирование лексико-семантических вариантов, и иностранный источник кальки свидетельствует о направлении инокультурных ориентаций. В лексической картине современной речи очень заметен наплыв сленговых, арготических, уголовных слов, что подрывает стилевую и эмоционально-стилистическую систему русского языка. А так как устоявшаяся стилистическая система языка служит не только целям эстетики, но и наиболее экономной и точной передаче информации, то разрушение стилистической системы невольно способствует понижению информативности общения. Кроме того, арготическая, уголовная лексика оказывает влияние не только на эмоциональный, эстетический уровень общения, но и на интеллект индивида и нации.
Дикторов и ведущих зачастую упрекают в преднамеренной англизации своей интонации. На мой взгляд, упрек этот вряд ли обоснован. Объяснение этому факту, действительно имеющему место, надо искать, по-моему, в ином.
В последние годы на радио и телевидение пришли в большом количестве люди, не получившие специальной подготовки в области устной русской речи, но люди образованные, изучавшие в вузах иностранные языки, в наших условиях - в подавляющем большинстве язык английский.
Надо сказать, что исправить этот порок устной речи дикторов и ведущих не очень просто, но можно: необходимо, с одной стороны, осознание ими английской интонации в своей речи на русском языке именно как ошибки (а ведь осознать ошибку надо еще и захотеть), с другой стороны, им надо учиться подготовленной устной речи на русском языке так же, как они учились английской речи, то есть используя образцовые записи и следуя им (и на это нужна добрая воля и к тому же немалое время и специальные пособия, которых с трудом можно найти на прилавках книжных магазинов).
Другие особенности языка СМИ последнего десятилетия, по-моему, наоборот, зачастую оцениваются менее строго, чем они того заслуживают.
Так, многие не видят особой беды в обилии неоправданных заимствований из иностранных языков, в первую очередь, конечно, из английского, а еще точнее - из американского английского. Дескать, язык сам отсеет ненужное, оставив только необходимое. Тем более что в истории русского языка такие периоды экспансии иноязычной лексики были и ничего страшного не случилось. Достаточно вспомнить Петровское время с мощным потоком заимствований. Действительно, в нашей экономике, в нашей науке, в нашей повседневной жизни появляются новые явления, новые вещи, и вместе с ними приходят новые слова. Кто станет всерьез возражать против маркетинга, брокера, дилера или пейджера? Кто станет требовать, чтобы вместо компактного компьютер мы произносили громоздкое словосочетание электронно-вычислительная машина, в котором, кстати, первый и последний элементы - тоже заимствования. Но есть, как говорится, заимствования и заимствования. И многие из них совсем не безобидны. Приведу лишь один пример. В язык СМИ прочно вошло заимствованное из английского слово киллер в значении "наемный убийца". Казалось бы, его появление вполне оправдано: во-первых, им обозначено новое явление - действительно, о наемных убийцах в нашей повседневной жизни лет двадцать назад нам говорить не приходилось; во-вторых, оно более компактно по сравнению с двухсловной номинацией наемный убийца, что тоже удобно в наше время ускорения темпа жизни и речи. Но все же, все же... Ведь назвать человека наемным убийцей - это одновременно и вынести ему самый суровый нравственный приговор, а назвать его киллером - это как бы просто определить род его профессиональных занятий: "Я дилер, ты киллер, оба вроде делом занимаемся"8.
Никак нельзя забывать, что слово не просто называет вещь - оно и "встраивает" ее в определенную, веками складывающуюся картину мира. Понятно, что пришедшее в русский язык слово пейджер закономерно и безболезненно "встроило" в нашу картину мира новую вещь - удобный и дешевый прибор для облегчения общения между людьми на расстоянии. "Чужак" киллер же как бы "прикрыл" собой жуткое и дикое для русской картины мира явление - "наемного убийцу", худшего из убийц, убивающего не в ярости, не в ослеплении страсти или безумия, даже не в порыве непреодолимой жажды наживы, а хладнокровно, обыденно, в порядке, так сказать, исполнения своих служебных обязанностей. Окольное втаскивание в сознание людей "нормальности" этого жуткого явления нашей современной жизни под прикрытием оценочно-нейтрального для русского уха заимствованного слова киллер - безнравственно.
