Жив ли Молчалин?

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
§ 1. Образ Молчалина
§ 2. Молчалин современности в творчестве М.Е. Салтыкова-Щедрина
Заключение
Список использованных источников

Наиболее ярким и характерным примером такого обращения можно считать отрывок из 4-й главы его цикла "В среде умеренности и аккуратности", посвященной литературному молчалинству:"Как я уже не раз говорил, Молчалины отнюдь не представляют исключительной особенности чиновничества. Они кишат везде..., и в известные исторические моменты Молчалины должны во всех профессиях составлять не особенно яркий и не особенно полезный, но тем не менее, несомненно, преобладающий элемент.По-видимому, литературе, по самому характеру ее образовательного призвания, должен бы быть чужд этот элемент, а между тем мы видим, что молчалинство не только проникло в нее, но и в значительной мере прижилось. В особенности же угрожающие размеры приняло развитие литературного молчалинства с тех пор, как по условиям времени главные роли в литературном деле заняли не литераторы, а менялы и прохвосты...- Да тезка мой, тоже из роду Молчалиных... Только я - чиновник, а он - журналист, газету "Чего изволите?" издает. Да, на беду, и газету-то либеральную. Так ведь он день и ночь словно в котле кипит: все старается, как бы ему в мысль попасть, а кому в мысль и в какую мысль, - и сам того не ведает".Время подтвердило историческую правоту Щедрина и его блестящей сатирической формулы: после революции 1905 года газета стала органом черносотенцев, а затем, просуществовав до 1917 года, пользовалась поддержкой Временного правительства, являлась рупором контрреволюции и была закрыта Военно-революционным комитетом при Петроградском совете 26 октября (8 ноября) 1917 года.В. И. Ленин крайне отрицательно относился к "Новому Времени". В своих работах он резко критиковал эту газету за ее "беспардонное лакейство", "хамское усердие", "бесстыдную наглость крепостников, обнимающуюся впотьмах с бесстыдной продажностью буржуазии". На страницах ленинских трудов неоднократно встречаются резкие обличительные характеристики "Нового Времени": архиблагонамеренная, всегда угодничающая перед начальством газета, орган черносотенцев, верно служащая правительству газета, газета, без лести преданная правительству, подхалимское "Новое Время", газета черносотенных помещиков и октябристских купцов, газета капиталистов. С презрением отзывался В. И. Ленин и о сотрудниках газеты - "нововременцах": наши полицейские мудрецы, профессиональные предатели, воры, публичные мужчины, продажные писатели и т. д.Утратив связь с конкретно-историческими реальностями, его породившими, сатирический фразеологизм Щедрина сохранился в боевых арсеналах злободневной публицистической речи как действенное средство разоблачения капиталистического строя.Современные публицисты нередко черпают у Салтыкова-Щедрина безжалостно правдивые слова для обрисовки истинного положения трудящихся в воспеваемом империалистической пропагандой пресловутом "обществе всеобщего потребления", порабощающем миллионные массы и разъедающем их сознание: "Все можно и все в рассрочку. Но после этого бюджет семьи скрупулезно рассчитывается на долгие годы вперед: людям приходится ужимать себя в еде до минимума, чтобы в сроки уплачивать взносы. Отсюда - появление рабской идеологии: "Чего изволите?", "Сделаю все, что будет приказано".Формула Щедрина приложима и к произведениям западноевропейской драматургии, раскрывающим тему попранного человеческого достоинства в капиталистическом мире. Так, в рецензии на спектакль Дюссельдорфского драматического театра по пьесе Бертольда Брехта читаем: "...Каждый говорит не глядя на другого - порабощенность сказывается и в полной разобщенности, в какой-то особой апатии, неспособности к контакту - при этом каждый на свой лад клянет хозяина: наступил кризис, ресторан пустует, и хозяин все бесцеремоннее помыкает слугами... При виде хозяина каждый, однако, становится в позу "чего изволите?"".