Хотелось бы, чтобы работники СМИ не забывали об этом: слово не только называет, но и оценивает; используя то или иное слово, они не только информируют читателя или слушателя о том или ином событии или явлении, но и выражают свое личное отношение к нему, одновременно транслируя это отношение и в сознании читателя или слушателя.
Именно об этом писал Л.Н. Толстой: "Слово - дело великое. Великое потому, что словом можно соединить людей, словом же можно и разъединить их, словом служить любви, словом же можно служить вражде и ненависти. Берегись от такого слова, которое разъединяет людей"9
Глава 3. Русский язык в телерадиоэфире.
Развитие СМИ, темпы и характер их роста, процесс их преобразования в условиях перехода страны к рыночной экономике и демократизация политического строя в России - все это следует рассматривать не только как косвенную, но и как "внешнюю" причину влияния на процесс формирования языка электронных СМИ, так как эти потрясения оказали прямое воздействие на процесс деформирования языка. Научный подход к проблеме языка электронных СМИ как к самопроизвольному феномену не обеспечивает необходимого уровня научного понимания существа процесса формирования языка в электронных СМИ в последние 10-15 лет и затрудняет, тем самым, разработку практических рекомендаций по исправлению сложившегося положения, решения возникших проблем10.
В то же самое время такой подход не ограничивает круг причин, приведших к отрицательным для русского языка последствиям лишь объективными обстоятельствами, связанными с социально-экономическими процессами в постсоветской России: расширением объема общения с культурой ведущих западных стран, освобождением русского языка от шаблонов и стереотипов, навязанных господствовавшей в прошлом идеологией и др. Эти факторы в процессе развития языка, в том числе в электронных СМИ, важны, что научно обосновали выступавшие участники круглого стола.
Развитие СМИ в ХХ веке и особенно во второй половине века сделало их главным каналом распространения социальной информации в современном обществе. Во второй половине века центр тяжести потоков социальной информации все более смещался в область электронных СМИ. По данным исследований, в последние десятилетия от 70 до 80% массовой социальной информации потребители получают по каналам радио- и телевещания и лишь 20-30% - через печатные периодические издания11. В Российской Федерации смещению интереса потребителя в сторону электронных СМИ способствовало и присущее только нашей стране явление - резкое подорожание периодической печати и почтовых расходов по ее доставке на дом.
В СССР средняя статистическая семья на 5-7 изданий, выписываемых по почте, тратила около 0,7% семейного бюджета. В постперестроечной России эти расходы, по данным Союза журналистов России, составляют астрономическую сумму (около 70%), недоступную массовому потребителю12.
Если к этому добавить время, отдаваемое массовым радиослушателем и телезрителем просмотру и прослушиванию детских развлекательных, культурных программ и рекламе, вывод становится очевидным: электронные СМИ на рубеже веков получили возможность во всех возрастных слоях миллионных масс людей формировать язык, его словарный запас и языковые нормы (произношение, мелодику).
Ряд специфических особенностей, имманентных электронным средствам массовой коммуникации (невозможность приостановить поток информации с целью осмыслить непонятное, переспросить неясное, выборочно получать лишь желательное из потока информации и т.п., вплоть до приемлемости или неприемлемости диктора или ведущего) еще в большей мере превращают электронные СМИ в доминирующий инструмент в процессе формирования языка, "диктующий" свои условия и ставящий потребителя в безвыходное подчиненное положение. Степень "пленения" радиослушателя и телезрителя языковыми нормами в электронных СМИ значительно выше, чем нормами языка печатной периодики, поскольку потребитель получает не только понятие, термин, но и его звучание, мелодику фразы, акцентацию, манеру произношения.