В то же время общеизвестная крылатая формула может употребляться и в иной публицистической функции: как элемент положительной характеристики современного советского человека, творца новой жизни, категорически не приемлящего обывательской жизненной позиции, сформулированной в словах «Чего изволите»?Это общее для всех советских тружеников презрение к молчалинской морали раскрывается в современной прессе на конкретных судьбах, поступках, суждениях людей разных профессий, возрастов и социальных категорий. Например: "Я называл район за районом, фамилию за фамилией, людей смелых, не дрогнувших в обстановке бесконечных перестроек, действовавших не по принципу "чего изволите?", а так, как диктовали имместные условия, наука, опыт"; "Жданов - человек самостоятельных суждений и действий, он никогда не держит в запасе елейного "чего изволите?", он ведет дело по строгим принципам хозяйственного расчета, коллективного подряда, много строит, но в должниках у государства не ходит"; "Потом еще вот что скажу: прокурор каждый день сдает экзамен на мужество. Он ведь следит и за тем, как должностные лица закон соблюдают. Любые, какой бы пост ни занимали. Для прокурора никаких "постов" нет и быть не может, есть только закон... Иначе поплывешь по течению, и ты уже не прокурор, а "чего изволите?"".Удивительно интересна и сложна история крылатых слов, оторвавшихся от первоначального контекста и начавших вторую, самостоятельную жизнь в системе речевых средств публицистической выразительности: созданные на материале разговорно-бытовой лексики одной из самых униженных социальных групп дореволюционной России, выросшие затем под пером мастера резолюционно-демократической сатиры в большое социально-политическое обобщение, ставшие одной из излюбленных сатирических формул великого вождя пролетарской революции, они и теперь, попрошествии целого столетия, не утратили своей значимости и действенности.Объектом злых насмешек Чацкого является Молчалин, главные грехи которого — умеренность и аккуратность. Но уж чего-чего, а неумеренности и неаккуратности в России всегда хватало, после 1917 года эти исконные наши стихии захлестнули страну. И что в этом хорошего? Хотя, дело даже не в умеренности и аккуратности, не в стремлении к «степеням известным», не в доброжелательном отношении к дворнику и его собаке.ЗаключениеТакие типы, как Молчалин, приобретают у Салтыкова – Щедрина дополнительную художественную значимость, усложняются, становится отчетливей, рельефней их внутренний, психологический облик как представителей своей социальной группы. Обнаруживается полисемантичность образов. Писатель за знакомыми чертами героев обнаруживает скрытые, потенциальные «готовности» этих типов и предлагает осмыслить их, используя собственные художественно-сатирические возможности изображения. В результате усложнения исходного заимствованного литературного типажа возникает образ-явление, символ времени, один из концептов новой реальности. Стремясь за внешней оболочкой жизни увидеть её сущностные константы, писатель постепенно модифицирует зеркальное отражение реальности в мир символов.Список использованных источниковА. С. Грибоедов. «Горе от ума» (1824). Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.bookmate.com/r#c=B5FFQNUP&d=Swe9eDGg&p=vYDfВ. И. Ленин. Полн. собр. соч. т. 22, с. 44Е. Покусаев, Революционная сатира Салтыкова-Щедрина, Гослитиздат, М. 1963, стр. 301.Лит.газета, 1965, 17 апр.Лит.газета, 1970, 23 дек.Лит.газета, 1981, 11 февраляМ. Е. Салтыков-Щедрин Собрание сочинений в 20 томах.Т.8.Н. К. Михайловский Литературно-критические статьи, Гослитиздат, М. 1957, стр. 527.Н. Щедрин (М. Е. Салтыков). Собрание сочинений. "Правда", М., 1951, т. 7, с. 316-317Советская Россия, 1983, 14 апр.Театральная жизнь, 1984, № 17Ф. М. Достоевский, Полн. собр. художественных произведений т. 11, ГИЗ, М. — Л. 1929, стр. 422—423.